Следуя за «олдсмобилем» через Саут-Энд и по автостраде, Лео заучил на память цифры номерного знака. Во рту у него пересохло, ладони рук вспотели. И все же, вопреки всему, он вновь и вновь возвращался к своему триумфу в Бинтаун-Лейнз. Катившийся шар звучал в его голове литаврами, а удар по кеглям грохотал, как взрыв противотанковой мины.
Когда они проезжали по мосту Непонсет, Лео увидел через заднее стекло впереди идущей машины какое-то движение и подумал, что, может быть, парня на полу только что пристукнули. Но он отбросил такую мысль. Если это и случилось, то он ни шиша не мог поделать с этим. Но если этого не произошло, тогда сегодняшняя волшебная ночь таила в себе для него нечто большее, чем просто выигрыш в кегли.
Лео представлял себе, как будет гордиться его жена разговорами о нем в его отделении, когда «олдсмобиль» съехал с моста и стал спускаться по темной улице с редкими домами. Он притормозил и отстал. Именно в этом месте сбрасывают уже не первый труп. Но на этот раз судьба распорядилась иначе. Его форма была свернута и лежала на заднем сиденье. Не спуская глаз с преследуемых, Лео нащупал наручники и положил их в карман.
Фары «олдсмобиля» уже погасли, но Лео все еще мог легко различать силуэт машины на фоне освещенного города. Она запарковалась возле стены сгоревшего здания. Лео прикинул, как он может приблизиться, оставаясь незамеченным. Свет внутри салона на несколько минут вспыхнул, когда злоумышленник приоткрыл дверцу машины, вытолкнул пленника наружу и погнал его.
Возможно, в конце концов, не такой он и профессионал, подумал Лео. Настоящий профессионал никогда не допустит, чтобы автоматически вспыхнул внутренний свет в машине. Он протянул руку и поставил выключатель в своем салоне на положение «выключено». Потом тихо открыл дверцу, выскользнул из машины и быстро присел на одно колено. До него доносились голоса двух мужчин, но он был от них слишком далеко, чтобы разобрать слова.
Не имея представления, как скоро будет нанесен окончательный удар, Лео должен был поторопиться. Его замутило – неприятная отрыжка пива и желчи подступила к горлу.
«Будь осторожен, – предупредил он себя. – Сохраняй такое же хладнокровие, как в недавней игре, и ты пригвоздишь этого слюнтяя к стенке».
Он схватил поудобнее свой револьвер, держа палец на курке, и быстро приблизился к ним на расстояние тридцати ярдов.
– П-п-пожалуйста, н-не д-д-делайте этого. Я ни д-для кого н-не п-представляю угрозы.
– У тебя всего одна минута, чтобы сказать, с кем ты об этом говорил. Всего шестьдесят секунд... Даже пятьдесят.
– П-пожалуйста. П-пожалуйста.
Мужчина, который заикался практически на каждом слове, стоял на коленях, стонал и причитал. Лео метнулся к углу полусгнившего дощатого забора. Теперь он находился от этой пары не более чем в пятнадцати ярдах. Ему чертовски захотелось, чтобы на его «таурусе» была включена мигалка. А так у него оказалось слишком явное преимущество. Добавьте к этому мощный ручной фонарик, свет от которого освещал глаза блондина, и вам станет ясна вся картина. Лео приблизился еще на пять шагов. Потом еще на пять.
– Время вышло, – произнес убийца.
– Ни с места, – рявкнул Лео, его сердце отчаянно колотилось. – Не двигаться. Не шевелиться, сука...
Блондин еле вздернул голову. Но в это же мгновение Лео понял, что его не удастся взять без боя. Палец Лео надавливал на курок, когда убийца нырнул в сторону, крутанувшись в воздухе. Лео выстрелил на долю секунды раньше, чем увидел вспышку в его руке. До него донесся хлопок пистолета противника почти одновременно с его возгласом боли.
«Достал! – подумал Лео. – Попал!».
Незнакомец тяжело свалился, ухватившись за ногу и качаясь из стороны в сторону. Его заикающаяся жертва уползла в сторону, вскочила на ноги и пустилась наутек. «Может быть, какой-нибудь мелкий подонок», – сказал себе Лео, когда тот скрылся в темноте. Желанная для него награда – разговор и пересуды в управлении – каталась перед ним на земле. «Наверное, в розыске, – подумал он. – Может быть, среди первых в списке».
– О'кей, говнюк. А теперь ни с места и не двигайся. Я из полиции. – Лео вроде бы выкрикивал эти слова, но, странное дело, не слышал звука. Вдруг он почувствовал головокружение... тошноту... Жалящая боль с правой стороны шеи, как раз под ухом... Он неловко потянулся рукой, чтобы дотронуться до этого места. Теплая, липкая кровь заливала его ладонь. Головокружение и тошнота усилились. Он опустился на одно колено. Потом очень медленно повалился набок.
Последнее, что услышал Лео Дурбански, – страшный грохот тысячи шаров из Брюнсвика, которые мчались по тысяче ленточных накатов, летя прямо в тысячеочковые кармашки один-три.
29 августа
Как раз в двенадцать минут первого Сара прошла через городской сад, направляясь к месту встречи с Мэтом. День, который начался с жаркого утра, стал теперь просто душным. Бизнесмены в рубашках с короткими рукавами, приспущенными галстуками, перекусывали вместо обеда в тени развесистых деревьев, аккуратно положив сложенные пиджаки на траву – возле себя. По всему полю, которое когда-то использовалось военными, бродили и болтали с томным видом группки матерей в шортах и высоких головных уборах, некоторые – газетных колпаках. Их дети бегали возле по густой летней траве.
Саре хотелось растянуться на этой траве и расслабиться. Ей хотелось, чтобы они с Мэтом встретились на пикнике с сэндвичами из индюшки, приобретенными в магазине «Николь», а потом бы беззаботно прогулялись вдоль проспекта Чарльза. Практически абсолютно все было бы предпочтительнее того, что ее ожидало. В час дня она с Мэтом должна находиться в зале Верховного суда Саффолка, на втором этаже, при рассмотрении дела о преступной небрежности в лечении.
Мэт, который за последние три года присутствовал на трех таких судебных разбирательствах, довольно детально объяснил ей, как это происходит, сказал, что при желании она может вообще там не появляться. Он объяснил, что врачи, против которых возбуждаются судебные дела, редко ходят на такие разбирательства, особенно когда, как должно было случиться и сегодня, решение могло быть вынесено против них. Но, располагая относительно свободным временем и почти болезненным желанием испытать на себе судебное столкновение, на просто не смогла остаться дома.
Система судебного разбирательства, начатая в Индиане, впоследствии была принята и в штате Массачусетс и представляла собой попытку покончить с легкомысленными наскоками на врачей. Выражалась надежда, что процедура предварительного рассмотрения когда-нибудь уменьшит ужасающе крупные страховые выплаты, из-за которых многие доктора лишались клинической практики. Эти выплаты и сборы задним числом иногда превышали в год сто тысяч долларов для отдельных специалистов и представляли собой основную причину фантастического роста расходов на здравоохранение. А соответствующее страхование было обязательным при получении в этом штате лицензии. Врачи, которые хотели продолжать заниматься медицинской практикой в штате Массачусетс, не имели другого выхода, как увеличивать свою врачебную нагрузку и заказывать все больше и больше «защитных» лабораторных анализов.
Мэт объяснил, что такой синклит, который включал судью, адвоката и врача той же специальности, что и подзащитный, не ставил цели определения виновности или невиновности. Сегодня надо было ответить лишь на один вопрос: если исходить из того, что обвинения Лизы Грейсон справедливы, то имела ли место преступная небрежность при лечении? Или, говоря юридическим языком, является ли достоверным дело, которое возбудила она и ее адвокаты.
– Обычно в этой процедуре решают дела в пользу истцов, – объяснял Мэт. – Но даже если истец проигрывает, он может передать дело в суд, если готов внести залог – в Массачусетсе в размере шести тысяч долларов – для покрытия судебных расходов и оплаты юридической защиты ответчика. Но даже и тут судья может освободить от залога, если истец не в состоянии его внести. Совершенно очевидно, что это Грейсонам не угрожает.
Потертый, зазелененный травой бейсбольный мяч выпрыгнул с лужайки и покатился по тротуару как раз перед Сарой. Она подняла мяч и бросила его через голову подростку, который бежал за ним. Паренек, возможно латинос, поймал перчаткой мяч с легкостью отработанного рефлекса и скромно улыбнулся ей из-под козырька кепки с надписью: «Ред Сокс».
– Неплохой бросок для женщины, правда, Рики? – долетел до нее голос Мэта.
Он помахал ей с зеленой лужайки, оставил группу ребятишек с которыми играл, и торопливо направился к ней. Он был в водолазке «Гринпис» и в брюках от своего костюма. Разговаривая, Мэт жестикулировал бейсбольной перчаткой, как будто она являлась частью его руки.
– Рики, спасибо, что поймал, – бросил он пареньку, проходя мимо него. – Этот твой крученый мяч начинает действительно получаться. Эй, ребята, может быть, завтра я опять вас увижу.
