— Я узнал его машину.
— По номеру?
— Нет. По модели и цвету.
— Только и всего?
— Да.
— Погодите, мистер Куинн. Вы увидели поблизости машину той же модели и того же цвета, что у Хейвуда, и немедленно решили, что это она и есть?
— Да.
— Но почему? По дорогам ездят сотни одинаковых машин.
— Хейвуд уехал из Чикото несколько дней назад при странных обстоятельствах, — сказал Куинн. — Он сказал матери и друзьям, что улетает на Гавайи, но его имени нет ни в одном списке пассажиров — помощница Хейвуда обзвонила все авиакомпании.
— И все равно это еще не повод, чтобы считать погибшего в Башне Хейвудом. Если только вы не догадывались, что встретите его там.
— Для меня это была неожиданность.
— Полная неожиданность?
— Да.
— В наших краях живет немного людей, но и из них мало кто знает о Башне, не говоря уже о том, где она расположена. Что там делал торговец недвижимостью из Чикото?
— Судя по одежде и бритой голове, он решил вступить в общину.
— И вы уверены, что это Хейвуд, хотя обнаружили его тело там, где не ожидали, в непривычной одежде, с обритой головой, — говорил Ласситер, делая ударение на каждом слове, — и с лицом, изуродованным до неузнаваемости?
— Я не уверен стопроцентно, шериф, но если хотите заключить пари, то у меня много шансов выиграть.
— Официально — не хочу, а неофициально — какие у вас шансы?
— Девять из десяти.
— Хорошие шансы, — сказал Ласситер, уважительно кивнув. — Просто замечательные. Знать бы еще, почему вы так высоко себя цените. Скажите откровенно.
— Я уже сказал откровенно, что видел Хейвуда один раз и почти ничего о нем не знаю.
Кто-то постучал в дверь, и Ласситер вышел ненадолго в коридор. Когда он вернулся, его лицо было багрового цвета, на лбу выступил пот.
— В сегодняшней газете была заметка о женщине по фамилии Хейвуд, — сказал он. — Читали?
— Нет.
— Она убежала вчера из тюрьмы Теколото в грузовике. Сегодня утром ее обнаружили в горах, милях в пятнадцати от Теколото. У нее был тепловой удар, она в шоке и ничего толком не говорит. Эти двое Хейвудов случайно не родственники?
— Брат и сестра.
— Как интересно! А с мисс Хейвуд вы случайно не дружите?
— Я видел ее один раз, — устало сказал Куинн. — Как и брата, так что и здесь нет повода говорить о дружбе.
— У вас есть повод предполагать, что мисс и мистер Хейвуд назначили друг другу свидание в Башне?
— Нет.
— Странное совпадение! Сначала исчезает Хейвуд, а пару дней спустя его сестра. Они-то хоть между собой дружили?
— Насколько я знаю, да.
— Мистер Куинн, вы меня огорчаете. Я-то думал, поскольку мы коллеги, вы забросаете меня сведениями, а вы все «да» и «нет». Видно, в Неваде лицензию получить легче, чем в Калифорнии.
— Не знаю.
— Возможно, узнаете, если попробуете получить ее здесь, — сказал Ласситер. — Теперь насчет женщины, которую вы привезли. Какое она имеет отношение к Хейвуду?
— Не знаю.
— Надеюсь, Сестра Благодать Спасения не единственное ее имя?
— Ее зовут Мария Алиса Фезерстоун.
— Родственники есть?
— Сын в Чикаго или где-то поблизости от Чикаго. Скорее всего, его зовут Чарли.
— Девять против одного?
— Примерно.
Открыв дверь, Ласситер крикнул в коридор:
— Билл, пришли сюда Сэма с походной лабораторией. И свяжись с чикагской полицией, пусть они найдут человека по фамилии Фезерстоун — возможно, его зовут Чарли — и сообщат, что его мать умерла. Кто-то накормил ее такой дозой мышьяка, что она убила бы лошадь.
Несмотря на жару, Куинна стала бить дрожь. «Она была медсестрой, — думал он, чувствуя, как чья-то тяжелая рука сжимает ему горло. — Скорее всего, она сразу поняла, что ее отравили, и знала, кто это сделал, но не назвала имени».
Он вспомнил их первый разговор. Сестра Благодать стояла у плиты, потирая руки, словно на нее пахнуло смертным холодом. «Я старею… Бывают дни, когда это чувствуется особенно сильно. Душа моя спокойна, но тело бунтует. Ему хочется чего-то мягкого, теплого, нежного. Когда я по утрам поднимаюсь с постели, моя душа прикасается к небу, а вот ноги — ох, как же им холодно, как они болят! Однажды в каталоге „Сиэрс“ я увидела тапочки… лучше представить невозможно, хотя, конечно, они — потакание плоти…»
— Пошли, Куинн, — сказал Ласситер. — Придется вам еще раз прогуляться в Башню.
— Почему?
— Вы хорошо знаете дорогу. Будете гидом и переводчиком.
— Я бы предпочел отказаться.
— А у вас нет выбора. Что с вами? О чем вы думаете?
— О розовых махровых тапочках.
— Извините, чего нет, того нет. Хотите взамен плюшевого медвежонка?
Куинн глубоко вздохнул. «Изранив босые ноги о грубую и колючую землю, я ступлю на гладкую золотую почву райского сада».
— Если можно, я хотел бы увидеть Сестру Благодать.
— У вас для этого еще будет время. Она никуда не спешит. — Ласситер беззлобно улыбнулся. — Вам такие шутки не нравятся, Куинн? Хотите совет? Пусть они вам нравятся. Если при нашей работе начать думать о смерти всерьез, это кончится желтым домом.
— Я все же рискну, шериф.
* * *
Машину вел помощник шерифа, а сам шериф и Куинн сидели на заднем сиденье. За ними ехал второй автомобиль с другими помощниками и походной лабораторией. В четыре часа дня было жарко, как в полдень. Едва они выехали из города, Ласситер снял шляпу и пиджак и расстегнул ворот рубашки.
— Вы хорошо знали Сестру Благодать, Куинн?
— Разговаривал с ней несколько раз.
— Тогда почему вас так расстроила ее смерть?
— Она была очень хорошей и умной женщиной.
— Кто-то думал иначе. У вас на примете никого нет?
Куинн смотрел в окно, думая, как бы рассказать об убийстве О'Гормана, не упоминая о письме, которое получила Марта, и понимал, что скрыть его будет очень и очень трудно.
— У меня есть основания полагать, — осторожно начал он, — что Сестра была другом и доверенным лицом преступника. Убийцы.
— Кого-то из членов общины?
— Да.
— Глупо и опасно для женщины, которую вы называете умной.
— Согласен, но представьте себе, что это за община. У нее нет связей с внешним миром, она существует сама по себе. Истинно Верующие, как они там себя называют, не считают нужным придерживаться наших правил. Входя в Башню, человек порывает с прежней жизнью, оставляет позади имя, семью, деньги, наконец, все свои грехи. По вашим законам преступно покрывать убийцу. Но взгляните на это с их точки зрения: жертва принадлежала миру, от которого они отказались, а преступник подлежит суду, которого они не признают. Сестра Благодать не считала себя соучастницей, равно как и другие члены общины — если они вообще знали об убийстве, в чем я сомневаюсь.
— Вы ее защищаете с большим жаром.
— Она уже не нуждается в защите, — сказал Куинн. — А вот вы сейчас столкнетесь с людьми, которые сильно от нас отличаются. Изменить вы их все равно не сможете, так что постарайтесь хотя бы понять.
— А вам не кажется, что эта община — чистый дурдом?
— Дурдом — тоже дом, со своими порядками.
— Допустим. — Ласситер раздраженно почесал шею под воротником. — Но вы-то как сюда попали?
— Проигрался в Рино и ехал на попутной машине в Сан-Феличе, где мне приятель кое-что должен. Подвозил меня человек по фамилии Ньюхаузер, он работает на ранчо неподалеку от Башни. Времени у него было в обрез, и он не смог довезти меня до Сан-Феличе, а высадил на повороте у Башни, и я пошел туда, потому что был голоден. Там я познакомился с Сестрой Благодать, и в тот же вечер она попросила меня отыскать человека по имени Патрик О'Горман. Просто узнать, где он живет. Мне кажется, когда она давала это поручение, то сама не была уверена, что Патрик О'Горман — реальное лицо. Она уже слышала о нем от убийцы, но допускала, что тот ее обманул. Естественно, она захотела узнать правду. Для этого ей пришлось нарушить правила общины, за что она и была потом наказана. Как выяснилось, убийца говорил правду. Патрик О'Горман действительно жил в Чикото и был убит пять с половиной лет назад.
— Вы сообщили это Сестре Благодать?
— Да, на прошлой неделе.
— Она испугалась?
— Нет.
— Она не боялась, что убийца пожалеет о своем признании и заставит ее замолчать навсегда?
— Нет. Карма — девушка, которая видела ее утром, — говорит, что Сестра была в прекрасном настроении, даже пела.
— С чего бы это, интересно?
— Не знаю. Возможно, она думала не о себе, а об общине и радовалась, что в ней появился новый человек. Община гибнет.
— А новый человек — это Джордж Хейвуд или тот, кого вы считаете Джорджем Хейвудом?
— Да. Насколько я понимаю, у нее не было причин полагать, что он притворяется и вступил в общину, преследуя свои цели.
