Дин Кунц - Славный парень

— И что делает псих, когда настигает этого человека?

—Деактивирует его.

—Ты все ещё писательница.

Она покачала головой:

— Я этого уже не знаю. А если я не знаю, как можешь знать ты?

Тим завел двигатель «Хонды».

—Потому что все мы такие, какие есть.

— Какая глубокая мысль. Если напишу ещё одну книгу, обязательно ее использую.

— Я думал, что могу быть всего лишь каменщиком. Я — каменщик, все так, но я по-прежнему тот, кем был.

Он отъехал от тротуара и всем лицом почувствовал ее зеленый взгляд.

— И кем же ты был? — спросила она.

—  Мой отец — каменщик, мастер своего дела. Если характеризовать его, достаточно одного этого слова — каменщик. А вот обо мне такого не скажешь, о чем я иногда сожалею.

—  Твой отец — каменщик? — в голосе слышался благоговейный восторг, словно он открыл ей какую-то удивительную тайну.

—  А что тут странного? Профессии передаются из поколения в поколение, во всяком случае, родители пытаются передать их детям.

—  Это прозвучит глупо. Но, после того как ты появился в моем доме, все происходит так быстро... я даже не задумывалась о том, есть ли у тебя отец. Ты похож на него?

—  Я похож на него? А почему мне не быть похожим на него?

—  Отцы и сыновья, это не всегда одно и то же.

—  Он — отличный парень. Лучше не бывает.

—  Господи, у тебя есть и мать, не так ли?

—  Мой отец — Не амеба. Чтобы появился я, он не делился надвое.

—  Господи, — благоговения в его голосе только прибавилось. — И как зовут твою мать?

—  Мэри.

—  Мэри, — казалось, Линда никогда не слышала этого имени. — Она действительно удивительная?

—  Будь уверена.

—  А как зовут твоего отца?

—  Уолтер.

—  Уолтер Кэрриер?

—  А разве может быть иначе?

—  И у него такая же огромная голова, как у тебя?

—  Скорее да, чем нет.

—  Уолтер и Мэри. Господи.

В недоумении он посмотрел на нее.

—  Чего ты улыбаешься?

—  Я думала, ты — зарубежная страна.

—  Какая зарубежная страна?

—  Ты — целая страна, экзотическая земля, о которой можно так много узнать, которую нужно так долго исследовать. Но ты — не зарубежная страна.

—  Нет?

—  Ты — целый мир.

—  Опять что-нибудь скажешь о моей большой голове?

—  У тебя есть братья или сестры?

Они уже выезжали из автоцентра.

—  Сестер нет. Один брат. Зах. На пять лет старше меня, и голова у него нормальная.

—  Уолтер, Мэри, Зах и Тим, — радостно перечислила Линда. — Уолтер, Мэри, Зах и Тим.

—  Я не уверен, что это имеет значение, но сейчас вроде бы все имеет значение, поэтому должен сказать, что Зах женат на Лауре, и у них маленькая дочка, которую зовут Наоми.

Глаза Линды блестели, словно от сдерживаемых слез, но она не напоминала женщину, готовую расплакаться. Скорее наоборот.

Он чувствовал, что вопрос этот не самый удачный, но не удержался, спросил:

— А кто твои родители?

Зазвонил одноразовый мобильник.

—  Да, — ответила она на чей-то вопрос, потом повторила: — Да, — и после ещё одной паузы завершила разговор словами: — Благодарю вас.

Мобильник активировали.

По содержимому стола в кабинете Терезы Мендес, по обстановке в ее гостиной Крайт узнал о хозяйке много такого, что решительно ему не понравилось. Она определенно исповедовала не те ценности.

Самое важное, что удалось выяснить Крайту о тридцатидвухлетней овдовевшей медицинской сестре из ее ежедневника, оставленного на столе, заключалось в следующем: на текущий момент она находилась в Нью-Йорке с двумя другими женщинами, Глорией Нгуен и Джоан Эпплуайт.

Она улетела в прошлое воскресенье. Он попал в ее дом во вторник. Она собиралась вернуться в следующее воскресенье.

На обратной стороне дверцы шкафчика под раковиной висело посудное полотенце. Влажное на ощупь.

На полу в обеих ванных, наверху и на первом этаже, блестели капельки воды, швы между кафельными плитками потемнели от влаги.

В гостиной чуть раньше зажигали газовый камин. Кирпичная облицовка сохранила тепло.

Гараж на два автомобиля пустовал. На одном автомобиле вдова Мендес могла уехать в аэропорт и оставить его там до возвращения из Нью-Йорка. Но если у нее было два автомобиля, то на втором уехали Кэрриер и эта женщина.

Он отправил текстовое сообщение группе поддержки с просьбой выяснить, какие автомобили зарегистрированы на Мендес.

Чуть позже, когда он исследовал содержимое морозильной камеры вдовы, пришел ответ: «Мендес принадлежала только «Хонда Аккорд».

Они прислали и номерной знак, но для человека, который работал вне правоохранительной системы, никакого толку от этого не было. Крайт не мог объявить автомобиль в розыск.

На этот момент он потерял след дичи. Его это не обеспокоило. Они могли найти только временное убежище. Дело-то происходило в мире Крайта. Он был тайным королем, они — его подданными, и он знал, что рано или поздно их найдет.

Проведя без сна шестнадцать часов, он понял, что потерей следа судьба показывает ему свое благорасположение, дает ему шанс отдохнуть перед решающей схваткой.

Он заварил себе зеленый чай.

В буфете нашел маленький термос. Когда чай настоялся, залил его в термос.

Давно заслуженный отдых, которым он собирался насладиться в доме Бетани и Джима, ожидал его здесь, в куда более скромной резиденции вдовы Мендес.

Крайт отнес термос с чаем, кружку, тарелку с печеньем и две бумажные салфетки в большую спальню на втором этаже. Поставил на прикроватную тумбочку.

Раздевшись и аккуратно, чтобы ничего не помять, сложив одежду, он нашел в стенном шкафу вдовы два халата. Ни один не мог принадлежать ее покойному мужу.

В кармане одного, стеганого, розового, в цветочках, бесформенного, нашел скомканные, использованные вместо носового платка бумажные салфетки и упаковку смягчающих горло леденцов.

К счастью, второй, из синего шелка, очень даже ему подошел, хотя и трещал по швам.

Разобрав постель, взбив четыре большие подушки и сложив их горкой, чтобы опереться на них спиной, Крайт обнаружил в стенном шкафу корзину с грязным бельем вдовы. Похоже, она не успела его простирнуть перед отлетом в Нью-Йорк.

Из корзины Крайт выудил растягивающийся бюстгальтер без жестких чашечек, две футболки и трое трусиков. Трусики разложил на верхней подушке, той самой, на которой потом собирался спать.

Из чтива в спальне вдовы нашлись только журналы, которые Крайту не приглянулись. Он вспомнил, что видел в кабинете на первом этаже несколько полок с книгами, и спустился вниз.

Вероятно, Тереза не любила читать. В основном на полках стояли книги по популярной психологии, из серии «Помоги себе сам», справочники по медицине. Крайт на такую ерунду не разменивался.

Что его заинтересовало, так это шесть стоящих рядком книг, судя по всему, романов. Заинтриговали прежде всего названия: «Отчаяние», «Безнадежные и мертвые», «Сердечный червь», «Гниющие»...

Больше всего Крайту понравилось название «Безжалостный рак». Он снял книгу с полки.

В фамилии автора, Тони Зеро, чувствовался легкий флер нигилизма. Понятное дело, это был псевдоним, и он говорил читателю: « Ты — глупец, если выкладываешь за это деньги, но я уверен, что ты выложишь».

Иллюстрация на первой странице обложки тоже ему глянулась.

А вот когда он посмотрел на четвертую страницу, с фотографией автора, его ждал сюрприз. Тони Зеро на поверку оказалась Линдой Пейкуэтт.

Как только Тим остановил «Хонду» на пустой автостоянке торгового центра, за час до открытия магазинов, Линда позвонила в справочную, чтобы узнать номер «Сантьяго Халиско», ресторана, принадлежащего кузену Пита Санто, известному в узких кругах как Шрек.

Когда назвала имя Тима, секретарь тут же соединила ее с кабинетом Сантьяго Санто, но трубку взял Пит. Удивился, услышав ее голос, а не Тима.

—  Включаю громкую связь, — сказала она.

—  Подождите, я должен знать.

—  Знать что?

—  Что вы думаете?

—  Думаю о чем?

—  О нем. Что вы о нем думаете?

—  А вам какое до этого дело?

—  Никакого, вы правы, но очень уж хочется знать.

Тим, поймав ее взгляд, вопросительно изогнул

бровь.

—  Я думаю, — сказала она Питу, — что у него красивая голова.

—  Красивая? Мы не можем говорить об одном и том же песчаном псе.

—, Песчаный пес? Между прочим, а что это означает?

—  Громкая связь, — нетерпеливо бросил Тим. — Включи громкую связь.

Она подчинилась и сказала Питу:

—  Вы в эфире.

—  Теперь я понимаю, почему от твоей семейной жизни осталось одно рыбное чучело! — фыркнул Тим.

—  Может, у меня остались только рыбье чучело и застенчивая собака, но зато они меня не достают.