Она остановилась, упершись коленями в его кровать; он посмотрел вверх и увидел только кончик носа, выступавший над очертаниями ее грудей.
Подняв палец, он ткнул сперва в одну, потом в другую.
– Не прячьтесь, – сказал он. – А ну, выходите, где вы там?
Она грациозно опустилась на колени, и ее глаза впились в его лицо.
– Подлец, – сказала она бесцветно, и блуза задвигалась в такт словам. – Я тебя ненавижу.
– Близняшки-непоседы, – сказал он. – Может, им пора в постельку?
– Знаешь, что я сейчас сделаю? Я тебя задушу.
Он сказал:
– Смерть, где твое жало? – И на некоторое время лишился способности говорить. После невероятно нежного, сладко пахнущего небытия ему было позволено сделать глоток воздуха. И он прошептал: – Ты так хорошо пахнешь, Мойра. Как сука в борделе.
– Милый, ты так красиво выражаешься!
– А может быть, ты пахнешь и не хорошо…
– Да. Ты только что сам сказал…
– Может, так пахнет твоя одежда.
– Нет, я! Хочешь, докажу?
Он хотел, и она доказала.
Когда Рой впервые попал в Лос-Анджелес, он старался ограничивать свой интерес к женщинам лишь необходимостью. Ему исполнился двадцать один год, и в этом возрасте он был старше своих сверстников. Его стремление к противоположному полу было таким же сильным, как и у любого другого мужчины, и даже сильнее; быть может, потому, что в прошлом ему везло. Он притягивал людей. Он долго и внимательно осматривался, прежде чем выбрать Лос-Анджелес исходной точкой своей деятельности, и на тот момент весь его капитал составлял меньше тысячи долларов.
Конечно, это были большие деньги. Если крупный мошенник должен создавать себе богатую обстановку стоимостью в десятки тысяч долларов, то мелкому кидале не нужно такого размаха. И хотя Рой Диллон принадлежал к последней категории, он нарушил привычный ход вещей.
К двадцати одному году он устал от постоянных переездов. Он знал, что частая перемена мест, метания из города в город в попытке избежать преследования – все это могло поглотить доходы даже очень бережливого человека. Ему пришлось бы «выходить на работу» настолько часто, насколько это позволяла ситуация, а работа была ох как тяжела! Но и в этом случае в карманах у Роя было бы негусто.
Рой видел таких людей.
Однажды, когда он ехал по делам из Денвера, он столкнулся с целой компанией, настолько обнищавшей в городе, что им пришлось объединить усилия.
Они специализировались на азартных играх. Сдающего называли «умником», а другие игроки ему подыгрывали. Когда он отвернулся, чтобы поспорить с двумя подсадными утками, держа в руке три открытые карты, игрок-приманка поставил на первой карте маленькую метку, многозначительно подмигнув при этом Рою.
– Давай, старик. – Его внятный шепот был слышен всем окружающим. – Давай, ставь деньги.
– Полсотни или сотню? – прошептал в ответ Рой.
– Сотню! Скорее!
– А можно пятьсот?
– Нет, не надо пятьсот! Начни с сотни.
Вытянутая рука «умника» начала уставать. Аргументы спорщиков были на исходе, и отвлекать его внимание становилось все труднее. Но Рой хотел довести свою жестокую шутку до конца.
– А что это была за карта?
– Туз, черт возьми! Другие – двойки! Давай…
– А туз старше двойки?
– Туз?.. С хренов он не старше-то! Ставь же!
Другие пассажиры вагона-ресторана начали понимать, что к чему, и сидели ухмыляясь. Рой неторопливо вытащил кошелек и достал оттуда сотню. «Умник» отсчитал несколько помятых пятерок и долларовых купюр. Потом он стасовал карты, спрятав меченого туза за меченой двойкой и поменяв другую двойку на «чистого» туза. По крайней мере, он был «чистым» на первый взгляд.
Пришло время открываться. Сдающий швырнул на стол три карты рубашками вверх. Рой украдкой попытался изучить их.
– Что-то я плохо вижу, – пожаловался он. – Дайте мне ваши очки. – И он проворно экспроприировал у «умника» его «рабочий инструмент».
Через затемненное стекло он быстро нашел туза и выиграл деньги.
Компания вывалилась из вагона, дав остальным пассажирам повод позубоскалить. На следующей станции, в каком-то грязном местечке у дороги, они соскочили с поезда. Может, у них не было денег, чтобы ехать дальше.
Когда поезд отходил от станции, Рой взглянул на них: они стояли на опустевшей платформе, съежившись от холода, и на мрачных, бледных лицах был неподдельный страх. И, сидя в тепле вагона-ресторана, он вздрогнул, словно ощутил тот же холод.
Как будто тоже стоял рядом с ними.
Именно к этому приводили постоянные переезды – по крайней мере, могли привести. Это удел тех, кто не имел корней. Для кого корни скорее помеха, чем приобретение. И в этом отношении у крупных аферистов не было преимуществ по сравнению с менее крутыми ребятами. На самом деле их судьба часто была куда печальнее. Самоубийства. Наркотики, белая горячка. Тюрьма и дурка.
* * *
Она села, спустив ноги с кровати, и взяла со столика сигарету. Закурив, протянула ее Рою, а себе взяла другую.
– Рой, – сказала она. – Посмотри на меня.
– Я смотрю, милая. Даже и не сомневайся!
– Послушай. Неужели это все, что у нас есть? И все, что будет? Пойми, я не жалуюсь, но разве ты не хочешь чего-то большего? От чего бы дух захватывало?
– Дух захватывает, когда щекочут пятки.
Она молча посмотрела на него, ее горящие глаза потухли, словно скрылись за невидимой пеленой. Не поворачивая головы, она вытянула руку и медленно затушила свою сигарету.
– Это была шутка, – сказал он. – Я думал тебя развеселить.
– А я веселюсь, родной, – сказала она. – Даже не сомневайся.
Она наклонилась, подняла чулок и натянула его на ногу. Обескураженный, он развернул ее лицом к себе.
– Да о чем ты, Мойра? Хочешь замуж?
– Я этого не говорила.
– А я как раз об этом и спрашиваю.
Она нахмурилась, помедлила, а потом покачала головой:
– Нет, не хочу. Я девушка очень практичная и не верю в то, что можно отдавать больше, чем получаешь. Хотя, может, это и неприятно для торговца спичками или кто ты там есть?
Его это задело, но он продолжал шутить:
– Тебя не затруднит передать мне аптечку? Кажется, меня только что поцарапали.
– Не беспокойся. Котенок привит от всех болезней.
– Вообще-то спички всего лишь прикрытие. На самом деле я хозяин борделя.
Он привык тратить почти столько же, сколько зарабатывал. Одна неудачная сделка, и они обречены на провал.
Нет, с Роем Диллоном такого не будет.
В первый год жизни в Лос-Анджелесе он вел примерный образ жизни. Торговец, который общается с себе подобными мелкими предпринимателями. Став кидалой, он все же остался торговцем. У него была кредитная история и счет в банке. А также больше сотни знакомых, которые превосходно отзывались о нем.
И когда простое подозрение грозило перейти в уголовное дело, именно такие рекомендации и требовались. Но Рой никогда не обращался к одному человеку дважды, к тому же делать это приходилось крайне редко. Чувство безопасности придавало ему уверенности. И то и другое помогало его профессиональному росту.
Пока он добивался своего нынешнего положения, времени на женщин у него не было. Ничего, кроме редких случайных связей, какие бывают у любого молодого человека. Так продолжалось до тех пор, пока к концу третьего года жизни в Лос-Анджелесе он не занялся поисками определенного типа женщины. Он стал искать такую женщину, которая была бы не только желанна, но и без возражений приняла тот единственный вид отношений, который он мог ей предложить.
* * *
И такую женщину – Мойру Лангтри – он нашел в церкви.
Было одно из тех сумасбродных сборищ, которыми славилось Западное побережье. Публику развлекал то ли йог, то ли свами,[1] то ли кто-то еще. Пока аудитория внимала ему, словно под гипнозом, он что-то бубнил о высшей мудрости Востока, не удосужившись, однако, объяснить, почему самый высокий уровень неграмотности, заболеваний и смертности царил именно там, где процветала эта мудрость.
Рой был слегка ошарашен, увидев среди присутствующих такую женщину, как Мойра Лангтри. Она казалась здесь совершенно чужой. Он увидел, как она удивилась, увидев его, но у Роя были причины тут находиться, Так он проводил свободное время. Дешевле, чем кино, и раза в два веселее. К тому же дела его шли в гору, и он не упускал шанса продвинуться дальше. А такую возможность порой предоставляли именно такие встречи.
Основную часть посетителей составляли женщины. В большинстве своем это были весьма обеспеченные вдовы средних лет и старые девы; в общем, все те, кто страдал от смутных желаний и, лишь собравшись вместе, мог их унять. Никогда не знаешь, что припасет жизнь, верно?
Главное – внимание, даже в таком месте.
