– Ясно, – сказал Прескотт, – вы убьете заложника. Вы повторяетесь. Но нам нужно больше времени. Они не успеют дойти.
– Десять минут.
– Дайте нам пятнадцать, – сказал Прескотт. – По шпалам трудно идти, да еще с тяжелым мешком. Дайте пятнадцать.
– Десять. Когда деньги будут у нас, я свяжусь с вами идам заключительные инструкции.
– Какие еще? Ах да, о том, как вам смыться. Ну это вам не удастся.
– Сверим часы, лейтенант. На моих 15.14. До 15.24 деньги должны быть у нас. Конец связи.
– Конец связи, – проговорил Прескотт и выключил микрофон. – И тебе тоже конец, проклятый ублюдок!
В 15 часов 15 минут 30 секунд патрульный Уэнтворт, до отказа вжав в пол педаль газа, пролетел Юнион-сквер и, не сбавляя скорости, въехал на Двадцать восьмую улицу. Не отрывая пальца от кнопки сирены, он под опасным углом пересек проезжую часть, и броневик, ударившись левым колесом о бордюр, резко затормозил у самой парковки.
В человеке, тяжелой рысью кинувшемся к машине, Уэнтворт узнал окружного инспектора.
– Ого, как несется! Чует мое сердце, ждет нас внеочередное повышение.
Окружной инспектор, еле дыша, рванул на себя дверь кабины и заорал:
– Где он?
Риччи сбросил мешок прямо ему на руки. Начальник пошатнулся, но устоял. Поймав равновесие, он передал мешок двум копам, сопровождавшим его.
– Шевелитесь! – рявкнул окружной инспектор. – У вас восемь минут. Марш!
Копы ринулись ко входу на станцию. Окружной инспектор проводил их взглядом и вновь обернулся к Уэнтворту и Риччи:
– Катитесь. Тут и без вас народу хватает. Доложитесь диспетчеру и мотайте на дежурство.
Уэнтворт завел мотор и тронулся с места.
– Сама вежливость, – буркнул он. – Умеет же поблагодарить человека, верно?
– Начальство, чего ты хочешь, – бросил Риччи. – Радуйся, что еще легко отделался.
Свернув на юг, Уэнтворт выехал на Парк-авеню.
– Ну и скажи теперь – разве не стоило бы свернуть со всеми денежками налево?
– Стоило, – мрачно буркнул Риччи и потянулся к микрофону.
– Будь я проклят – ни тебе «хорошая работа, парни!», ни просто «спасибо»! – разорялся Уэнтворт. – Готов поспорить, что никто бы и не почесался, если бы мы выудили из этого мешка пару-тройку пачек. Согласен?
– Ну, думаю, преступники заметили бы, – возразил Риччи. – И сообщили бы, что денег не хватает. А тогда уж нам бы точно надрали задницу.
Уэнтворт молчал. Риччи доложил диспетчеру, что задание выполнено.
– Жаль все же, не перехватили пару пачек, – сказал Уэнтворт, как только Риччи выключил микрофон. – Честное слово, иногда хочется стать преступником. По крайней мере, тебя все уважают.
За одиннадцать лет службы сержанту Транспортной полиции Мисковски только раз довелось спуститься на полотно – он погнался за парочкой алкашей, которым вздумалось прогуляться по туннелю. Он до сих пор помнил, что до смерти боялся споткнуться и упасть на контактный рельс. Сейчас все было иначе. Во тьме туннеля светились изумрудные огни светофоров. Он почему-то думал, что в туннеле полная тишина – и ошибался: тихонько шелестел ветер, и вдобавок ему все время слышались какие-то странные шорохи, но что это было такое, он не знал. Когда они проходили мимо девяти пустых вагонов, сержант уже знал, что туннель битком набит копами. Возле колонн шевелились неясные тени, несколько раз он слышал совсем рядом чье-то дыхание. Проклятье, подумал он, шастают тут, как привидения! Впрочем, не похоже было, чтобы второго копа, которого приставили ему в напарники, это волновало. Не оглядываясь, он размашистой походкой шагал вперед – тяжелый мешок с деньгами, который он тащил на плече, казалось, ничего не весит.
Фонарь, которым сержант мерно качал из стороны в сторону, выхватывал из мрака то рельсы, то кабели на стенах. Они шли в хорошем темпе; Мисковски уже начал сопеть, а напарнику хоть бы хны: железный парень, даже с мешком на плечах дышит как младенец.
– Вот они, – сказал напарник.
Мисковски увидел в глубине туннеля слабый свет и покрылся испариной.
– Ломимся прямиком на четыре автомата.
– Ой как страшно, – подхватил напарник. – Сейчас от страха в штаны наложу, ей-богу! – Он подмигнул Мисковски.
– Вообще-то не думаю, что опасность так уж велика. Нам и нужно-то всего только деньги передать, верно?
– Да вроде да, – проговорил напарник и поправил мешок на плече. – А знаешь, в нем кило десять-двенадцать всего. Не так уж много для миллиона.
– Я тоже думаю об этих чертовых бумажках, – нервно хохотнул Мисковски. – Представь на минутку, что нас ограбили. Понимаешь, о чем я? Предположим, парочка грабителей… – начал он. И тут же осекся. Мысль, не дававшая ему покоя, вдруг показалась ему слишком дерзкой. Лучше оставить ее при себе, а то еще выставишь себя в дураках.
– Это вовсе не смешно, – сказал напарник. – Одного моего знакомого офицера на прошлой неделе ограбили – правда, он тогда был не на службе. Выскочили откуда-то, набросились сзади и ударили по голове стальным прутом, завернутым в газету. А потом забрали бумажник со всеми кредитками, да еще и табельное оружие в придачу. А пропажа служебной пушки – это, знаешь ли, не шутка. За такое по головке не погладят.
– Ну так он наверняка был в штатском – а мы-то в форме. Не думаю, что кому-то придет в голову нападать на копов в форме.
– Пока вроде не особо нападают. Но этот день не за горами.
– Кто-то стоит в дверях вагона, – прервал его напарник. – Видишь?
– Боже! – сказал Мисковски. – Надеюсь, он знает, кто мы такие, и не начнет палить.
– Если и начнет, то не сразу, – бросил напарник.
– Проклятье… Что ты хочешь этим сказать? Как это «не сразу»?
– Я имею в виду – пока не увидит белки наших глаз. – Напарник покосился на Мисковски и тихонько Рассмеялся.
Артис Джеймс совершенно окоченел. Ему казалось, что он просидел в туннеле всю свою жизнь и останется в нем навек. Туннель стал его средой обитания, как вода для рыбы – подземный океан, темный, сырой, наполненный шорохами.
Даже захваченный вагон выглядел более уютным – все же в нем были люди. Он чуть-чуть высунул голову из-за опоры. В освещенном прямоугольнике задней двери мелькнул силуэт – полголовы, правое плечо. Секунд десять человек был виден на светлом фоне, затем исчез. Через минуту-другую видение вновь появилось, и Артис понял, что это наблюдатель: ствол его автомата, словно антенна, ощупывал туннель.
Когда силуэт появился снова, Артис вдруг подумал, что бандит представляет собой идеальную мишень. Правда, из револьвера на таком расстоянии вряд ли стоит рассчитывать на попадание… разве что речь идет об очень уж метком стрелке. Как он сам, например. Не спеша, аккуратно прицелиться, для уверенности положив руку на выступ опоры, и снять преступника одним точным выстрелом. Артис знал, что у него получится.
Он попытался вспомнить, какие распоряжения дал ему сержант. Что-то вроде «затаиться и ничего не предпринимать». Но если он снимет одного из террористов, кто рискнет обвинить его в нарушении приказа? И когда неясный силуэт вновь возник в проеме двери, револьвер как будто сам собой прыгнул в руку Артису. Положив ствол на левую руку, чтобы револьвер не дрожал, он медленно поднял его на уровень глаз – и тут фигура скрылась из виду. Артис убрал револьвер в кобуру. Но тут же снова выхватил его и встал в стойку. Когда маячившая фигура вновь появилась в дверном проеме, Артис прицелился и нажал на курок.
Если бы он не забыл снять оружие с предохранителя, то сейчас мы имели бы одного убитого преступника. Когда силуэт вновь исчез, Артис Джеймс от досады пару раз щелкнул предохранителем, потом снова спрятал револьвер в кобуру. И тут же вытащил – ему показалось, что он не поставил револьвер на предохранитель. Нет, конечно нет – он слишком опытный коп, чтобы допустить подобную оплошность. Сжав револьвер в руке, он дожидался, когда в проеме двери вновь появится силуэт бандита. И как только расплывчатая фигура вновь возникла в дверном проеме, он прицелился, сделал глубокий вдох, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.
Выстрел прогремел в туннеле, словно взрыв бомбы.
Он услышал звон разбитого стекла. Фигура в дверном проеме надломилась и рухнула. Попал!
И сразу же туннель превратился в форменный ад. Ослепительно засверкали вспышки автоматных очередей, пули с визгом рикошетили от стен. Артис вжался в опору, мечтая раствориться в ней. Господи боже! Если даже преступники в него не попадут, то ответный огонь полиции уж точно его угробит!
Едва грохнул выстрел, сержант Мисковски с воплем «ложись!» бросился на путевое полотно и потянул за собой напарника. Над ними пронесся шквал свинца. Мисковски закрыл голову руками, и тут же над ними просвистела вторая волна автоматных пуль.
