Ознакомительная версия.
Но маленький индиец смеялся и болтал о Бомбее и достопримечательностях, которые следует посмотреть, указывая время от времени на те, что попадались нам по пути и приветствуя улыбкой встречных знакомых. К канадцам он обращался с почтительным дружелюбием. И он действительно был силен — гораздо сильнее, чем казалось с первого взгляда. За пятнадцать минут ходьбы до гостиницы он ни разу не остановился и не оступился.
Поднявшись на четыре пролета по крутым замшелым ступеням темной лестницы с задней стороны большого здания, чей фасад был обращен к морю, мы оказались в «Индийской гостинице». На каждом из этажей, которые мы проходили, имелись вывески: «Отель Апсара», «Гостиница «Звезда Азии»», «Приморский отель». Как можно было понять, в одном здании разметились четыре гостиницы, каждая из которых обладала собственным перосналом, фирменным набором услуг и особым стилем.
Мы вчетвером ввалились со своим багажом в маленький холл. За стальной конторкой возле коридора, ведущего к номерам, восседал рослый мускулистый индиец в ослепительно белой рубашке и черном галстуке.
— Добро пожаловать, — приветствовал он нас, осторожно улыбнувшись и продемонстрировав две ямочки на щеках. — Добро пожаловать, молодые джентльмены.
— Ну и дыра, — пробормотал высокий канадец, оглядывая фанерные перегородки с облупившейся краской.
— Это мистер Ананд, — поспешил представить портье Прабакер. — Лучший менеджер лучшего отеля в Колабе.
— Заткнись, Прабакер, — проворчал мистер Ананд.
Улыбка Прабакера стала еще шире.
— Видишь, какой замечательный менеджер этот мистер Ананд? — прошептал он мне. Затем он обратил свою улыбку к замечательному менеджеру. — Я привел вам три отборных туриста, мистер Ананд. Самые лучшие постояльцы для самого лучшего отеля, вот как!
— Заткнись, я сказал! — рявкнул Ананд.
— Сколько? — спросил низенький канадец.
— Простите? — пробормотал Ананд, продолжая испепелять взглядом Прабакера.
— Один номер, три человека, на одну ночь. Сколько это будет стоить?
— Сто двадцать рупий.
— Что?! — взорвался канадец. — Вы шутите?
— Это слишком много, — поддержал его товарищ. — Пошли отсюда.
— Без проблем, — бросил Ананд. — Можете идти куда-нибудь еще.
Они стали собирать свои пожитки, но Прабакер остановил их с отчаянным криком:
— Нет-нет! Это самый прекраснейший из всех отелей. Пожалуйста, посмотрите в номер! Пожалуйста, мистер Линдсей, только посмотрите в этот восхитительный номер!
На миг воцарилась тишина. Молодые канадцы замешкались на пороге. Ананда вдруг необыкновенно заинтересовало что-то в книге, куда он записывал постояльцев. Прабакер схватил меня за рукав. Я уже успел проникнуться симпатией к моему гиду, и мне импонировала манера, с которой держался Ананд. Он не заискивал перед нами и не уговаривал остаться, предоставив нам самим решать, соглашаться на его условия или нет. Он поднял глаза от журнала и встретился со мной взглядом. Это был прямой и честный взгляд человека, уверенного в себе и с уважением относящегося к другому. Ананд нравился мне все больше.
— Ладно, давайте посмотрим в этот номер, — сказал я.
— Да-да! — засмеялся Прабакер.
— Ну, давайте, — согласились канадцы, вздыхая и улыбаясь.
— В конце коридора, — улыбнулся Ананд в ответ, снимая ключ от номера с крючка и кладя его передо мной на конторку вместе с прикрепленным к нему тяжелым латунным номерком. — Последняя комната справа, дружище.
Это была большая комната с тремя кроватями, накрытыми покрывалом, одним окном с видом на море и еще несколькими, выходившими на шумную улицу. При взгляде на крашеные стены, каждая из которых резала глаз своим оттенком зеленого, начинала болеть голова. По углам краска отстала от стен и свисала, закручиваясь спиралью. Потолок был в паутине трещин. Бетонный пол, с уклоном в сторону уличных окон, был неровным и волнистым, на нем выступали бугорки непонятного происхождения. Меблировка состояла, помимо кроватей, из трех маленьких пристенных столиков клееной фанеры и обшарпанного туалетного столика с потрескавшимся зеркалом. Наши предшественники оставили на память о себе оплывшую свечу в бутылке из-под ирландского крем-ликера «Бейлис», вырезанную из календаря и прикрепленную скотчем к стене репродукцию, изображавшую неаполитанскую уличную сценку, и два жалких полуспущенных воздушных шарика, привязанных к решетке вентиляционного отверстия. Интерьер побуждал постояльцев увековечивать на стенах, подобно заключенным тюремной камеры, свои имена и пожелания.
— Я беру номер, — решился я.
— Да! — воскликнул Прабакер и тут же кинулся обратно в холл.
Мои попутчики посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— С этим чудаком бесполезно спорить. Он чокнутый, — заявил высокий.
— Да уж, — хмыкнул низкий и, наклонившись, понюхал простыни на одной из кроватей и осторожно сел на нее.
Прабакер вернулся вместе с Анандом, державшим в руках толстую книгу записи постояльцев. Пока мы по очереди вносили в нее сведения о себе, Ананд проверил наши паспорта. Я уплатил за неделю вперед. Ананд вернул паспорта канадцам, а моим стал задумчиво похлопывать себя по щеке.
— Новая Зеландия? — проговорил он.
— Да, и что? — Я нахмурился, гадая, что он мог углядеть или почувствовать.
После того, как я по собственному почину сократил двадцатилетний срок своего заключения, Австралия объявила меня в розыск, и мое имя числилось в Интерполе среди беглецов. «Что ему известно? — подумал я. — К чему он клонит?»
— Хм-м… О’кей. Новая Зеландия, так Новая Зеландия. Возможно, вы захотите что-нибудь покурить, выпить пива или виски, разменять деньги, нанять девушек, провести время
в хорошей компании. Если вам понадобится что-нибудь, скажете мне, нa*?[5]
Он вернул мне паспорт и, бросив грозный взгляд на Прабакера, покинул комнату. Стоявший у дверей гид отшатнулся от него, съежившись и одновременно счастливо улыбаясь.
— Большой человек, замечательный менеджер, — выпалил он после ухода Ананда.
— Прабакер, у вас здесь часто останавливаются новозеландцы?
— Не очень часто, мистер Линдсей. Но они все очень замечательные личности. Смеются, курят, пьют, ночью занимаются сексом с женщинами, а потом опять смеются, курят и пьют.
— Угу. Ты случайно не знаешь, где я мог бы достать немного гашиша, Прабакер?
— Я не знаю?! Я могу достать одну толу[6], один килограмм, десять килограмм, и я даже знаю, где целый склад гашиша.
— Целый склад мне не нужен. Я просто хочу покурить.
— Так случается, что у меня в кармане есть одна тола, десять грамм лучшего афганского чарраса[7]. Ты хочешь купить?
— За сколько?
— Двести рупий, — предложил он с надеждой в голосе.
Я подозревал, что он завысил цену по крайней мере вдвое, но даже при этом двести рупий — около двенадцати американских долларов по тогдашнему курсу — составляли одну десятую того, что запрашивали в Австралии. Я дал ему папиросную бумагу и пачку табака.
— О’кей. Сверни цигарку, я попробую. Если мне понравится гашиш, я куплю его.
Мои сокамерники растянулись на двух параллельных кроватях, и когда Прабакер вытащил из кармана порцию гашиша, посмотрели друг на друга с одинаковым выражением, приподняв брови и поджав губы. Они завороженно и боязливо наблюдали за тем, как маленький индиец, встав на колени у туалетного столика, сворачивает самокрутку на его пыльной поверхности.
— Вы уверены, что поступаете разумно, приятель?
— Да, может, они подстроили это нарочно, чтобы обвинить нас в употреблении наркотиков, или что-нибудь вроде этого?
— Я думаю, Прабакеру можно доверять. Вряд ли это ловушка, — ответил я, разворачивая свое походное одеяло и расстилая его на постели возле уличных окон.
На подоконнике была устроена полочка, и я стал выкладывать на нее свои безделушки, сувениры и талисманы — черный камешек, который мне вручил некий малыш в Новой Зеландии, окаменелую раковину улитки, найденную одним из моих друзей, и браслет из когтей ястреба, подаренный другим. Я скрывался от правосудия. У меня не было своего дома и своей страны, и я возил с собой вещи, которые мне дали друзья: огромную аптечку, купленную ими вскладчину, рисунки, стихи, раковины, перья. Даже одежду и обувь приобрели для меня они. Здесь не было несущественных мелочей; подоконник стал теперь моим домом, а все эти сувениры — моей родиной.
— Если вы боитесь, парни, то можете выйти погулять или подождать на улице, пока я курю. А потом я позову вас. Просто я обещал своим друзьям, что, попав в Индию, первым делом закурю гашиш и буду при этом думать о них, так что я выполняю обещание. К тому же мне показалось, что портье смотрит на это сквозь пальцы. У нас могут быть неприятности из-за курения в гостинице, Прабакер?
Ознакомительная версия.
