Через полчаса (для Афганистана это — почти мгновенно, здесь можно и полдня ждать) появились вызванные Хашимом местные царандоевцы — на двух грузовиках, чихающих, плюющихся дымом, ревущих прогоревшими глушителями на всю округу. Если бы даже сейчас начался бой — все равно было бы ничего не слышно. С удивлением я понял, что это были Зил-157, видимо переданные бесплатно с армейской консервации, которых в Союзе не выпускали уже лет пятнадцать. Здесь же они все еще бегали…
Первым делом перевязали Константина Ивановича — пуля прочертила неглобокую, но сильно кровоточащую борозду по боку, еще бы немного и последствия были бы куда серьезнее. А так — все обошлось…
— Проверим? — Варяжцев показал рукой в ту сторону, откуда велся огонь
— Стоит ли. Может, ну его…
— Полковник Хашим! — не обращая внимание на мои слова позвало Павел Степанович
Полковник, до этого гневно и эмоционально распекавший собственных подчиненных (хотя они то как раз не были ни в чем виноваты) повернулся к нам
— Поищем?
Тот понял сразу, гортанно крикнул — и царандоевцы выстроились в цепь. Из было человек двадцать — в новенькой форме, с автоматами Калашникова — одиночный снайпер, если он не хашишин, там, на склоне не останется — смотается. Если уже не смотался….[47]
Шли медленно — смотрели не столько вперед, сколько под ноги. Растяжки из гранат тут делать уже научились, а снайпер вполне мог установить парочку перед своей позицией. Я шел по левую сторону цепи, Варяжцев — по правую, Хашим — в центре, подгоняя подчиненных недовольными окриками. Двадцать стволов обшаривали каменистый склон, где, казалось и мышь не спрячется, готовые изрыгнуть свинцовую струю в любую секунду…
Нашли не сразу. Несмотря на то, что искало больше двадцати человек, гильзы нашел я и нашел намного ближе, чем я предполагал — примерно в четырехстах метрах на голом (!!!) склоне. Как сюда пробрался снайпер, как он смог замаскироваться и главное — как смог уйти — было загадкой. Но факт оставался фактом — россыпь темно-зеленых, плохо заметных на фоне коричневого каменистого склона, гильз лежала у меня перед ногами…
— Павел Степанович! Есть!
Варяжцев почти мгновенно оказался рядом, поднял одну из гильз, понюхал, начал осматривать. Я уже хотел было сказать, что пальцами трогать нельзя пока не сняты отпечатки и фотограф не сфотографировал находку, но вспомнил — здесь не Москва. Здесь Афганистан…
— Интересно…
— Что?
— Патрончики то не наши… Видишь?
Я посмотрел на донце гильзы, на странные знаки на нем — не только не советские обозначения, но и вообще на письменность не похоже, какие то условные значки.
— А чьи?
— А черт его знает. Я такого обозначения вообще не видел. Похоже на ГДРовские, но только похоже, у них маркировка другая. А это — ни буквы, ни цифры, вообще хреновина какая то непонятная… Полковник Хашим!
Полковник, до этого бывший на другой стороне цепи подбежал к нам. Как афганцы умудряют бегать по горному склону когда я, например, смотрел куда ногу ставлю чтобы не упасть — для меня оставалось загадкой…
— Видели когда-нибудь такое?
Вполне могло быть, что это афганская или пакистанская маркировка, которую мы могли и не знать. Но полковник, осмотрев гильзу, тоже покачал головой.
— Никогда такой патрон не видел, товарищ Сергей. Соберу, пусть еще посмотрят. Надо все собрать…
Полковник наклонился и начал собирать оставшиеся гильзы, Варяжцев сунул свою в карман и мы начали осторожно спускаться вниз, к машинам…
— Что думаете?
— У тебя ведь разряд по стрельбе? — вопросом на вопрос ответил Варяжцев
— Да
— Вот и скажи, к примеру — смог бы ты повторить действия этого стрелка?
— Из автомата… Нет, не смог бы.
— Вот и я о том же. Ты заметил — он не стремился подстрелить кого-то из нас. Я уверен, если бы захотел — подстрелил бы. А тут — он выстрелил — причем одиночными, быстрой серией, и положил четко между нами, по достархану, один в один.
— И кто это мог быть?
— А черт его знает. Ты кому-нибудь из афганцев говорил о том, куда именно собираешься поехать?
— Да нет…
— А советским?
— Вроде нет.
— Вроде или нет? Вспоминай.
— Нет…
— Точнее вспоминай. Просто так «вроде» не говорят. Вспомнишь — скажи…
— Нам надо будет найти место для встреч. Такое, чтобы нас не особо видели.
— Точно… — Варяжцев задумался — давай, так сделаем. Ровно в двенадцать часов ты выходишь в туалет в том здании, где ты сидишь — я там и буду. Не на улице…
— Вам не пройти в здание, там пропускной режим. Это режимный объект, он серьезно охраняется — то ли от угрозы нападения сил контрреволюции, то ли еще от чего…
— Я пройду. Главное — ты не засветись…
Афганистан, Кабул
Вечер 28 сентября 1978 года
Отдохнули…
Отдых на афганской природе был быстро свернут, после обстрела было уже не до достархана и прочего. Быстро свернулись, выехали к городу. Одна из машин с царандоевцами пошла за нами — на случай, чтобы на нас не напали во второй раз, а получилось что этот рычащий и пыхтящий, еле едущий драндулет только задерживал нас. В конечном итоге до Кабула мы добирались вдвое дольше, чем ехали из Кабула…
Выгрузив из машины недоеденные явства — собрали, чтобы вечером не готовить, я поднялся к себе на этаж, открыл дверь, прошел на кухню — и выпустил все из рук. Весь пол в кухне был залит водой. Текло сверху…
Да что же за день то сегодня такой, а… Мало того, что холодильник сдох — так теперь и сверху залили. Что за б…ство то такое…
Вспомнил, кто живет сверху, скривился — Мащенко. Подполковник Мащенко, замполит, который из Главпура, неприятный такой товарищ, высокомерный, наглый, скрывающий тупой требовательностью свою полную некомпетентность. Работал он в Главпуре[48] и творил такое… Я уже немного был в курсе, чем живет колония, и знал, что именно Мащенко выдвигает самые бредовые идеи. Например, как-то раз он предложил резидентуре КГБ собрать всех «сознательных афганцев» (читай осведомителей) и провести с ними… чтение и обсуждение книги Брежнева «Малая Земля». Нормально? Вот такое вот, от нечего делать приходило в голову замполитам…[49]
Поднялся на этаж выше, постучал в дверь. Никто не открыл…
Это что, всю ночь, что ли литься будет?
Пошел вниз, к Горденко, надеясь, что хоть он окажется дома. Если нет, то дверь придется ломать, а зная Мащенко я представлял, какой за этим последует скандал. Горденко оказался дома, открыл почти сразу, после второго звонка. Одет он был не в форму, а в домашнее и в синий рабочий халат — что-то мастерил…
— Владимир Потапович. Мне опять надо дверь вскрыть…
— Опять что ли? — сделал страшное лицо Горденко
— Да нет… Мащенко, надо мной который живет — от него вода бежит ко мне на кухню, а его нет. Надо перекрыть, а то или дверь ломать или весь стояк придется перекрывать. Дальше вниз потечет скандал будет…
— Мащенко вроде уехал… — кивнул Горденко — я сейчас. Жди…
Поднялись на этаж, я для очистки совести еще раз со всей силы попинал в дверь ногой — от шума поднялся бы и мертвый, если бы был в квартире. Дверь же открылась напротив — тоже ГПУшник, по фамилии Груздь. Смешная такая фамилия — а вот характер… там где он работал смешно не было.
— Что стучите? — голос был скрипучим, неприятным
— Мащенко соседей снизу заливает… — за меня ответил Горденко… — вы не знаете, товарищ подполковник, он дома?
— Не знаю… — захлопнулась дверь. О том, чтобы нам как то помочь, Груздь и не подумал. Да что, там, эти замполиты — все такие, что ли…
— Ладно. На дверь навались и держи…
Через несколько секунд щелкнул замок…
— Свет включи…
Щелкнул выключатель — и глазам нашим предстал такой… простите срач, что ни в сказке сказать, как говорится. Мебель как со свалки, брошенная прямо в угол старая форма, обувь. Пол, кажется не мыли уже год, если не больше…
— Интересно живет наше главное политическое управление… — ехидно прокомментировал Горденко — тут если начать убираться, то и за неделю не управишься…
Я прошел на кухню — весь пол был залит водой — прорвало трубку. Дома, кстати, новые совсем — строят так, что голову бы за такую стройку оторвать…
— Владимир Потапович! Воду в туалете перекройте…
Через пару секунд водная струя резко ослабела и спала на нет…
— Ну, что… Убирать будем или закроем и пойдем от греха…
— Уберем. А то все это будет всю ночь ко мне протекать, на кухне у меня и так уже свинарник. Надо убрать…
Десять минут потратили на уборку — в качестве тряпки использовали старые форменные брюки, лежавшие в углу — по моему мнению больше чем на половую тряпку они ни на что не годились. Дело совсем нехитрое — собираешь воду на полу, потом отжимаешь в ванную или в унитаз. По идее я должен был в этот момент сидеть за городом, шашлык кушать — а вместо этого драил чужую кухню. И вправду, день сегодня… хреновый.
