Уоррен Вагнер-младший зло уставился на меня через стол с ожогами от сигарет.
— Какого черта вы врываетесь сюда без спроса?
— Мне нужно, чтобы вы ответили на два вопроса, и у меня нет времени ждать.
— Вы знаете этого человека? — спросил лилипут хриплым фальцетом.
И тут я вспомнил его: он участвовал в концертах, которые я часто посещал в детстве, он играл во всех комедиях "Чертовой кухни"; его древние сморщенные черты не изменились с того времени, но жесткий черный ежик волос стал теперь белым, как порошок для стирки.
— Не видел никогда в жизни, — огрызнулся Уоррен-младший. — Вали отсюда, парень, покуда я не вызвал полицию.
— Вы видели меня в понедельник, — напомнил я, стараясь говорить ровно. — Я представлялся поверенным. — Я вынул бумажник и позволил ему взглянуть на свое удостоверение.
— Ха, значит вы сыщик. Большая шишка. Но это не дает вам права вмешиваться в частную беседу.
— Почему бы не сэкономить адреналин и не рассказать о том, что мне нужно? Полминуты — и я исчезну.
— Я ничего не знаю о Джонни Фаворите. Тогда я был мальчишкой.
— Забудьте о Фаворите. Расскажите о вашем клиенте, называющем себя Луи Сайфер.
— А в чем дело? Я узнал его только на прошлой неделе.
— Каково его настоящее имя?
— Луи Сифр. Попросите мою секретаршу произнести вам его по буквам.
— Где он живет?
— Джанис вам скажет… Джанис!
Пальцы с серебряными ногтями отворили дверь, и секретарша застенчиво заглянула в комнату.
— Слушаю, мистер Вагнер? — пискнула она.
— Пожалуйста, дайте мистеру Энджелу всю требуемую информацию.
— Да, сэр.
— Большое спасибо, — сказал я.
— В следующий раз стучите.
Джанис Серебряные Ноготки не удостоила меня своей рекламной улыбкой, но разыскала адрес Луи Сифра во входящих бумагах. Она даже выписала его для меня.
— Вам самому место в зоопарке, — заметила она, подавая мне листок. Видимо, она приберегала это для меня всю неделю.
Дом 123 по Западной Сорок шестой улице находился между Бродвеем и Шестой авеню. Это была гостиница с изящными фронтонами, мансардами и шпилями, венчающими простое кирпичное здание. Я вошел и подал дежурному администратору свою визитку, завернутую в червонец.
— Мне нужен номер комнаты постояльца по имени Луи Сифр, — сказал я, и повторил имя по буквам. — И не стоит говорить об этом местному детективу.
— Я помню его. У него белая борода и черные волосы.
— Попали в точку.
— Он выписался неделю назад.
— А новый адрес?
— Не оставил.
— Как насчет его комнаты, вы уже сдали ее?
— От нее мало толку. Она ухе вычищена сверху донизу. Я вышел на солнечный свет и направился к Бродвею. Был прекрасный день для прогулки. Под шатром Армии Спасения играло трио из тубы, аккордеона и тамбурина: музыканты чествовали уличного разносчика горячих каштанов. Объявление на шатре приглашало на представление, посвященное Пасхальному Воскресенью. Я наслаждался запахами и звуками, пытаясь мысленно перенестись в реальный мир недельной давности, когда в нем еще не было такой штуки, как магия.
На этот раз, обращаясь к дежурному администратору в "Асторе" я применил другой подход.
— Извините, не можете ли вы помочь мне? Двадцать минут назад я должен был встретиться в кафе с дядей. Я бы позвонил ему, но не знаю номера.
— Как звать вашего дядю, сэр?
— Сифр. Луи Сифр.
— Мне очень жаль, но мистер Сифр выписался этим утром.
— Как? Он снова уезжает во Францию?
— Он не оставил нового адреса.
Надо было бросить все это дело и взять Эпифани в экскурсионную поездку вокруг острова. Вместо этого я позвонил в контору Германа Уайнсэпа и потребовал объяснить, что происходит.
— Какого черта делает Луи Сифр в Блошином цирке Хьюберта?
— А вам какое дело? Вас наняли не для слежки за господином Сифром. Предлагаю вам вернуться к работе, за которую вам платят.
— Вы знали, что он фокусник?
— Нет.
— Но разве это не интересует вас, Уайнсэп?
— Я знаю господина Сифра уже много лет и высоко ценю его утонченную натуру. Он человек с широким кругом интересов. Меня ничуть не удивило бы, знай я, что в него входит и престидижитация.
— В дешевом блошином цирке?
— Возможно, в качестве хобби и для релаксации.
— Это бессмыслица.
— Мистер Энджел, за пятьдесят долларов в день мой клиент — а пока что и ваш тоже — так вот, за эту сумму он всегда сможет найти себе нового работника.
Я сказал Уайнсэпу, что намек его понял, и повесил трубку. Пополнив запас своих "десятицентовиков" в табачной лавке, я сделал еще три звонка. Первый — в справочную службу своей конторы — выявил послание от некоей леди из Вэлли-Стрим, у которой пропало жемчужное ожерелье. Подозрение пало на одного из членов ее Бридж-клуба. Я не стал записывать номер.
Затем я позвонил в "Круземарк Маритайм, Инк." и узнал, что президент — он же председатель правления — находится в трауре и не занимается делами. Тогда я позвонил ему домой и назвал слуге свое имя. Долго ждать мне не пришлось.
— Что вы знаете об этом, Энджел? — рявкнул старый пират.
— Кое-что. И готов поделиться с вами информацией. Могу сразу поехать к вам.
— Хорошо. Я позвоню швейцару, чтобы вас впустили.
В доме номер 2 на Саттон-плейс проживала Мэрилин Монро. Частная подъездная дорожка сворачивала туда с Пятьдесят седьмой улицы, и мое такси высадило меня под аркой из розового известняка. Через дорогу находился ряд предназначенных к сносу четырехэтажных кирпичных домов. На каждом окне были грубо намалеваны белые кресты, наподобие тех, что рисуют дети на кладбище.
В вестибюле ко мне заспешил швейцар, соперничающий золотым шитьем на униформе с адмиралом. Я назвал себя и осведомился о резиденции Круземарка.
— Да, сэр. Пройдите налево, к лифту.
Я вышел из него на пятнадцатом этаже и очутился в строгом, отделанном панелями из каштана, фойе; высокие зеркала в золоченых рамах, казалось, бесконечно расширяли его. Там находилась лишь одна дверь: я дважды позвонил и стал ждать. Дверь открыл темноволосый мужчина с родинкой на верхней губе.
— Пожалуйста, входите, мистер Энджел. Господин Круземарк ждет вас. — На нем был серый костюм с крошечными бордовыми полосками, и он походил скорее на банковского кассира, чем на дворецкого. — Прошу вас, сюда.
Он провел меня через несколько больших, роскошно обставленных комнат с видами на Ист-Ривер и здание "Саншайн Бискит Компани" в Квинсе. Аккуратно расставленные предметы антиквариата напоминали о выставочных залах музея Метрополитэн. Мне подумалось, что именно в таких помещениях торжественно — гусиными перьями — подписываются соглашения.
Мы подошли к закрытой двери, и мой гид в сером костюме стукнул в нее один раз.
— Мистер Энджел здесь, сэр.
— Проводите его сюда, я хочу увидеть его… — Хриплое ворчание Круземарка поражало властностью даже сквозь толщину двери.
Я оказался в маленьком гимнастическом зале без окон. Стены были зеркальные, и со всех сторон меня окружало множество отражений различных механизмов из нержавеющей стали — для занятий культуризмом. Под одним из сверкающих приспособлений лежал Этан Круземарк в боксерских трусах и тенниске и делал ножные отжимы. Для мужчины его возраста он качал немалый вес.
При звуке закрывающейся двери он сел и оглядел меня.
— Мы хороним Маргарет завтра, — сообщил он. — Бросьте-ка мне полотенце.
Я повиновался, и он вытер пот с лица и плеч. Круземарк был мощного сложения, бугристые мускулы выпячивались из-под варикозных вен, — старик был явно не из тех, с кем хотелось бы пошутить.
— Кто убил ее? — ворчливо спросил он. — Джонни Фаворит?
— Когда я найду его, спрошу.
— Оркестровый жиголо. Мне следовало утопить ублюдка при первом же удобном случае. — Он аккуратно причесал длинные серебряные волосы.
— И когда же представился этот случай? Когда вы с дочерью похитили Фаворита из клиники? Он уперся в меня взглядом.
— Вы заблуждаетесь, Энджел.
— Не думаю. Пятнадцать лет назад вы заплатили доктору Альберту Фаулеру двадцать пять тысяч долларов за одного из его пациентов. Вы назвались тогда Эдвардом Келли. От Фаулера требовалось, чтобы он делал вид, будто Фаворит по-прежнему содержится в какой-то Богом забытой палате, в невменяемом состоянии. Фаулер неплохо поработал для вас, но на прошлой неделе тайна открылась.
— Кто платит вам за то, что вы в это лезете? Вытащив сигарету, я покатал ее в пальцах.
— Вы же знаете, что я этого не скажу.
— Я мог бы уломать вас с помощью денег.
— Не сомневаюсь, — согласился я, — но дело не пройдет. Можно, я закурю?
