В селе не было отряда самообороны, так как совсем рядом располагалась база ахсалтаковского отряда, который курировал Старый Мачкой. Никому бы в голову не пришло здесь побаловаться — ни федералам, ни ребятам типа «лицедеев». Так что вполне могло случиться так, что семья Зелимхана проживала бы сама по себе, не обременяя никого необходимостью охранять ее. Это в значительной степени облегчило бы задачу.
Однако на войне никто не застрахован от случайности. Будь ты трижды Ахсалтаков. Вот я и предположил, что Зелимхан, ежели только он вполне здравомыслящий тип, обязательно должен каким-то образом защитить свою семью от случайностей. А что может быть лучшей защитой, чем пятерка верных парней, вооруженных до зубов, надежная радиостанция и постоянно готовая к экстренному перемещению семьи машина повышенной проходимости?
Итак, по первому пункту мои расчеты оказались верными: дождевик вел меня к Зелимхану домой. Правда, козлобородый дядя дождевика мимоходом выдвинул предположение о том, что меня могут сразу же и без разговоров пристрелить ахсалтаковские ребята, но я уже рассматривал такой вариант и счел, что он маловероятен. Внешне я никоим образом не представлял опасности для «духов» — грязный, жалкий, без оружия. Все свои прибамбасы я оставил пацанам, которые, разделившись на две группы, залегли на подступах к селу и в настоящий момент вели наблюдение за моими перемещениями, ожидая установленного сигнала.
Ага! Вот оно… Свернув за «дождевиком» в неширокий проулок, я искренне пожелал всем, кто находился в усадьбе Ахсалтакова и в непосредственной близости от нее, чтобы мои пацаны ровно через десять минут получили этот самый сигнал.
В селе четыре широкие параллельные улицы — своеобразные авеню. Две такие авеню контролирует одна группа, две — другая. В соответствии с предварительной договоренностью, как только я сверну в одну из не основных улочек или зайду во двор какой-либо усадьбы, в общем, исчезну из поля зрения моих солдат, они начнут отсчет. Если установленный сигнал будет дан вовремя, мои ребятишки, никого не задевая, рысью помчатся к месту его поступления. При отсутствии сигнала бойцы ворвутся в первый же попавшийся двор неподалеку от места моего исчезновения из зоны визуального контроля, и с ходу допросят, кто попадется, о месторасположении усадьбы Ахсалтаковых. Взяв штурмом эту усадьбу, они завершат дело, ради которого я ковыляю сейчас за горделиво ступающим «дождевиком», в надежде, что первый вариант все же удастся.
Вскоре мы приблизились к высокому бетонному забору, посреди которого громоздко топорщилась железная дверь — ворота с выпуклым здоровенным барельефом лежащего волка. Ишь ты!
Откуда-то из глубины двора доносилось монотонное звучание работающей дизель-электростанции. Хорошо живут Ахсалтаковы, дизель — это роскошь по военному времени…
«Дождевик» осторожно постучал по железяке — во дворе лениво залаяли две собаки, потащились к воротам, гремя цепями. Спустя некоторое время дверь широко распахнулась — в проеме стоял высокий чеченец с автоматом, облаченный в душегрейку и спортивные штаны, и без опаски, этак по-хозяйски, смотрел на нас.
— Ва! Это что за чучело? — по-чеченски поинтересовался высокий, осмотрев мою скромную персону. — Ты где его откопал?
— В плен хочет, — с достоинством ответил «дождевик». — Говорит, ушел с заставы сорок седьмого полка — дембеля замучили.
— Ты кто такой? — обратился ко мне высокий по-русски. — Ты пехота?
— Артиллерист, — жалостно ответил я. — Я есть хочу…
— Ха! Есть он хочет, — развеселился высокий и опять спросил «дождевика»:
— Ты где его взял?
— Он по улице шел, — объяснил «дождевик». — Я в окно смотрел. Гляжу — идет, ногу волочит. Ну и вот…
— Ясно, — резюмировал высокий. — Спасибо, что привел. Ты можешь идти.
— А он? — поинтересовался «дождевик», кивая в мою сторону. — Вы его не расстреляете?
— Это не твоя забота, дорогой! — Высокий весело осклабился и похлопал «дождевика» по плечу. — Ты иди, мы им займемся.
«Дождевик», немного поколебавшись, пожал плечами и пошел прочь, покосившись в мою сторону. Перечить ахсалтаковскому бойцу он не посмел.
— Ложись, — скомандовал высокий, оставаясь в калиточном проеме и направляя ствол мне в живот. — Лицом вниз! — поправил он, заметив, что я неуклюже сажусь на задницу и начинаю устраиваться боком в жидкой грязи. Я плюхнулся животом в грязь и поднял голову, чтобы не захлебнуться — практически на полкорпуса утонул в жирном месиве.
— Исрапи! Ай, Исрапи! — заорал высокий.
Во дворе хлопнула дверь — чей-то голос недовольно спросил:
— Что орешь?
— Иди — посмотри, кто пришел! — весело позвал высокий. — Какие люди без охраны!
В дверном проеме показался низенький пузатый мужик, огненно-рыжий, с круглыми навыкате голубыми глазами и горбатым мясистым носом, нависавшим над верхней губой.
— Откуда? — кратко поинтересовался он, моментально оценив обстановку.
— Рашид привел, — объяснил высокий. — Говорит — с заставы сорок седьмого полка убежал. Артиллерист.
— Обыскал? — спросил рыжий.
— Он грязный — как его обыскивать? — возразил высокий. — Вот думаю — что с ним делать?
— Думать — это моя работа, — сказал рыжий и скомандовал по-русски:
— Э, артиллерист! Ну-ка, раздевайся! Я начал приподниматься, уперев руки в грязь.
— Э-э! Ты лежи, лежи. Лежа раздевайся, — поправил меня рыжий. — Раз пришел, теперь лежи в грязи!
Повернувшись на бок, я начал дрожащими руками разгибать проволоку, стягивающую куртку и одномоментно изобразил горестное всхлипывание.
Наверно, со стороны это смотрелось весьма правдоподобно: всхлипывающий, чумазый, как свинья, худой субъект, валяющийся в грязи и рвущий из прорех куртки проволоку — российский солдат последнего десятилетия двадцатого века. Наверно, рыжего Исрапи эта сцена изрядно впечатлила.
— Ладно, встань, — распорядился он, покачав головой. — Стоя раздевайся. Вещи слева от себя складывай, — и ругнул высокого, который опустил ствол:
— Что ты ствол опустил? Контролируй его!
— Ага — он гранаты швырять начнет! — пошутил высокий. — Смотри, он сейчас в обморок упадет от страха!
— Я тебе сказал — контролируй! — прикрикнул рыжий. — Совсем от рук отбился!
Высокий недовольно хмыкнул, но ствол поднял и направил его на меня. Спустя полторы минуты я разделся до трусов и не которое время стоял, вздрагивая быстро синеющим телом под моросящим дождем.
— Артиллерист, говоришь? — переспросил рыжий у высокого.
— Ага, артиллерист, — подтвердил высокий. — Рашид говорит — убежал…
— Что-то не похож он на дистрофика. — Рыжий с сомнением покачал головой. — Смотри, какой жилистый — плечи широкие. Наверно, сильный!
— Так артиллерист же! — воскликнул высокий. — Они же пушку таскают, миномет таскают, снаряды таскают — вот и жилистый…
— Ладно, черт с ним, — согласился рыжий и скомандовал:
— Э, артиллерист, ~ руки на голову и иди сюда!
Я послушно приблизился, ступая по глубокой грязи босыми ногами. Осмотрев меня вблизи, рыжий еще раз сокрушенно пробормотал:
— Ох, жилистый! Наверно, сильный! — и, ухватив меня за шею, погнал перед собой.
Пересекая двор, я обнаружил под навесом новехонький армейский «ГАЗ-66» с тентованным кузовом. Так, так… Мы вошли в дом и, миновав прихожую, в которой я отметил наличие самодельной пирамиды с тремя автоматами, оказались в большой комнате с довольно приличным интерьером, отягощенным обилием персидских ковров и кучей аудио-видеоаппаратуры. В дальнем углу на комоде примостился переносной радиокомплекс импортного производства, в котором я угадал наличие блока спецаппаратуры, предназначенного для ведения переговоров в режиме «Б».
В креслах и на диване сидели четверо: двое мужиков бывалого вида, молодой парень в тюбетейке с едва начавшей пробиваться бородкой и симпатичный пацан лет десяти, покачивающий в руках «лентяйку» от «Самсунга» — товарищи вовсю наслаждались просмотром видака. «Водный мир» — с ходу определил я, увидев на экране Кевина, барахтающегося в желтой грязи. Ну прям как я! Только его через пятнадцать секунд спасет симпатичная дамочка, а меня мои пацаны успеют ли? Хрен его знает. Впрочем, не будем заранее огорчаться — посмотрим, как там оно обернется…
— Садись, — скомандовал рыжий, ставя посреди комнаты стул и указывая на него. Я уселся на стул, продолжая неподдельно дрожать от холода и цокать зубами.
— Вот, в плен хочет, — сообщил рыжий. — Сам пришел, артиллерист сорок седьмого полка. Если не врет.
Мужики с удивлением уставились на меня, а парень в тюбетейке после непродолжительной паузы спросил неожиданно суровым тоном:
