Уилсон спросил старичка за прилавком:
— Мистер Пинг?
— Нет Пинг.
Уилсон удивленно мотнул головой:
— А разве не ваше имя над дверью?
— Нет Пинг!!!
Старик сверлил американца злым взглядом. Потом вдруг расплылся в улыбке:
— Хотеть покупать алмаза?
— Нет.
Старик помрачнел.
— Хотеть продавать алмаза?
Уилсон едва не расхохотался.
— Вам бы, дедушка, детективом работать! — сказал он.
Старик весело закудахтал:
— Моя не есть детектив!
У окна юноша вдруг зашелестел газетой и встал.
— Пинг — это я, — сказал он.
Уилсон повернулся к нему и протянул руку:
— Добрый день. Меня зовут Фрэнк д'Анкония.
— Я знаю.
— Откуда?
— Вас тут все знают. Подожгли мальчика. — Это было сказано с бесстрастным выражением лица. — Идемте.
За ширмой с драконами оказалась тяжелая металлическая дверь.
Впрочем, Уилсон не удивился. Он давно уже понял, что жалкая лавка — не более чем декорация.
На стене, справа от металлической сейфовой двери, была никелированная пластина с выгравированной на ней ладонью. Китаец положил свою ладонь на рисунок, что-то в стене пискнуло электронным голосом, и металлическая дверь откатилась.
Они вошли в комнату без окон — что-то вроде бронированного рабочего кабинета. Внутри было светло, прохладно и, несмотря на кондиционер, отчаянно накурено. В центре стоял покрытый синим сукном стол. За ним двое мужчин пили чай. Лицом к Уилсону восседал непомерно толстый китаец с сигаретой между желтыми зубами. Когда второй мужчина повернулся, Уилсон с нехорошим чувством узнал в нем португальца из бара.
Видя его перекошенное лицо, Да Роза захихикал:
— Отчего вы так долго шли? Мы вас заждались!
Уилсон поджал губы. Ему было неприятно, что португалец с такой легкостью разгадал его намерения и теперь потешался над ним.
Толстый китаец приветливо улыбнулся и в качестве знака благорасположения решил блеснуть своим знанием иностранных языков:
— Бонжур!
Да Роза продолжал смеяться.
— Как я вижу, — сказал он, — вы уже познакомились с Маленьким Пингом.
Юноша в белом костюме пригласил Уилсона сесть и произнес с улыбкой:
— Заранее приношу извинения за плохой английский моего отца.
Толстый китаец — Большой Пинг — с интересом подался вперед и спросил:
— Американец?
Уилсон кивнул.
— Американцы тут вообще редкие гости, — ввернул Да Роза. — А вы вдобавок успели прославиться!
Глаза Большого Пинга сузились еще больше, и он рыкнул, почти без вопросительной интонации:
— Ты ЦРУ?!
Уилсон замотал головой:
— Нет, конечно.
Как ни странно, Большой Пинг выглядел разочарованным. Он что-то сказал своему сыну на китайском.
— Папа жалеет, — сказал Маленький Пинг, — что вы не из ЦРУ. У него хорошие отношения с ЦРУ.
— Увы, — только и молвил Уилсон.
— Хотите чаю?
— Нет, спасибо.
— Qui êtes vous? — спросил Большой Пинг. — Que voulez-vous?
Уилсон обратился к его сыну:
— Объясните вашему отцу, что я не говорю по-французски.
— Он спрашивает: кто вы и чего хотите?
Уилсон мучительно соображал, как ему быть. Молчание затягивалось. На стене громко тикали часы.
Большой Пинг вдруг расплылся в понимающей улыбке и со шлепком положил растопыренную ладонь на стол. Поскольку руки Да Розы и Маленького Пинга уже лежали на столе, Уилсон тут же увидел общее: у каждого между большим и указательным пальцами сидел треугольник из синих точек. Если бы Уилсон вчера в баре был внимательнее…
Он метнул вопросительный взгляд на Да Розу.
— Я родился в Макао, — пояснил он. — Это португальская колония в Китае, недалеко от Гонконга.
— Мистер Да Роза хороший друг, — сказал Маленький Пинг. — У нас нет от него секретов.
Большой Пинг согласно тряхнул всеми своими подбородками.
Уилсон понял: рисковать так рисковать.
— Ладно, у меня есть немного бриллиантов на продажу. Точнее, довольно много.
Да Роза что-то быстро сказал по-китайски. Уилсон уже ничему не удивлялся.
Большой Пинг тоже что-то сказал по-китайски. Да Роза с усмешкой повернулся к американцу:
— Большой Пинг говорит, что не видит никаких алмазов. Не в заднице ли вы их прячете?
— Нет, — не реагируя на подначку, ответил Уилсон. — Я предпочел более профессиональный вариант. Они в хранилище банка.
Пинг-сын рассмеялся, а Да Роза перевел ответ американца Пингу-отцу.
— Я впечатлен вашим китайским, — сказал Уилсон.
— Это не китайский, — ответил Да Роза. — Семья Пингов с Фиджи, поэтому фиджи их второй язык. Большинство китайцев этот язык не знают, и нам удобно пользоваться им в определенные моменты.
Уилсона эти лингвистические фортели напрягали все больше и больше.
Тут Большой Пинг вдруг вынул сигарету изо рта и быстро заговорил — на черт его знает каком языке.
Маленький Пинг проворно перевел:
— Отец предлагает вам сходить в банк, принести алмазы сюда, чтобы он их оценил. Глаз у него верный, и он заплатит по-честному.
Уилсон отмел предложение усталым кивком.
— Думаю, дела так не делаются. Невежливо это говорить, но я не хочу стать жертвой… недоразумения. Поступим иначе. Только сперва я хочу получить четкий ответ на два вопроса.
Маленький Пинг перевел его слова отцу. Тот колыхнул своими подбородками: «Выкладывайте вопросы!»
— Первое. Если вы решите, что четыре миллиона долларов за мой товар справедливая цена, у вас найдутся такие деньги?
Большой Пинг остановил перевод на первом же слове и внезапно заговорил по-английски — без малейшего акцента:
— Четыре миллиона у меня, разумеется, найдутся. Был бы товар качественный.
— Хорошо, — сказал Уилсон, уже ничему не удивляясь. — Теперь второе. Если вы одобрите сделку, сможете перевести деньги на счет банка, который я укажу?
— Да, если сговоримся, перешлю деньги куда угодно через банк «Хонг-Чанг».
— Отлично. Предлагаю действовать так: мы идем в «Банк Заироз», где вы в спокойной, неторопливой обстановке оцените мои алмазы. Они в хранилище, и вы можете прихватить любое нужное оборудование.
— А затем? — спросил Большой Пинг.
— Если вы довольны товаром, а я ценой, вы даете команду своему банку перевести деньги. Мой счет, разумеется, не здесь, а в Европе. А когда мой банк подтвердит получение перевода, мы снова идем в «Банк Заироз». Я вручаю вам алмазы — и… чао-какао.
— И чао-какао! — со смаком повторил Большой Пинг.
— Теперь еще одно, — сказал Уилсон.
— Ах, почему в конце всегда выплывает «еще одно»! — со смешком ввернул Да Роза.
— На улице меня ждут два друга… Так вот, я хочу, чтобы вы о них позаботились.
Большой Пинг озадаченно нахмурился:
— А вы что, сами не можете с ними расплатиться?
— Вы меня не поняли, — сказал Уилсон. — Я хочу, чтобы вы о них позаботились. Сможете?
Ответом было всеобщее молчание. У Да Розы был растерянный вид. Большой Пинг почесывал самый верхний из своих подбородков. Наконец он повернулся к сыну и с ухмылкой сказал:
— Американец имеет в виду фла сваттах!
Дальше все шло без сучка и задоринки, согласно плану Уилсона.
Наутро, в сопровождении обоих Пингов, он направился в банк. В хранилище Маленький Пинг положил на металлический столик фетровую подстилку, несколько луп разных размеров и маленький микроскоп. Затем Большой Пинг в течение почти трех часов пристально изучал алмазы — каждый по отдельности. Довольный результатом, он дал согласие на сделку. Даже торговаться не стал: четыре миллиона так четыре миллиона!
Но тут же было добавлено, что надо дать пару долларов португальцу как посреднику, кое-что заплатить за трансферт и, конечно, отстегнуть энную сумму «полезным людям».
Уилсон на все реагировал согласным «о'кей, о'кей». Он спешил закруглить переговоры, прежде чем китаец дойдет до налога на добавленную стоимость и расходов на такси.
«Пара долларов» португальцу, кое-что за перевод и энная сумма полезным третьим лицам — все это вылилось в четыреста тысяч долларов. Но и три миллиона шестьсот тысяч были подходящей ценой. Будь Хаким дееспособен, Уилсон получил бы в Антверпене тридцать процентов цены — меньше полутора миллионов.
Большой Пинг должен был перевести деньги из Гонконга на остров Джерси. Уилсон вручил ему листок с индексом банка и номером своего счета.
Встретиться договорились на следующий день в лавке Большого Пинга. Зеро и Халид будут сопровождать Уилсона. А до этого ему было предписано не отлучаться из дворца Лубумбаши — дабы он не учинил никакой каверзы и китайцам было легче за ним приглядывать. Когда трансферт будет подтвержден, Большой Пинг пойдет с американцем в банк и получит алмазы.
