Ознакомительная версия.
– В чем дело? Граждане, в чем проблема, я спрашиваю?
– А вот, разберитесь – ходят по дворам какие-то подозрительные.
– Про детей спрашивают!
– Сестру мою фотографировать хотели и еще маленьких, – это крикнул Валька-велосипедист.
Катя глянула на погоны участкового: старлей. Самое вредное звание!
– Это недоразумение, я сама сотрудник милиции, – объявила она громко участковому. – Вот мое удостоверение.
Он посмотрел. Окинул взглядом Катю, повернулся к Анфисе.
– Кто уполномочил вас на сбор информации?
– Что? – не поняла та.
Катя вздохнула: старлей, этим все сказано. И изъясняется-то не по-человечески, а как в служебной инструкции написано.
– Я спрашиваю, кто уполномочил вас заниматься в городе сбором оперативной информации?
– Мы ищем одну девочку, – сказала Катя.
– Ее фамилия?
– Мы не знаем фамилии, в том-то и дело. Вчера она была на площадке пансионата «Валдайские дали».
– И что?
Катя запнулась. В самом деле, не говорить же здесь при всех старлею про рисунок и про фантазии Маруси Петровны!
– Что-то вы темните, – сделал вывод участковый. – Ксива-то ксивой… Ваши документы? – напустился он снова на Анфису.
– Ой, а я не взяла. Паспорт в пансионате остался, – та даже растерялась.
– Что-то вы крутите, – участковый нахмурился и взялся за сотовый. – Ну-ка, гражданки, пройдемте со мной в опорный пункт.
– Но за что? – возмутилась Анфиса.
– Без пререканий, до выяснения!
Катя была готова заплакать с досады – так бездарно попасться! И кому! Дворовому «активу» и дундуку-старлею!
В тесной каморке опорного пункта пахло клеем и ремонтом.
– Разбирайтесь скорее, позвоните в отдел, я там вчера у вас была. – Катя теряла терпение.
– А я что, по-вашему, делаю?
– Жаловаться будем вашему начальству, – пригрозила Анфиса.
– Жалуйтесь хоть президенту. – Старлей был нечувствителен к выпадам и уколам.
Прошло полтора часа!
Потом на улице под окнами опорного пункта, визжа тормозами, как на ралли, остановилась машина, на крыльце затопали грузные шаги, и на пороге кабинета появился Роман Шапкин собственной персоной.
Кате он на этот раз отчего-то показался огромным и неповоротливым, как медведь. Широкой спинищей своей он загораживал солнечный свет, смотрел столь недружелюбно, вообще имел такой зверский, такой разбойничий вид, что Кате захотелось провалиться сквозь землю, точнее, сквозь пол опорного пункта.
– Вот, Роман Васильевич, задержаны во время подворового обхода и отработки территории. Справки наводили, расспрашивали насчет малолетних детей, – отрапортовал участковый. – Пугали и нервировали таким образом жителей микрорайона. Меня по телефону вызвали. Удостоверение МэВэДэ, ну то есть наше, было предъявлено вот этой гражданочкой. И вроде не фальшивое. У второй гражданки документов нет.
– Да мы девочку пытались искать, ту, что с рисунком была, – взмолилась Катя.
– Пытались искать по домам? Вот так? – Шапкин не сказал ей – коллеге – ни «здравствуйте», ни «это опять вы», точно та их беседа в кабинете продолжалась и не было этого внезапного звонка и выезда в Елмановский лес, не было трупа и осмотра места происшествия.
– Это кто с вами? – кивнул он на притихшую Анфису.
– Это подруга моя, я вам вчера говорила о ней. Мы действительно пытались самостоятельно отыскать ребенка. В пансионате все очень встревожены, особенно после того, как стало известно, что мальчик убит. Борщакова боится за дочь, а ее престарелая тетка та…
– Старуха? Маруся Петровна? Ну, это вообще фрукт. Финик-бабка, – Шапкин хмыкнул и вроде как подобрее начал глядеть. – Это она вас на розыски сподвигла небось? С нее станется.
– Нет, мы сами решили, но…
– Толстиков, чего ты меня сюда выдернул? Я думал, правда что стоящее. – Шапкин обернулся к старлею. – Читать, что ли, разучился? Ведь показали тебе удостоверение, там черным по белому – буковками такими. Буквы-то, Толстиков, складываешь, понимаешь? Ну, а вы нашли, кого искали-то? – он обернулся к Кате.
– Нет, к сожалению. Хотели со здешнего детсада начать. Но такая толпа вдруг собралась.
– Зашевелился народ, – Шапкин снова хмыкнул. – Ткнули шилом в задницу, вот и зашевелились. Вас Екатериной Сергеевной зовут?
– Да, это вот Анфиса… Анфиса Марковна. Мы… честное слово, мы сами хотели, ну в смысле помочь вам в розыске. Я думала, вы все в отделе заняты по убийству, так что не до наших проблем вам сейчас.
– Я, между прочим, в «Дали» еду, – объявил Шапкин. – Давайте со мной. Тут вам, голубы мои, все равно особо ничего не светит.
– Это почему? – расхрабрилась в ответ на «голуб» Анфиса. – Мы хотели расспросить жителей насчет девочек, подходящих по возрасту и описанию, всех сфотографировать – вот на камеру, а потом показать снимки дочери Борщаковой, чтобы та узнала, которая же из них…
– Башку бы вам тут быстренько сфотографировали за эти ваши расспросы. – Шапкин отвечал Анфисе, а смотрел на Катю. – Как вы вчера просочились оперативно туда, на место-то…
– В лес? Мне дежурный поехать разрешил. Скажите, Роман Васильевич… какие-то данные новые по убийству уже есть?
– Экспертизу проводят, даже несколько экспертиз. Нам сначала с этим надо разобраться. А в городе план «Вулкан» введен, проверки идут. А вы со своим фотоаппаратом, с любопытством своим…
– Это не любопытство! В пансионате родственники девочки напуганы. Вчера вечером вообще разговор был какой-то на эту тему странный, совершенно невероятные вещи нам рассказывали, причем на полном серьезе. И в этой ситуации мы с подругой посчитали, что самым правильным выходом из сложившейся нездоровой ситуации будет найти того ребенка, который…
– Не ребенок заварил всю эту кашу, эту дрянь с рисунком, – оборвал Шапкин. – Взрослый. Я вчера кое с кем посоветовался из наших, ну кто в этом деле кумекает – в живописи, в рисовании. Рисунок сделан вполне профессионально в смысле техники, анатомии, композиции. Взрослый художник все это малевал, причем неплохой художник, с воображением, м-да… Ладно, поехали в этот ваш пансионат?
Машина – та, что стояла у опорного пункта, была совершенно невообразимого вида: то ли «УАЗ», то ли допотопный джип-сафари, угловатый какой-то «самодел» на высоких колесах, с прожекторами, укрепленными на крыше. Катя и Анфиса еле-еле вскарабкались в него, так было высоко, неудобно, жестко.
Зато Шапкин чувствовал себя за рулем этого уродца весьма комфортно. Водил же он тоже как-то по-разбойничьи, лихо, то и дело бросая руль – то прикурить, то пошуршать какими-то бумагами, разбросанными на переднем сиденье, то пригладить пальцами в зеркальце заднего вида свой «причесон», хотя чего там было приглаживать?
– Как отец мальчика? – спросила Катя осторожно. – Сообщили ему?
– Сообщили. Вечером. А сегодня он в школе. Урок ведет.
– Какую же надо иметь выдержку?! – У Кати сердце защемило. – Что, неужели некем его на уроке было заменить?
– Он сам на работу явился. Он мужик тот еще. Он вчера и на опознании был в морге.
– У вас есть хоть какие-то зацепки?
Шапкин не ответил. Они подъехали к отелю, и Шапкин сразу же двинул в холл на рецепцию.
Там, кроме дежурного портье, были Хохлов и Борщакова.
– Привет, Оль, – поздоровался Шапкин совершенно по-свойски.
– Здравствуй, Рома. Слава богу, ты сам приехал, – Борщакова вздохнула с явным облегчением.
Катя прикинула: они почти ровесники, может, она чуть постарше его. И, видимо, давно и хорошо знакомы. Ну, так всегда и бывает в маленьких провинциальных городках. Так почему же тогда Борщакова не сама отправилась в милицию – к нему, к своему знакомому, по поводу рисунка, а послала туда человека совершенно постороннего, приезжего – ее, Катю?
– Кликни дочку, – попросил Шапкин. – Где она хорошо, спокойно себя чувствует? В номере у вас или где-то на людях – там я с ней и переговорю.
– Я позвоню, горничная ее сейчас приведет. Дашенька любит наш зимний сад.
– Ну, пусть будет зимний сад.
– Мне нельзя присутствовать?
– Лучше не надо, я с ней сам потолкую.
– Что-то не отвечает телефон в номере. Игорь, поднимись… нет, лучше я сама приведу Дашу, – Борщакова сорвалась из-за стойки.
Катя отметила, что вроде бы Ольга выглядит как обычно, как вчера – чуть мешковато сидящий деловой брючный костюм, каблуки, но… Лицо было опухшим, глаза красные, как после бессонной ночи. Она явно старалась держать себя в руках, гнать от себя страх, беспокойство, но у нее это плохо получалось – гнать.
– Клиентов много у вас? – спросил Шапкин Игоря Хохлова.
– Почти все номера заняты.
– Все наши?
– Иностранцы, только вчера приехали.
– На всех наших составишь мне отдельный список.
– Хорошо, и на… – Хохлов покосился на Катю.
– Это наш коллега, сотрудник.
Хохлов осклабился.
В это время двери лифта открылись, и оттуда вышла Ида, а за ней тот самый галантный старик-австриец, который приглашал ее вчера вечером танцевать. Кате показалось, что сегодня их соседка по отелю не только одета и причесана, а буквально загримирована, наштукатурена под Диту фон Тиз. Снова яркая губная помада, изящнейшие черные туфли на шпильках, черная юбка-карандаш и желтый пуловер, перетянутый в осиной талии широким лаковым поясом.
Ознакомительная версия.
