Никто не сказал ни слова, никто не поднял руку.
– Завтра, если буря утихнет, на озеро поблизости должен сесть наш самолет – мы договорились с пилотом на три часа дня, – продолжил Иннис. – Утром я собираюсь пойти туда и попытаться встретиться с ним, после чего полететь в Фэрбенкс и привести помощь. Я постараюсь найти большой гидроплан, который мог бы приводниться здесь, на внутреннем озере. Надеюсь, к завтрашнему вечеру вы все сможете вернуться в цивилизованный мир, к своим родным.
***
Полчаса спустя Девлин сидела перед камином, уплетая жаркое из говядины и бисквиты с маслом.
Прикончив свой поздний ужин, девочка заползла под одеяло рядом с матерью. Она ощущала тепло от камина, в комнате было темно и тихо – слышались лишь дыхание спящих женщин, треск и шипение пламени, поглощающего дрова, и свист ветра за окном. Такой «вечеринки с ночевкой» Деви и представить себе не могла. Не прошло и минуты, как она уснула.
***
Рейчел лежала на боку, глядя на мужа – его лицо было хорошо видно в свете пламени от камина. Она думала, что за эти пять лет он постарел куда больше, чем должен был бы, что черты его лица стали жестче и заострились. Подбородок Инниса потерял мягкие очертания, придававшие ему почти мальчишеский вид – то, из-за чего Рейчел и влюбилась в него в свои студенческие годы. Ей даже показалось, что в его волосах поблескивает седина.
Уилл открыл глаза. Его жена улыбнулась.
– Тебе тепло? – спросил он шепотом. Рейчел кивнула, и дитя в ее чреве зашевелилось. Ей хотелось взять мужа за руку и приложить его ладонь к своему животу, чтобы он почувствовал толчки крошечных коленей и локтей.
– У тебя такой вид, словно ты о чем-то напряженно размышляешь, – продолжил он.
– Это будет трудно.
– Что?
– Снова стать семьей, сблизиться. Я не знаю, как справлюсь с этим, когда мы уберемся отсюда. У меня такое чувство, будто меня выпустили из тюрьмы после двадцатилетнего заключения. Я словно не понимаю, что мне с собой делать. Как снова быть матерью. Женой.
– Мы сделаем все, чтобы это получилось, Рейчел.
– Ты говоришь так, но… ты не понимаешь.
– Мне все равно, насколько трудно это будет.
– Это ты сейчас так говоришь.
– Я говорю это сейчас и не откажусь от этого потом.
– Я хочу, чтобы ты почувствовал кое-что.
Рейчел взяла мужчину за запястье и прижала его ладонь к боковой части своего живота.
– Толкается, – сказал Уилл.
– Да. У него сейчас время активности. Он обычно будит меня этим посреди ночи.
– Ты знаешь, что это именно «он»?
– Точно не знаю, но я уже научилась неплохо предсказывать. Такая энергичность – признак мальчика.
– Скольких ты родила с тех пор, как оказалась здесь?
– Это мой четвертый.
– А что случилось с остальными?
– Их продали.
– Господи… На каком ты сейчас сроке?
– Шесть с половиной месяцев. Я хочу сохранить его.
– Зачем тебе…
– Трех моих детей забрали у меня… через неделю после рождения. Я считаю, что их продали куда-то. Я пыталась не привязываться к этим детям, боролась с этим чувством. Но это мне не удавалось. Эти дети не знали, как были зачаты. Они знали только, что я их мать, и я любила каждого из них и до сих пор люблю. Я хочу сохранить этого ребенка, вырастить его. Вероятно, это единственное благо, которое принес мне весь этот кошмар. Я знаю, для тебя это трудно. В твоих глазах я необратимо испорчена.
– Я вовсе так не считаю, Рейч.
– Нет, если у тебя возникает такое чувство…
– Не возникает.
– Но если оно появится… просто пойми: я не жду, что ты сделаешь нечто непосильное для тебя. Знаешь, наверное, было бы легче, если бы ты встретил кого-нибудь еще, женился бы заново. По крайней мере, тебе не пришлось бы выбирать.
Уилл взял лицо Рейчел в ладони.
– Ты по-прежнему моя жена. Мать Девлин. Я не питаю иллюзий насчет того, как тяжело это будет. Но мы попытаемся. Я хочу хотя бы попытаться.
– А что ты чувствуешь, когда я говорю, что хочу оставить этого ребенка?
– У меня внутри все переворачивается – но это, возможно, пройдет. Ты можешь мне помочь. Ты же была психологом, так что учитывай, сколько тебе пришлось испытать. Тебе сейчас не нужно думать о том, как мы будем жить, когда покинем это место. Просто попытайся оставаться в текущем моменте, вот и всё. Я пытаюсь.
– Почему ты не женился снова?
– Потому что я люблю тебя.
– Ты не встретил никого, кто бы…
– Я никогда не стремился к этому.
– Почему?
– Потому что я по-прежнему любил свою жену. Даже когда считал тебя мертвой. – Иннис протянул руку и вытер слезы с ее лица, коснулся тонкого белого шрама под ее нижней губой, который когда-то благоговейно целовал. – Теперь закрой глаза и думай только о том, что рядом с тобой – твой муж и твоя дочь. Мы оба любим тебя, и теперь ты в безопасности. Вот так. А теперь спи.
Яркие и ясные лучи солнца пробились сквозь оконные панели в библиотеку.
Полная тишина – ни воя ветра, ни шороха снега по стеклу.
Девлин села и отбросила одеяла, щурясь от солнечного сияния. Ее отец уже ушел куда-то, мать тоже. Девочка протерла глаза, зевнула и пошла искать их.
Они стояли у парадного входа в коттедж, держа в руках исходящие паром кружки с кофе. Двери были открыты, наст на поверхности снежных наносов сверкал под утренним солнцем, а на крыльце намело несколько футов снега. Вода в озере была спокойной и темно-зеленой, по берегам виднелась каемка тонкого льда, который в лучах солнца истаивал на глазах. Тела Итана и охранника куда-то унесли, и их кровь застыла на каменном полу. Когда Девлин подошла, Уилл и Рейчел оглянулись.
– Доброе утро, солнышко, – сказала мать. Деви встала между своими родителями, впервые заметив, что уже на несколько дюймов переросла мать.
– Надолго ты уходишь? – обратилась Рейчел к Уиллу.
– Надеюсь вернуться вечером, – ответил он, – но если мы не доберемся до Фэрбенкса прежде, чем стемнеет, то не знаю. Ты сможешь удержать ситуацию под контролем, если мы не вернемся до завтра?
– Да. Но я беспокоюсь за твою безопасность – там все еще разгуливают эти волки.
– У меня есть дробовик и куча патронов.
– Ты заберешь Девлин?
– Да. Мы с Баком долетим сюда, к внутреннему озеру, сядем и заберем ее. Я хочу сегодня же доставить ее в больницу. Боюсь, что она заболеет из-за всего, что с нею было.
***
В кладовой, через четыре двери от апартаментов, где в кресле перед остывшим камином сидел мертвый Пол, Уилл нашел снегоступы, парку и еще одну коробку патронов для дробовика.
Он съел жаркое, попрощался с женщинами в библиотеке и объяснил им, что постарается прилететь сегодня же вечером, но если не получится, то вернется самое позднее завтра утром.
Рейчел и Девлин проводили его до парадного выхода, где он пристегнул снегоступы к своим ботинкам.
Миссис Иннис обняла мужа.
– Скоро увидимся, – сказала она и стала смотреть, как он сходит с крыльца и ступает на ближайший снежный нанос.
Она долго стояла в теплых лучах полуденного солнца и глядела, как Уилл идет прочь. На каждом шагу его снегоступы на полтора фута погружались в рассыпчатый снег. Глаза Рейчел болели от яркого блеска снежных кристаллов.
Они с Девлин уже собирались уйти обратно в коттедж, когда услышали отдаленный стук – он становился громче с каждой секундой, и вот над крышей коттеджа пронесся гидросамолет. Взвыв двигателем, он опустился на воду, и его мокрые поплавки заблестели, отражая солнце, словно зеркальные.
Сердце Рейчел подпрыгнуло, когда самолет замер посреди озера. Уилл остановился в пятидесяти ярдах от крыльца – ему не придется проделывать весь этот долгий путь до внешнего озера.
Двигатель умолк. Девлин щурилась, пытаясь рассмотреть самолет получше, но теперь он находился почти у самой дальней оконечности озера, более чем в миле от коттеджа.
Ее улыбка угасла.
Иннис развернулся и направился обратно к крыльцу – так быстро, как только позволяли его снегоступы.
Что-то было не так. На лице Уилла было встревоженное выражение – обычно он выглядел так перед открытыми слушаниями в суде по важному делу.
Задыхаясь и вытирая пот с лица, он наконец дошел до коттеджа.
– Что случилось? – спросила Рейчел.
Ее муж уперся ладонями в колени, хватая ртом холодный воздух. Потом он помотал головой и с трудом выговорил между судорожными вдохами:
– Это не наш самолет.
С крыльца Уиллу и Рейчел открывался отличный обзор на все озеро, и в дальнем конце его был прекрасно виден гидросамолет – кусочек красного цвета посреди слепящей белизны.
Иннис поднес к глазам бинокль, щурясь от яркого света, и стал крутить верньеры настройки, стараясь поймать самолет в фокус.
– Ага, есть, – пробормотал он наконец. – Там один… два, три… три человека стоят у воды и достают из грузового отсека спортивные сумки, кидают их на пляж. Все трое одеты в просторные белые парки, явно по погоде.
