и расслабиться. Она чувствовала, что слишком торопит события. Пусть память возвращается исподволь, без нажима. Пэт ожидала, что обстановка гостиной покажется враждебной, но, несмотря на ужас, пережитый далекой ночью, комната выглядела уютной и мирной. Может быть, потому, что с ней связаны и счастливые детские воспоминания?
Пэт включила телевизор и увидела на экране президента с супругой, поднимающихся на борт «Эйр форс-1». [8] Они направлялись домой, чтобы встретить Рождество в семейном кругу. Даже на летном поле репортеры продолжали интересоваться предстоящим назначением вице-президента.
— Я сообщу вам, кто она или он, к Новому году, — крикнул президент с трапа. — Счастливого Рождества!
Она!
Была ли это случайная оговорка? Конечно, нет.
Через несколько минут позвонил Сэм:
— Пэт, как дела?
— Прекрасно. Ты видел только что президента по телевизору?
— Видел. Что ж, значит, осталось всего две кандидатуры. Получается, что он взял на себя обязательство назначить на этот пост женщину. Я собираюсь позвонить Абигайль. Она, должно быть, сгорает от нетерпения.
Пэт приподняла бровь:
— Я бы точно превратилась в пепел, будь на ее месте. — Она теребила кисточки на поясе халата. — Как погода?
— Жарко, как в пекле. Честно говоря, я предпочел бы встретить Рождество там, где лежит снег.
— Тогда не стоило уезжать. Я ходила за елкой и здорово продрогла.
— Какие у тебя планы на Рождество? Ты будешь у Абигайль на ужине?
— Да. Удивляюсь, как это тебя не пригласили.
— Меня пригласили. Знаешь, мне, конечно, приятно повидаться с Карен и с Томом, но… все-таки это семья Карен, а не моя. И за обедом мне то и дело приходится прикусывать язык, чтобы не наорать на какого-нибудь самодовольного осла, увлеченно перечисляющего ошибки, которые допустила нынешняя администрация.
Пэт не устояла перед искушением:
— А мать Тома пытается свести тебя со своими подружками, кузинами и прочими незамужними дамами?
Сэм рассмеялся:
— Боюсь, что так. До Нового года я тут не останусь, вернусь через пару дней после Рождества. Тебе больше не угрожали?
— Даже не молчали в трубку… Я скучаю по тебе, Сэм, — добавила она.
Последовала пауза. Пэт представила Сэма — обеспокоенного, мучительно подбирающего верные слова. Она вспомнила их последний совместный завтрак. Тогда, два года назад, ему тоже пришлось взвешивать каждое слово.
— Сэм?
В его голосе явственно ощущалась скованность:
— Я тоже скучаю по тебе, Пэт. Ты очень много для меня значишь.
Обтекаемая формулировка, ничего не скажешь!
— А ты — мой самый близкий друг…
Не дожидаясь ответа, Пэт повесила трубку.
Глава 17
— Отец, ты не видел мою тряпичную куклу?
Артур улыбнулся Глории, надеясь, что она не заметит его замешательства.
— Нет, куклу не видел. А разве ее нет в стенном шкафу?
— Нет. Не могу понять… Отец, ты уверен, что не выбросил ее?
— Зачем мне ее выбрасывать?
— Не знаю. — Глория поднялась из-за стола. — Я пройдусь по магазинам, куплю что-нибудь к Рождеству. Я ненадолго. — Она тревожно поглядела на него, потом спросила: — Отец, ты здоров? Последние несколько дней ты кричишь по ночам. Даже у меня в комнате слышно. Тебя что-то беспокоит? Ты ведь больше не слышишь этих голосов, правда?
Артур прочитал страх в ее глазах. Не следовало рассказывать Глории о голосах. Она ничего не поняла — хуже того, теперь она начала его бояться.
— О нет. Я пошутил, когда говорил о них. — Он не сомневался, что Глория ему не поверит.
— Ты все время звал во сне миссис Гиллеспи. Это та женщина, которая недавно умерла у тебя в клинике?
После ухода Глории Артур долго неподвижно сидел за кухонным столом. Обвив худыми ногами ножки стула, он погрузился в тяжелые раздумья. Пару дней назад сестра Шиэн и доктора интересовались, не заходил ли он к миссис Гиллеспи.
— Да, я был у нее, — признался он. — Хотел убедиться, что у нее все в порядке.
— Сколько раз вы к ней заходили?
— Один. Она спала.
— Миссис Харник и миссис Друди считают, что видели вас. Но миссис Друди утверждает, что это было в пять минут четвертого, а миссис Харник уверена, что видела вас позже.
— Миссис Харник ошибается. Я заходил туда только один раз.
Они должны поверить ему. Миссис Харник то и дело погружается в фантазии и грезы.
Зато иногда она бывает очень проницательна.
Спохватившись, Артур опять стал просматривать газету. Вчера он возвращался домой на метро. На платформу спустилась старая женщина с хозяйственной сумкой. Она тяжело опиралась на палку. Артур собирался подойти к ней, чтобы поднести сумку, но в это время на станцию с ревом влетел поезд. Толпа хлынула вперед, и молодой парень с учебниками под мышкой едва не сбил пожилую даму с ног, прорываясь к свободному месту.
Артур помог ей войти в вагон, и двери тут же закрылись.
— С вами все в порядке? — участливо спросил он.
— Да, благодарю вас. Но я так испугалась — думала, что упаду. Молодые люди теперь так невнимательны. Не то что прежде.
— Они жестоки, — тихо поправил Артур.
Молодой человек вышел на Дюпон-сёркл и перебрался на другую платформу. Артур последовал за ним и ухитрился встать у парня за спиной, когда тот остановился на самом краю платформы. Когда показался поезд, Артур шагнул вперед и толкнул парня так, что одна книжка у юноши выскользнула. Молодой человек инстинктивно дернулся, чтобы подхватить ее, и на миг оказался в положении неустойчивого равновесия. Столкнуть его под поезд не составило никакого труда. И книжка, и молодой человек приземлились на рельсы одновременно.
Да, вот оно, третья страница: «Девятнадцатилетний студент погиб в метро». Автор заметки посчитал происшествие несчастным случаем. Кто-то из стоявших рядом пассажиров видел, как у студента выпала книжка. Он наклонился за ней — и полетел вниз, потеряв равновесие. Кофе, который собирался выпить Артур, остыл. Ничего, он еще успеет сварить себе новую порцию, а потом пойдет
