— О, черт побери, как же мне хорошо.
Меня это несколько удивило, потому что принадлежал голос лейтенанту Дэвиду Синкфилду.
Домой я добрался лишь к четырем часам утра. И лишь потому, что до половины четвертого Синкфилд и Конни Майзель «кувыркались» на диване. Я поставил Библию на полку и сидел под столом, слушая музыку их любовных утех. Признаюсь, я немного завидовал Синкфилду. И куда больше удивлялся.
Утром Сара предоставила мне возможность выспаться. Но Мартин Рутефорд Хилл имел на этот счет особое мнение. В половине десятого он стукнул меня по носу одноглазым плюшевым мишкой. Второй глаз он вырвал зубами и проглотил шестью месяцами раньше.
Потом я спустился вниз, и Сара молча налила мне чашку кофе. Я сидел, пил кофе и думал. Допив кофе, я поднялся и вновь наполнил чашку.
— Мы не посадили розовый алтей, не так ли?
— Нет. В последнее время мы много чего не сделали.
— Почему бы тебе сегодня не сходить с ребенком в зоопарк?
Она посмотрела на меня.
— Я не хочу идти в зоопарк. И ребенок не хочет. Он ненавидит зоопарк.
— Сходи с ним куда-нибудь еще.
— Почему?
— Мне надо посовещаться с одним человеком. Будет лучше, если тебя при этом не будет.
— С каким человеком?
— С Артуром Дэйном.
— Частным детективом?
— Вот-вот.
— Этой ночью ты что-то нашел, не так ли?
— Думаю, что да.
— Почему бы тебе и Дэйну прямиком не отправиться в полицию?
Я закрыл глаза, вспоминая музыку любовных утех, что слышал не так уж и давно.
— Сходи куда-нибудь с ребенком, а завтра мы посадим алтей.
— Почему завтра?
— Потому что к тому времени все кончится.
Я позвонил лейтенанту Синкфилду и пригласил его ко мне. Голос у него был какой-то сонный. Я позвонил Артуру Дэйну. Он, похоже, спал всю ночь, как и положено добропорядочному гражданину. Ему я сказал то же, что и лейтенанту.
— Думаю, я нашел ключ к разгадке.
Они оба пообещали приехать, но я позаботился о том, чтобы приехали они в разное время.
Сара загрузила Мартина Рутефорда Хилла в «пинто», села за руль и укатила. Когда я спросил, куда она решила поехать, она ответила: «К цыганам».
— Куда? — переспросил я.
— К цыганам. Еще не знаю, то ли останусь в таборе, то ли продам им ребенка.
Я же пошел в Библиотеку конгресса. День выдался чудным. Светило солнце. На зеленой лужайке перед библиотекой несколько юношей и девушек, оторвавшись от занятий, ели ленч, принесенный в пакетах из плотной бумаги. Пели птички.
На газетной вырезке, что лежала в Библии, которую я нашел на книжных полках экс-сенатора Эймса, не было даты. Как и названия газеты. Я, правда, полагал, что знаю и газету, и время ее выпуска. Оставалось лишь убедиться в своей правоте.
В отделе периодических изданий я попросил принести подборку «Лос-Анджелес таймс» за август одна тысяча девятьсот сорок пятого года. В отличие от «Нью-Йорк таймс», Лос-Анджелесскую газету не пересняли на микрофильмы. А потому я получил толстую пачку газет. Открыл номер за пятнадцатое августа. Аршинный заголовок гласил: «ЯПОНИЯ КАПИТУЛИРУЕТ!» Я прочел передовицу, хотя искал совсем другую заметку. Из любопытства.
Затем медленно пролистал газету. Фотоснимки и статьи рассказывали о том, как Лос-Анджелес отметил День победы. На странице тридцать один я обнаружил искомую заметку. Под заголовком:
«ОГРАБЛЕНИЕ ВИННОГО МАГАЗИНА.
ДВОЕ ГРАБИТЕЛЕЙ ЗАСТРЕЛИЛИ ВЛАДЕЛЬЦА».
Ничего особенно в заметке я не нашел. Четырнадцатого августа одна тысяча девятьсот сорок пятого года, около одиннадцати вечера, в винный магазин на Ван-Несс-авеню в Голливуде вошли двое грабителей. Хозяин магазина, некий Эмануэль Перлматтер, вместо того, чтобы отдать деньги, полез за пистолетом, который держал под прилавком. Этого ему делать не следовало, потому что в итоге он получил две пули. В заметке не уточнялось, какой выстрел оказался смертельным, первый или второй. Пристрелив Перлматтера, грабители обчистили кассу. Свидетели видели, как из винного магазина выбежали мужчина и женщина. Мужчина вроде бы был в военной форме, но вот в определении рода войск свидетели разошлись. Иных сведений об ограблении не сообщалось, если не считать того, что добыча грабителей составила семьдесят пять долларов. Согласно показаниям жены Перлматтера, большей суммы он в кассе никогда не держал. Полиция отметила, что за последние два года Перлматтера грабили четыре раза.
Не могу сказать, как долго просидел я над раскрытой газетой. Сидел и думал о том, сколько же выпил капитан военно-морских сил США Роберт Эф. Эймс до того, как вместе с матерью Конни Майзель решил ограбить винный магазин и пристрелить его владельца, сорокадевятилетнего Эмануэля Перлматтера. А потом начал гадать, на что они потратили добытые семьдесят пять баксов.
Артур Дэйн уважал точность. Он прибыл к моему дому в юго-восточной части Четвертой улицы ровно в два часа дня. Может, на минуту раньше. В темно-синем костюме с чуть заметной красной полоской, белой рубашке, красно-синем галстуке-бабочке. Впервые я видел его в галстуке-бабочке. Мне показалось с ним мистер Дэйн выглядит несколько фривольно.
Он оглядел мою гостиную и чуть кивнул, как бы показывая, что ничего иного он и не ожидал. Затем сел в кресло, которое я полагал своим, и положил ногу на ногу. Блеснули его начищенные черные туфли.
— Вы сказали, что нашли что-то очень важное.
Я кивнул.
— Хотите кофе?
Он покачал головой.
— Может, виски?
— Не хочу. Так что вы нашли?
— Я знаю, чем Конни Майзель держит сенатора Эймса.
Это его проняло. Если раньше его правая нога лежала на левой, то теперь он поменял их местами.
— Чем же?
— Четырнадцатого августа одна тысяча девятьсот сорок пятого года, в День победы, Роберт Эф. Эймс, только что демобилизованный из военно-морских сил, и мать Конни Майзель, Гвендолин Рут Симмс, ограбили винный магазин и застрелили его владельца, некоего Эмануэля Перлматтера. Мать Конни Майзель попросила своего давнего Лос-Анджелесского приятеля отправить оружие убийства дочери после ее смерти. Вероятно, к револьверу прилагалось письмо, объясняющее, что все это значит. Письма я не нашел. А вот револьвер видел.
— Когда? — спросил Дэйн.
— Этой ночью. Вернее, ранним утром. Я побывал в квартире сенатора.
По выражению лица Дэйна я понял, что он мне не верит.
— Проникнуть в квартиру сенатора не так-то просто.
— У меня были ключи.
— Где вы их взяли?
— Из руки Луизы Эймс. Вчера. Когда вы разговаривали по телефону.
— Конни Майзель шантажировала его, — после короткой паузы изрек Артур Дэйн.
— Шантажирует до сих пор, — поправил его я.
— И живет с ним, — добавил Дэйн.
— Она еще не довела дело до конца.
— По-вашему, она еще не получила то, что хотела?
— Совершенно верно. Теперь, после смерти жены, сенатор очень богат. Исходя из того, что вы мне говорили, после его смерти Конни Майзель получит все. То есть примерно двадцать миллионов долларов.
— Вы правы. Она получит примерно двадцать миллионов, — Дэйн помолчал. — Этот револьвер, который вы видели. С чего вы взяли, что именно из него убили владельца винного магазина?
— Я ничего не знаю наверняка. Это всего лишь догадка. Моя версия основана на догадках. Но выстраивается четкая цепочка событий. Все сходится.
— Вы уже рассказали полиции? Синкфилду?
Я вздохнул, покачал головой.
— Нет, тут возникли некоторые трудности.
— Какие же?
— Когда этим утром я изображал взломщика, Конни Майзель вернулась домой.
— Она вас видела?
Вновь я покачал головой.
— Нет, потому что ублажала Синкфилда на диване в гостиной.
Дэйн улыбнулся.
— Будь я проклят!
— Вот-вот.
— Да уж, у вас действительно возникли трудности.
— Может, мне обратиться к его напарнику? — спросил я.
— Напарнику Синкфилда?
— Совершенно верно.
— Вроде бы, он хороший коп.
— Так что, позвонить ему и пригласить сюда?
Дэйн не выхватил пистолет. Просто сунул руку, как мне показалось, во внутренний карман, и достал пистолет, точно так же, как обычно достают сигару.
— Я надеюсь, вашей сожительницы нет дома. Как и ребенка.
— Перестаньте. Зачем вам пистолет?
— Чтобы убивать людей, — он быстро огляделся. — Куда ведет эта дверь? В стенной шкаф?
— В ванную с туалетом.
— Туда, — скомандовал он.
— Только не пытайтесь и теперь обставить все, как самоубийство, — предупредил я. — Ничего не получится.
Дэйн усмехнулся.
— Вы думаете, что до всего докопались, так?
— Это не составило труда. После того, так Глория Пиплз рассказала мне, что Джонас Джонс проник в квартиру сенатора с помощью тех же ключей, что и я. Должно быть, он рассказал Луизе Эймс о газетной вырезке, а та сумела сложить два и два. Потом она ввела вас в курс дела, вероятно, по телефону, вы приехали, убили обоих и позаботились о том, чтобы все выглядело, как убийство-самоубийство. После чего вернулись в Вашингтон и заглянули на огонек к Конни Майзель. Она стала бы вашим алиби, если б вам таковое потребовалось. А вы — ее.
