Михаил Март - Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2

— Значит, он не уверен в том, что она собирается убивать старика. Он опережает ее.

— Я думаю, она не знает об убийстве так же, как не знала о смерти сына Пекарева. Помнишь ее растерянность, когда она увидела повешенного?

— Этот ребус нам не разгадать.

Прошло минут двадцать, и появилась Наташа.

— Ну, что я говорил? И как бабе не везет! Все время опаздывает. Никак не может застукать напарника на месте преступления. Посмотрим, с какой физиономией она выйдет.

Вскоре к дому подъехала машина, из которой вышли Трифонов и Куприянов и направились в дом.

— Ну, все! Баба влипла! — хлопнул себя по коленям Власов.

— Почему? — встревожилась Катя.

— Следователь из прокуратуры приехал, я его уже видел у гаража, где придушили Волкова. А может, этот хмырь, ее напарничек, и вызвал сыщиков? Звонок добродетеля в милицию.

— Значит, игра окончена. Теперь он подбросит ментам ее снимки. Точнее, смесь наших и своих.

— Все может быть. Но девчонка могла видеть подъехавшую машину в окно. Значит, еще не все потеряно. Если только она сумеет оперативно сработать. Правда, это ее не спасет.

— Почему? Если они ее не увидят…

— Спешное бегство всегда оставляет за собой следы. За ручку двери взялась и так далее. Стоит им найти хоть один отпечаток ее пальца, ей крышка.

— Объясни же, наконец, с чем сравнивать ее отпечатки? Если таковые существуют, то только мои.

— Дуреха. Все работники прокуратуры сдают свои пальчики для базы данных, чтобы их потом не спутали с отпечатками преступников. А что ей делать у Пекарева? Ее туда никто не посылал.

— Смотри. Она вышла. Ускользнула все же! — Катя захлопала в ладоши. — Поехали за ней!

Они видели, как Наташа зашла в бар и подошла к стойке. Бармен выслушал ее, достал телефонный аппарат из-под прилавка и поставил перед ней.

Девушка кому-то звонила.

Колычев подошел к телефону и снял трубку.

— Слушаю вас.

— Извините меня, Геннадий Алексеич, что беспокою в позднее время. Это Наташа Демьянова.

— Слушаю вас, Наталья Пална.

— Я хочу извиниться за самовольничество. Я слышала, как вы говорили в приемной с Ксенией Михалной Задориной о гибели Сергея Пекарева. Но почему-то не вспомнили о его родителях. Я взяла на себя инициативу и поехала сама к отцу Сергея, профессору Пекареву. И я не ошиблась. Дверь в квартиру не заперта, а сам профессор сидит за столом с простреленной головой. Будто застрелился.

— Может, он и впрямь застрелился?…

— А почему тогда дверь открыта? Я очень испугалась и быстро ушла, но, к сожалению, захлопнула дверь. Надо что-то делать. И следствие должно знать, что дверь была открытой.

— Большое спасибо, Наташа. Вы молодец, все правильно сделали. К Пекареву выехал Трифонов, я его предупрежу о запертой двери.

— Александр Иваныч очень строгий человек, и он вправе потребовать, чтобы меня уволили за самоуправство.

— Глупости. Вы отличный работник, и я вас в обиду не дам. А Трифонову скажу, что вы ездили к Пекареву по моей просьбе. Не переживайте. Сейчас ему перезвоню на мобильник. Должно быть, он уже на месте.

— Спасибо, Геннадий Алексеич.

— Ерунда. Мне очень нравится ваша инициативность. Вы неравнодушны к своей работе, а это самое важное.

Генерал был прав. Наташа не была равнодушна к своей работе. До такой степени, что милиция двух столиц гонялась за ней третий месяц кряду.

В кармане Трифонова завибрировал сотовый телефон. Они с Куприяновым уже вышли на улицу и собирались уезжать, но вдруг…

— Послушай, Саня. Ты, конечно, Пекарева дома не застал.

— Ты прав. И это очень странно. Я смотрю на окна его этажа. Везде горит свет.

— Вызывай специалистов из МЧС, пусть вскрывают дверь. Под мою ответственность. А я тебе высылаю в помощь экспертов.

— Ты уверен, что…

— Уверен, Саня. Действуй.

Шел третий час ночи. В квартире профессора Пекарева работали криминалисты.

Куприянов доложил Трифонову:

— До жены убитого мы не доберемся. Она в командировке, мотается где-то в Саратовской области. Сегодня утром похоронили Сергея Пекарева, мачехи на панихиде не было, а вечером и отец отправился вслед за сыном. Теперь непонятно, кто будет хоронить профессора. Вернется жена домой, а семья уже на кладбище. Веселый сюрпризик.

В разговор вступил врач:

— А почему вы, майор, говорите о хозяине «убитый»? Тут на лицо самострел. Вопрос очень сложный, я бы поостерегся делать категоричные заявления.

— А вы, доктор, спросите Александра Иваныча. Он вам популярно разъяснит, чем отличается самострел от убийства.

Медик переключил свое внимание на Трифонова.

— Это имитация самоубийства, Илья Спиридоныч. Вскрытие покажет, что стреляли в жертву с расстояния трех-четырех шагов. И стреляли из револьвера. Гильзы в доме нет. Куда же, по-вашему, она девалась? Покойник выбросить ее не смог бы. Согласны? В руке у трупа зажат пистолет. Думаю, что это его оружие и достал он его сам, для самообороны. Вот убийце и пришлось стрелять с расстояния, так как Пекарев его близко не подпускал. Он знал убийцу и понимал, с какой целью тот к нему пришел. Надо признать, что киллер умеет стрелять. Очень точный выстрел.

— А вот тут я готов поспорить, — ехидно заметил медик. — У трупа лицо обожжено порохом. Значит, выстрел произведен в упор. Что касается гильзы, то здесь я не специалист, спорить не могу. Найдем пулю в черепе, тогда и разберемся.

— В руке покойника зажат пистолет «ПМ» девятого калибра. Если бы он стрелялся из него, то пулю пришлось бы извлекать из стены. Она разнесла бы ему полчерепа. А стреляли из малого калибра с небольшой убойной силой. По отверстию видно. Что касается пороха, то убийца знал не понаслышке о его следах и ожогах. Но перемудрил. Что происходит во время выстрела? Хлопок. Потом ожог, а следом кровь. Логично? В нашем случае следы пороха обнаружены поверх крови. Это означает, что рана появилась до самого выстрела. А так не бывает.

Врач подошел к трупу и осмотрел рану.

— А ведь вы правы, Александр Иваныч. Следы пороха поверх крови. И как же он это сделал?

— После того как жертва превратилась в труп, он подошел и произвел второй выстрел, но уже холостым патроном. В этом и заключается инсценировка. Но банальная и примитивная. Я не думаю, что убийца решил нас обмануть. Он сделал это умышленно. Хочет прикинуться дурачком, выдать себя за дилетанта. Но по точности попадания понятно, что стрелял профессионал.

— Смысл? — спросил врач. — Чего он этим добьется?

— Свалит убийство на подставную фигуру.

Трифонов повернулся к криминалисту, снимавшему отпечатки пальцев с дверной ручки: — Скажите, Игнат Всеволодович, вы нашли очередную порцию окурков на верхнем этаже?

— Стабильная кучка. Похоже на ритуал, вроде зажженных свечей. Мало того, нам еще и губную помаду оставили. Не убийца, а Маша-растеряша.

— Ну вот вам и козел отпущения. Сюда надо добавить заколку, отпечатки пальцев и фотографии женщины со скрытым лицом. Когда убийца завершит свои злодейства, мы об этом тут же узнаем. Он пришлет нам снимок с лицом женщины и приложит подробный адрес, где ее можно найти. Только по этому адресу мы найдем ее труп. Хотите вы того или нет, но она очень много знает. А как мы видим, убийца свидетелей не оставляет. Нам надо в первую очередь найти жену Пекарева. Она не может не знать о темных делах своего мужа. А значит, является очередным свидетелем. Мы должны опередить убийцу. Пора кончать с этим.

— Отпечатков в квартире очень много, Александр Иваныч, — убирая инструменты в чемодан, сказал Дегтярев. — Никто после себя ничего не вычищал.

— Или не успел. Как утверждает медицина, за полтора часа до нашего приезда профессор был еще жив. Мы наступаем убийце на пятки. Вот только непонятно, откуда он об этом узнает.

— Наше решение приехать сюда родилось спонтанно, — заметил Куприянов. — Утечки быть не может.

— Убийцу мог предупредить сообщник, ведущий наружное наблюдение. Он видел, как мы приехали, а это означает, что ему известно, кто ведет расследование, и он знает нас в лицо.

— Таких знатоков слишком много. Шило в мешке не утаишь. По Москве уже ползут слухи о маньяке, любителе вешать на капроновых веревках. Журналисты осаждают прокуратуру и Петровку. Генералитет с трудом отбивается от папарацци. Но у репортеров в конце концов лопнет терпение. Их можно понять.

— Не наводи тоску, Семен, — отмахнулся Трифонов. — Тут и без того голова кругом идет. Нас уже завалили трупами.

— Я закончил, Александр Иваныч, — доложил Дегтярев. — Можете приступать к обыску. Ящики письменного стола никем не выдвигались, кроме хозяина. На скобах и ручках только крупные отпечатки, похожие на мясистые пальцы хозяина. А про пистолет вы высказали верное предположение. Он лежал в столе, и Пекарев достал его для самообороны. Тут масляное пятно осталось от оружейной смазки.