— Хорошо. Я сделаю это.
— Вы сделаете? — слабо спросила она.
— Ну конечно. Уж не думали ли вы, что я коммунист или еще что-то в этом роде?
— Ну что вы, нет...
— Вы хотели бы, чтобы я фотографировал документы?
— Эмилио, я ведь даже не привезла для вас фотокамеру или другие атрибуты. Ведь это чрезвычайно опасно для люби... непрофессионала пытаться заниматься такими вещами.
Он пожал плечами.
— Как хотите. Я был бы счастлив фотографировать по вашему желанию. У меня есть собственный «Минокс».
Она помотала головой.
— Нет, я не могу просить вас об этом. Мне просто хотелось, чтобы вы узнали, где сейчас находится Майоров, и чем он занят. И имейте в виду, что я не уполномочена насчет оплаты, но я могла бы...
Глянув свирепо, он остановил ее:
— Вы что же думаете, я делаю это из-за денег? Боже милостивый, женщина, разве Гилл не рассказывал вам о моей бабушке?
— Он сказал, что она была русской, и поэтому вы владеете этим языком.
— Моя бабушка была графиней, — проговорил он. — Она вышла замуж в девятнадцать лет, и ей было двадцать, когда произошла революция. Большевистские ублюдки убили ее мужа и полностью ограбили ее. Она прибыла в Италию в вагоне третьего класса, без гроша в кармане, и тут ей посчастливилось встретить моего дедушку. И вскоре она стала итальянской графиней. Во время войны погибли мои родители, и я жил с ней с самого детства. Со мной она говорила только по-русски, и она рассказала мне все, что я должен знать о коммунистах. И я рад сделать все, что в моих силах, чтобы приблизить их крах. Я беру их деньги, — улыбнулся он, поглаживая усы, — чтобы они стали беднее. Я делаю для них пустяки, и ничего для войны.
— Я понимаю, — сказала Рул, — и я благодарна вам за помощь.
— Но все-таки, конкретно, что вы хотите, чтобы я рассказал?
— Точное местонахождение Фирсова и максимально, насколько возможно, о его деятельности. Я хотела бы знать, в какой области сосредоточены его интересы и какая военная техника, если таковая есть, его окружает. Мне нужны любые подробности, которые вы видели или вспомнили. Это может быть очень важно для громадного множества людей. От этого может зависеть их жизнь, понимаете?
— Еще бы. Я сделаю все, что попросите. Как мне связаться с вами?
Она записала номер своего домашнего телефона.
— Пожалуйста, запомните этот номер; не ввозите его в Советский Союз записанным.
Он с минуту смотрел на карточку.
— Так, так, запомнил.
— По вечерам я обычно дома, по этому телефону, но там стоит и автоответчик, и вы сможете оставить телефон или адрес, по которому я свяжусь с вами. Вы можете наговорить на автоответчик в течение тридцати минут, и это останется в полной тайне. Пожалуйста, не пытайтесь звонить из Советского Союза. Подождите, пока не вернетесь в Рим или другой западный город. Если будет возможность, я приеду поговорить с вами, но, может, времени на это и не будет.
— Вы разбираетесь в компьютерах, Кэт? — спросил он.
— Я много с ними работаю.
— И знаете, что такое «Источник»?
— Информационная сервисная программа в Мериленде. Я имела с ней дело.
— Хорошо. Я иногда храню файлы в «Источнике». Мой расчетный счет ZZPIOO, а мой пароль — ПЛЮХ. Сможете запомнить?
— Да.
— Если по каким-либо причинам я не смогу позвонить, я оставлю послание для вас в файле под названием КЭТ. Проверяйте его каждый день.
— Хорошо.
— Ну а теперь, мой милый шпион, — сказал Аппичелла, выписывая чек. — Не желаете вернуться со мной на мою виллу и заняться со мной любовью?
Рул не была уверена, что он говорит это серьезно, хотя скорее всего, да.
— Это неплохая мысль, Эмилио, но мне пора на самолет.
— Я безутешен, — сказал он, и это заставило ее ощутить к нему полное доверие.
Гельдер стоял на палубе парома Стокгольм-Хельсинки, в то время как это судно верповалось в доках. Он чувствовал себя отдохнувшим и сытым. Предыдущим вечером он развлек себя роскошным ужином, потанцевал с парой девушек-шведок, и хорошо выспался, избрав одиночество. Встал он рано, съел прекрасный завтрак и смотрел, как корабль прибывает в гавань Хельсинки. Это был прекрасный город, видимый с моря, но глаза Гельдера были прикованы к причалу. Из Стокгольма он сделал необходимый звонок, во время которого ему ничего не сказали, и теперь он надеялся быть встреченным. По спущенному трапу он спустился к зданию пункта прибытия. Внутри он медленно пошел по направлению к улице, размышляя, что делать дальше.
— Карл! — окликнули его сзади.
С минуту он вспоминал свое имя, затем повернулся, и вот уже мистер Джоунс из Малибу пожимал ему руку.
— Карл, вот и твой дядюшка Ян! Ну как твои дела?
— Очень хорошо, дядюшка Ян, — отозвался Гельдер, удивленный лицезрением создателя легенд.
— Твоя тетушка умирает от желания увидеть тебя, — сказал Джоунс. — Пойдем, машина на улице.
Гельдер последовал за Джоунсом, быстро шагавшим через здание к стоянке автомобилей. Джоунс пригласил его в голубой «вольво-фургон», всю дорогу улыбаясь и поддерживая шутливую болтовню о семье, об Америке, о тетушке Гельдера. Потом, уже во время поездки, Джоунс сказал:
— Гельдер, это на самом деле здорово, что я вижу тебя. Когда вы не вернулись на базовую подлодку, мы предположили худшее. Где Соколова?
— Все еще в мини-подлодке, — ответил Гельдер. — Она не смогла ее покинуть.
— Понятно, — сказал Джоунс, поглядывая в зеркало заднего вида. — Извини, если мы немного помолчим. Я должен немного порулить.
Джоунс поехал быстро, затем медленно, делая повороты, казалось, наугад. Однажды, остановившись на красный свет, он вдруг поехал прямо на него, постоянно поглядывая в зеркало. Наконец они въехали на обсаженную деревьями улицу, и какой-то мужчина в гражданской одежде открыл перед ними окованные железом ворота. Джоунс миновал большой красивый дом и припарковался сзади него.
— Иди за мной, — сказал он, выпрыгивая из машины и взбегая вверх по ступенькам.
Внутри были мраморные полы и масса тяжелой мебели. Они поднялись на лифте на пару этажей и вышли в сомнительную и слабо освещенную прихожую. Джоунс остановился перед стальной дверью и позвонил. Небольшая панель скользнула назад, и пара чьих-то глаз изучила их обоих.
— Что это за место? — спросил Гельдер.
— Советское посольство, — ответил Джоунс. — Я думал, ты знаешь.
Дверь открыли, и мужчина без пиджака впустил их в большую комнату, наполненную радиоприемниками и телетайпами. Устойчиво пахло табачным дымом.
— Покажи ему, как работать, — обратился Джоунс к мужчине.
— Сюда, — мужчина подвел их к компьютерному терминалу. — Вы печатаете? — спросил он Гельдера.
— Да, — ответил Гельдер.
Мужчина взялся за телефон, настукал номер, послушал с минуту, затем положил трубку на рычаги. На экране появилась строчка крестиков, а затем слова:
— Слушаю.
— Это полковник на том конце, — сказал Джоунс.
Мужчина предложил Гельдеру стул перед терминалом.
— Вам надо только печатать, — сказал он.
— Пойдем, — сказал Джоунс этому мужчине, и они ушли, оставив Гельдера одного в комнате перед светящимся экраном компьютерного терминала.
Гельдер напечатал:
— Я здесь, сэр.
— Задание выполнено успешно? — появилось на экране.
— Мы успешно справились с задачей, но потеряли подлодку под глубинными бомбами, — напечатал Гельдер.
— Передавай цифры.
Гельдер отпечатал координаты размещения буя. Экран повторил их.
— Правильно? — спросил он.
— Да, — отпечатал Гельдер.
— Вы ранены? — спросил экран.
— Нет, сэр, я вполне здоров, — ответил Гельдер.
— Выжил ли ваш компаньон? — спросил экран.
— Нет, — отпечатал Гельдер.
— Джоунс отвезет вас в аэропорт, — отпечаталось на экране, — где вас ждет самолет, который доставит вас в Москву. Там я вас встречу. На борту самолета вас ожидает мундир со знаками различия капитана второго ранга. В дополнение к продвижению по службе, половину вашего жалованья вы получите в иностранной валюте по вашему выбору. Поздравления, и счастливо добраться.
— Спасибо, сэр, — отпечатал в ответ Гельдер. — Конец приема. До встречи в Москве.
Гельдер с минуту глядел на экран, затем встал и открыл дверь. Джоунс и другой мужчина стояли в прихожей.
— Я закончил, — сказал он.
— Тогда отбываем, — сказал Джоунс.
В аэропорту их ожидал небольшой советский реактивный самолет без каких-либо отличительных военных знаков. Гельдер пожал руку Джоунса.
— Увидимся в Малибу, — улыбнулся тот.
— Спасибо, что подвезли... и за легенду, — ответил Гельдер. — Без ваших тренировок у меня бы ничего не получилось.
Джоунс пожал плечами.
— Это же моя работа. И она мне нравится.
Гельдер поднялся на борт, и пока самолет выруливал на взлетную полосу, второй пилот показал ему на холодильник с едой и напитками, а затем передал ему небольшой чемоданчик и сумку с одеждой. Когда они поднялись в воздух, второй направился обратно в кабину.
