Он спешно попятился и вышел из здания.
Остальные находились уже поблизости. Личные изыскания привели их к участку, бывшему, вероятно, главным входом в отель.
— Нашли что-нибудь? — спросил Райан, и собственный голос показался ему необычайно громким.
Он понял, что за время поисков это были первые слова, произнесенные вслух. Атмосфера этого места явно не располагала к разговорам.
— Нет, — ответил Дэвид. — А ты?
Ему хотелось рассказать всем о зеркале, но делать это здесь было бы неправильно. Нет, не совсем так. Здесь это казалось просто опасным. Райан покачал головой:
— Ничего.
По дальней стороне каньона пролегла тень: размытый силуэт западной вершины накладывался на восточный склон. Казалось, они заметили это одновременно, как если бы тень возникла из ниоткуда, а не смещалась постепенно.
— У кого-нибудь есть часы? — спросил Кёртис, и Райану послышался страх в голосе старшего брата.
Часы! Как он раньше об этом не догадался? Он переводил взгляд с одного из своих спутников на другого в надежде, что у кого-нибудь были с собой часы и окажется, что они встали под воздействием магнитного поля. Но часов ни у кого не было, поэтому они мало того, что не знали времени, но и не могли проверить теорию младшего Турмана.
— Надо бы возвращаться, — проговорил Кёртис. — Нужно попасть на папин турнир по волейболу. — Он взглянул на Дэвида. — А твой отец будет играть?
Дэвид криво усмехнулся:
— Ну да. Будет гоняться за мамой с мячом.
Кёртис неловко рассмеялся.
— А твой? — спросил Оуэн у Бренды.
Она помотала головой:
— Мы больше в теннис привыкли.
— Ну, можешь с нами посмотреть.
— Нет, не смогу. Вечером мы с мамой, наверное, будем открытки подписывать.
— Да это и десяти минут не займет.
— Ты мою маму не знаешь.
Бренда взяла Оуэна за руку и повела его обратно к повозке с костями и тропинке. Остальные зашагали следом.
— Ну так что насчет кино? Собираетесь вечером? — вспомнил Дэвид о своем предложении.
— А что показывать будут? — спросил Кёртис.
— А какая разница? Какой-нибудь детский фильм типа «В поисках Немо» или вроде того.
— Я пойду, — пообещал Оуэн.
— Мама не отпустит нас на ночь глядя, — заметил Райан.
Хотя перспектива побывать в ночном мире Реаты его взбудоражила.
— С чего это ты взял? — спросил Оуэн.
— Если не возьмете меня, я все расскажу.
Турман-младший не знал, что именно собирался рассказать: об их прогулке к заброшенному отелю или о шашнях с Брендой. Но угроза возымела действие.
— Да шучу я, — солгал Оуэн.
Они миновали повозку и наконец вернулись к тропе. Райан оглянулся. Он разглядел повозку на небольшом возвышении, но развалин отеля с этого места видно не было. Все пережитое казалось сном, словно этого и не происходило в действительности. Они пошли обратно в полном молчании: никто не упоминал об увиденном. И Райан поймал себя на том, что размышляет, каким бы образом ему определить магнитное поле этих гор.
Они проиграли в первом же круге, и виноватым во всем оказался Лоуэлл. Он находился на ключевой позиции в защите и в решающий момент не смог остановить серию атак. Хотя остальные тоже с трудом отбивали мячи, путались и барахтались в воде, как придурковатый Джерри Льюис, и не в силах были сдержать натиск. На Турмана возложили роль защитника, и он пообещал, что справится. Они провели несколько успешных атак, заработав очки — несмотря на заметное превосходство Койотов в физической форме. Но им не удалось устоять под возрастающим натиском противника. И вина в этом лежала на Лоуэлле.
Их команда провела большую часть дня за тренировкой, устроив лишь часовой перерыв на ланч. Они отчаянно старались победить, и их попытки выходили далеко за рамки того безобидного соревнования, которое им обещали. Лоуэлл сразу это распознал, но общий настрой охватил и его. Он заметил, как вскипает в нем злость на себя самого и на других игроков из-за незначительных ошибок и случайных промахов. В другое время он бы себе этого не позволил, но теперь чувствовал себя так, словно от этой игры зависели их собственные жизни. И хотя Турман не понимал, откуда взялось в нем подобное ощущение, он поддался ему, как и все окружающие.
Они проиграли со счетом 24:20. Учитывая взбучку, которую им задали в последнем матче, никто не ожидал такого результата. И все-таки Лоуэлл винил себя за проигрыш. Хотя было ясно, что его товарищи по команде этого не разделяют. Они благодарили его за хорошую игру, и он, поддерживая эту видимость, благодарил их в ответ. Они разошлись по своим семьям, рассаживаясь на пластиковых стульях, расставленных на время турнира вокруг бассейна. Всем хотелось посмотреть матч между Койотами и Кукушками. И, наблюдая за игрой со стороны, Турман почувствовал некоторое облегчение оттого, что его команда проиграла. Иначе их сожрали бы заживо. Койоты были физически крепкими, но Кукушки оказались агрессивными. Они намеренно старались попасть жестким мячом в лицо или живот противникам, выкрикивали в их адрес оскорбления и угрозы, плескались и толкали игроков возле сетки. Блоджетт, их капитан, был худшим из зачинщиков. Как и рассказывал Рэнд Блэк, и как Лоуэлл сам уже догадывался, Блоджетт оказался здоровяком. Громилой, привыкшим использовать свой вес в прямом и переносном значении. Он и вправду походил на какого-нибудь полузащитника, и даже когда улыбался, лицо его выражало крайнюю степень нетерпимости.
«Он стащил трусики у Рейчел», — это было единственное, о чем мог думать Лоуэлл, глядя на этого человека. И больше всего он надеялся, что кто-нибудь влепит этому ублюдку мячом по лицу и расквасит нос.
Еще один из Койотов — мужчина среднего возраста, приятной внешности и атлетического сложения, который еще недавно играл против Турмана, — действительно едва не попал мячом Блоджетту в голову. Тот взбесился и с ревом, точно раненый бык, бросился на противника. Он прыгнул на сетку, едва не разорвав ее, но спортивный координатор, выполнявший обязанности судьи, даже не сделал ему замечания. На протяжении всего турнира координатор — Рокни. Реата. Сто лет — сидел на высоком стуле перед баром, наблюдая за игрой с отстраненной и довольной улыбкой. И ничего не делал. Как показалось Лоуэллу, этим вечером в нем что-то переменилось. Он выглядел уже не таким активным, как вначале. Хотя ощущение это длилось недолго. Турман посмотрел на координатора и заметил, как тот вдруг повзрослел, стал более сдержанным. Но в следующий миг он казался уже моложе, раскованнее. А затем вернулся в свое прежнее состояние. Словно был каким-нибудь алмазом или голограммой и являл разные грани и стороны в зависимости от угла, под которым его рассматривали.
Агрессивная тактика принесла Блоджетту и его команде победу. Незаметно и с молчаливого согласия работников Реаты, не вызвав ни у кого удивления, Кукушки испортили весь турнир. Лоуэлл стоял с семьей в зрительских рядах рядом с Блэком и его женой и наблюдал, как победители скакали в бассейне и поздравляли друг друга. Вот так ирония! Он избежал встречи выпускников лишь затем, чтобы попасть в искусственный мир с той же иерархической системой, что и в средней школе. Кукушки были крутыми парнями, Койоты — обычными детьми, а его команду составляли неудачники.
Кроме Кукушек, больше никому эта затея с волейболом не пришлась по душе. Ни прочим игрокам, которые, как и Лоуэлл, участвовали в игре лишь из чувства долга, ни зрителям, которые, судя по оживленным разговорам, только и ждали, когда турнир наконец закончится и они смогут поплавать в бассейне. Турман не понимал, зачем устраивать такое мероприятие, если оно никому не интересно. Но он смутно подозревал, что результат всего этого был известен заранее и подстроен умышленно.
Победой Кукушек действо не окончилось. Рокни слез со своего стула и достал из-за стойки бара невзрачную коробку.
— А теперь церемония награждения! — объявил он.
Среди желающих вернуться в бассейн послышались стоны. Кукушки завопили и повыскакивали из воды. Спортивный координатор поставил коробку на краю бассейна и вынул блестящую золотую статуэтку: человек, стоя на высокой дорической колонне, держал над головой волейбольный мяч.
— Награда победителю! — объявил Рокни. — От лица Реаты я вручаю ее команде победителей, Кукушкам! Пусть капитан победившей команды выступит вперед!
Колонки вокруг бассейна, которые молчали на протяжении всего турнира, взорвались торжественными фанфарами. Блоджетта принялись хлопать по спине, шлепать по заднице и подталкивать. Он пихнул ближайшего к себе мужчину, с виду по-дружески, однако с явным намерением причинить ему боль, а затем выступил вперед, нагло ухмыляясь.
