— Как ты добрался до дома в ту ночь? На такси?
— Кажется, шел пешком.
— Кажется?
— Я шел пешком. — Кларенс отхлебнул пива. — Я загляну к тебе через пару дней. Понимаю, что ты сейчас расстроена.
— Я не расстроена. Не хочу больше видеть свиyей. И не уверена, что захочу еще раз встречаться с тобой. — Она говорила твердо, без колебания и сожаления. — А теперь мне нужно идти.
— У тебя дела?
— Да.
Он не поверил ей. Кларенс расплатился, и они вышли на улицу. Мэрилин, похоже, собиралась на Четвертую улицу, в обратную сторону от Макдугал.
— Не ходи со мной, расстанемся здесь, — сказала она.
Кларенсу было больно. Скоро он перестал смотреть ей вслед.
Вечером около восьми часов Кларенс явился в полицейский участок, а Манзони только что вернулся с дежурства. Кларенс подозревал, что Манзони нарочно задержался, чтобы увидеть его. Манзони стоял прислонившись к стене и разговаривал с другим патрульным, еще даже не переодевшись в штатское.
— А, Кларенс! — приветствовал его Манзони. — Как дела? Ты уже слышал о Ровински?
— Да. Конечно.
Патрульный, с которым разговаривал Манзони, был кудрявый ирландец по имени Пат, который всегда дружески относился к Кларенсу. Пат улыбался, и Кларенс сказал ему:
— Привет!
Револьвер, револьвер, отправленный в лабораторию, не выходил у него из головы, и он пошел в кабинет капитана — дежурным сегодня был Макгрегор, — чтобы попросить другое оружие или услышать о результате экспертизы.
— А, Думмель, Кларенс, — приветствовал его Макгрегор. — Только что вернули твой револьвер. — Выражение лица у Макгрегора было довольное.
— Благодарю вас, сэр. — Револьвер и ремень лежали на столе капитана, и с ними вроде бы ничего не произошло.
— Возьми. — Макгрегор кивком головы указал на револьвер. — Что ты думаешь о нашем друге Ровински?
— Вчера узнал. — Кларенс взял свой револьвер и ремень. — Отдел по убийствам меня расспрашивал. Сами видите. — Он посмотрел на револьвер.
— Ты был в Виллидж в ту ночь?
— Да, сэр. На Макдугал.
— Подозреваешь кого-нибудь?
— Нет, сэр.
Зазвонил телефон. Макгрегора заинтересовал звонок, и он отобрал трубку у дежурного офицера.
Кларенс отправился в раздевалку. Макгрегору могли не сообщать, подумал Кларенс, о результатах экспертизы. В отделе убийств, конечно, знают, где его найти. Если они обнаружили кровь на револьвере, то, наверное, позволят ему отработать сегодняшнее дежурство, а потом поговорят. Манзони вошел вслед за ним в раздевалку и, к неудовольствию Кларенса, явно намеревался ждать, пока тот переоденется.
— Как по-твоему, кто пришил поляка? — спросил Манзони.
— Не знаю, много было желающих.
— Например?
Кларенс повесил в шкафчик брюки. Вокруг переодевались человек десять — пятнадцать, нимало не обращая внимания на них с Манзони.
— Вы не раз оказывались рядышком. Он тебе осточертел и ты пришил его?
Кларенс попытался улыбнуться, заправляя синюю рубашку в брюки:
— Ты же вроде бы живешь еще ближе к нему, на Джейн-стрит?
— Ты провел ночь со своей подружкой. Это я слышал. Хорошо. Но ты не выходил погулять?
Кларенс, глядя в зеркальце на дверцу шкафчика, завязывал галстук.
— Послушай, Пит, кончай ко мне цепляться. Хочешь попасть в отдел по расследованию убийств? Ищи убийцу Роважински! Отправляйся в Виллидж! Отвяжись от меня, приятель.
— Пройдешь проверку на детекторе лжи?
Кларенс застегнул свой мундир.
— Когда угодно. — Приятно, что нервы в порядке. Возможно, пульс немного участился, но только из-за того, что Манзони — гад. Есть разница.
Кларенс отправился на инструктаж. Его напарником в ту ночь оказался парень помоложе, звали его Нолан. Нолан не упоминал о деле Роважински. Он говорил о грядущих призах. Он играл и делал ставки. Кларенс теперь звонил в 45 минут, и, когда он позвонил в 11.45, ему передали послание. Детектив Морисси из отдела по расследованию убийств хотел бы увидеться с ним завтра утром, и желательно в его квартире.
— Да, — ответил Кларенс.
Морисси должен был прийти к Кларенсу между одиннадцатью и двенадцатью.
Когда Кларенс в четыре часа утра вернулся с дежурства, за столом сидел капитан Смит. Относительно результатов экспертизы не сказали ни слова, так что Кларенс не знал, что думать о своем револьвере.
* * *
На следующее утро в одиннадцать позвонила мать Кларенса:
— Надеюсь, я не разбудила тебя, Клари... Здесь вчера был полицейский, он хотел нас видеть. Ральфа тоже. В чем дело? Человек с польской фамилией. Он убит и ты его знал?
— Нет, я не знал его, я его арестовал. Он похитил у одного человека собаку. Мама, он...
— Ты никогда не упоминал об этом.
— Я не думал, что это так уж важно.
— Детектив сказал, что он тебе не нравился. Намекнул нам, что это дело имело личный характер. Сказал, что этот человек оскорбил Мэрилин.
— Это верно. Он оскорблял многих людей. — Кларенс еще лежал в постели, но тут приподнялся на локте.
— Ты не имел никакого отношения к этому убийству, правда, Клари? Этот человек сказал, что ты провел ночь у Мэрилин... во вторник. — Ее голос звучал взволнованно.
Кларенса внезапно охватило нетерпение, он был смущен:
— Да, но...
— Кто, по-твоему, убил его?
— Не знаю!
— Так чего они хотят от тебя, Клари? И почему?
— Ничего, мама. Естественно, они опрашивают многих. Как фамилия детектива?
— Морисси. Он оставил нам свою визитку.
Мать заставила его пообещать, что он позвонит сегодня вечером, прежде чем идти на дежурство, даже если ничего не случится.
Кларенс сразу же вылез из постели и приготовил себе кофе. Разумеется, они допрашивали его родителей. Казался ли их сын расстроенным, когда навестил их в среду? Рассказывал ли когда-нибудь о Роважински? Ничего. Совсем ничего. Но Кларенс ненавидел ложь. Особенно неприятно было обманывать своих родителей. Он не мог представить, как чудовищно покажется им то, что он сделал.
* * *
Морисси появился вскоре после полудня. Это был коренастый человек с каштановыми волосами, не старше тридцати лет, улыбчивый, с громадными ручищами — такими кулаками он, наверное, одним ударом мог отправить человека в нокаут.
— Присаживайтесь, — предложил Кларенс.
Морисси снял пальто и сел. Он держал наготове ручку и блокнот.
— Что ж, вы знаете, в чем дело, потому что детектив Фенуччи, насколько мне известно, разговаривал с вами.
— Да.
— Мы пытаемся найти человека, который убил Кеннета Роважински во вторник ночью. И вы, кажется, знали Роважински. — Морисси доброжелательно посмотрел на Кларенса.
Тот присел на кровать.
— Полагаю, вы знаете, что он похитил собаку, собаку Эдуарда Рейнолдса. Вот какое у меня было дело с Роважински.
— О да, я видел Рейнолдсов... это было в среду вечером. Итак, во-первых, где вы были во вторник ночью?
— Я остался ночевать у своей подружки, на Макдугал-стрит. Мэрилин Кумз.
— Да. — Морисси заглянул в свои записи. — В какое время вы пришли туда?
— Около десяти.
— Видели вы тогда на улице Роважински? Как добирались до своей подружки?
— Подземкой. Нет, я не видел его. Я не искал его.
— Роважински могли убить до девяти часов вечера. Незадолго до этого. Вполне возможно. Где вы были до того, как поехали на Макдугал?
— Дома. Здесь. Мэрилин не было до половины десятого, приблизительно так. Я звонил ей отсюда, пока не уверился, что она пришла.
— Вы выходили вечером?
— Нет, мы были в квартире.
— Что потом?
— Потом я спал там.
— А потом? Во сколько вы ушли?
Повторение. Чтобы проверить, даст ли он те же ответы.
— Около восьми, кажется.
Морисси приподнял брови:
— Ваша подружка сказала, что около десяти. У меня это записано.
— Я ушел раньше. Она еще не совсем проснулась, когда я уходил. Она любит поспать.
— Вы собираетесь жениться на мисс Кумз?
— Надеюсь, — ответил Кларенс с той же доброжелательностью, с какой Морисси задавал вопрос.
— Что касается вашего прихода к Роважински на Мортон-стрит. Зачем вы пошли туда?
— Потому что... Роважински сказал кое-что моей подруге, мисс Кумз. Он подкараулил ее на улице. Сказал ей кое-что неприятное...
— Что?
— Нечто вульгарное, не помню точно. Потом он написал ей письмо. Но это было после.
— После чего?
— После того, как я заходил к нему. Я зашел к нему, потому что Мэрилин сказала, что он преследовал ее на ступеньках парадного, вплоть до входной двери, и говорил всякие гадости. Я подумал, что если припугну его, то он больше не будет этого делать. Я не причинил ему вреда. Просто хотел припугнуть его.
Морисси ждал продолжения.
— И он перестал?
Кларенс заерзал на кровати:
— Не совсем. Письмо пришло после того, как я виделся с ним. На письме есть дата, можете посмотреть. Оно в Бельвью. — Кларенс поставил на письме дату: пятница, 3 октября, точно так же, как раньше Эдуард Рейнолдс датировал письма, полученные от поляка.
