В мозгу у Ландера словно работал автопилот. И пока этот автопилот давал ему четкие и до мельчайших деталей ясные указания, какие именно поправки нужно в данный момент сделать, чтобы удержать дирижабль на месте, Майкл думал о Далии. О темном пушке у нее на пояснице и о том, как приятно ощущать под ладонью этот пушок. О том, как белы и остры ее зубы. О вкусе меда и соли на губах.
Он взглянул на часы. Далия возвращается. Уже час, как она должна была вылететь из Бейрута.
Ландер вполне спокойно и легко мог думать только о пилотировании и о Далии.
Его изуродованная левая рука плавно перевела рычаг газа и регулятор шага воздушного винта, а правая повернула штурвал высоты, находящийся прямо у кресла пилота. Огромный корабль быстро пошел вверх. Ландер произнес в микрофон:
— Нора-один-ноль, висеть закончил. Набираю четыреста, выполняю облет стадиона, иду домой.
Диспетчер аэропорта Майами весело отозвался:
— Нора-один-ноль, вас понял.
Авиадиспетчеры и радисты аэропорта всегда рады были поговорить с «пузырем» — так в Америке прозвали дирижабль с мягким покрытием. Любили и подшутить над пилотом, зная, когда он пролетит. Этот «пузырь» вызывал у людей такое же умиление, какое обычно вызывает панда. Для миллионов американцев, постоянно видевших этот корабль над стадионами во время спортивных игр или над площадями в дни праздничных ярмарок, «пузырь» был огромным, добродушным, медлительным и дружелюбно настроенным существом, плывущим над ними в ясном небе. Его иначе и не называли, как «кит» или «слон». Никому и в голову не приходило сравнивать его с бомбой.
Игра закончилась, и семидесятиметровая тень дирижабля скользила теперь по растянувшейся на многие мили череде машин: болельщики покидали стадион. Телеоператор с ассистентом уже упаковали свою аппаратуру и теперь жевали сандвичи. Ландер часто поднимал эту бригаду в воздух.
Клонясь к горизонту, солнце ало-золотым огнем зажгло воды залива Бискейн. Дирижабль завис над водой, а затем полетел на север, метрах в сорока от прибрежной полосы Майами-Бич. Телевизионщики вместе с бортинженером рассматривали в бинокли девушек в бикини. Некоторые из купальщиц махали им в знак приветствия.
— Эй, Майк, а «Олдрич» презервативы тоже выпускает? — с набитым ртом крикнул ему Пирсон, телеоператор.
— А как же, — ответил Ландер, полуобернувшись. — Презервативы, автопокрышки, резиновые вкладыши для антиобледенительных устройств, вставки для стеклоочистителей, плавающие игрушки, детские воздушные шарики и мешки для трупов.
— Слушай, а ты презервативы бесплатно получаешь, раз у них работаешь?
— А ты как думал? Один и сейчас на мне.
— А как это — мешки для трупов?
— А это такие мешки резиновые, большие. Безразмерные. Один размер на всех подходит, — ответил Ландер. — Темные внутри. Дядюшка Сэм их вместо презервативов использует. Как увидишь какой-нибудь, так и знай — Дядюшка Сэм тут точно кого-то трахнул.
Пирсон. Вот бы нажать кнопку — и нет его. Да и других тоже.
Зимой дирижабль выпускали в воздух не так уж часто. Зимой он помещался недалеко от Майами, в огромном ангаре, рядом с которым все другие строения у летного поля казались обиталищами лилипутов. Весной он отправлялся в северные районы страны, перелетая от ярмарки к ярмарке, от стадиона к стадиону со скоростью от 35 до 60 узлов,[7] в зависимости от направления и скорости ветра. Компания «Олдрич» зимой предоставляла Ландеру квартиру в Майами, недалеко от аэродрома. Но сегодня, как только воздушный корабль был поставлен на прикол, Майкл поспешил в аэропорт и рейсом компании «Нэшнл» вылетел в Ньюарк, откуда рукой подать до его дома в Лейкхерсте, что в штате Нью-Джерси. Кстати, Лейкхерст — северная база дирижабля.
Когда Ландера бросила жена, она оставила дом ему. Сегодня огни в гараже, который служил ему мастерской, горели далеко за полночь: Ландер работал и ждал Далию. Сейчас он размешивал в банке на верстаке эпоксидную смолу, ее резкий запах заполнил весь гараж. На полу позади Ландера лежал странной формы предмет, длиною около шести метров. Это была огромная болванка, сделанная из корпуса небольшой яхты. Майкл перевернул корпус и распилил его вдоль киля. Теперь половинки были раздвинуты примерно на сорок пять сантиметров и соединены вместе дугообразной металлической полосой. Сверху болванка казалась похожей на огромную подкову идеально обтекаемой формы. На создание этой болванки Майклу пришлось затратить не одну неделю свободного от работы времени. Теперь она была полностью готова и лоснилась от масла.
Тихонько насвистывая, Ландер слой за слоем накладывал на болванку пропитанную эпоксидной смолой стеклоткань, тщательно ровняя края. Когда этот кокон из стеклоткани просохнет и будет снят с болванки, получится легкий, гладкий кожух, который точно подойдет под днище гондолы. Отверстие в самом центре кожуха придется как раз на шасси с единственным колесом «пузыря», сюда же выйдет и штыревая антенна гондолы. Силовая рама, которая будет вставлена в этот кожух, висела на вбитом в стену гаража гвозде. Очень легкая и прочная, она имела двойное основание из трубок легированной стали и шпангоуты из того же материала.
Ландер превратил этот гараж для двух машин в мастерскую, еще когда был женат. Здесь, до того как его отправили во Вьетнам, он сделал почти всю мебель для дома. Вещи, которые его жена не захотела взять уходя, до сих пор были сложены под крышей: высокий детский стульчик, складной стол для пикника, плетеная садовая мебель. Яркий свет люминесцентной лампы резал глаза и, трудясь над болванкой, Майкл надевал бейсболку.
Не переставая насвистывать, он медленно ходил вокруг огромной болванки, разглаживая поверхность пропитанной смолой стеклоткани и осторожно ступая, чтобы не порвать газеты, устилавшие пол. Только раз он остановился, глубоко задумавшись.
Чуть позже четырех раздался телефонный звонок. Ландер взял трубку.
— Майкл?
Он не переставал удивляться ее оксфордскому английскому и сейчас очень ясно представил, как прячется телефонная трубка в ее рассыпавшихся темных волосах.
— Кто ж еще?
— Бабушка здорова. Я в аэропорту. Скоро приеду. Не жди меня, ложись.
— А как…
— Майкл, мне так хочется увидеть тебя поскорей. — И она повесила трубку.
Уже почти рассвело, когда Далия свернула на подъездную аллею к дому Ландера. Окна в доме были темны. Ей было страшно, но не так, как раньше, когда они впервые встретились. Тогда ей показалось, что с ней в комнате находится змея, только не видно — где. После того как поселилась с ним, она научилась отделять смертельно опасного Майкла Ландера от Майкла Ландера нормального. Теперь, когда они были вместе, змея по-прежнему находилась рядом, только Далия была уже не одна, а вдвоем и знала, где прячется змея, спит она или бодрствует.
Далия вошла в дом, стараясь устроить побольше шума, нарушить гнетущую тишину и, поднимаясь по ступенькам, певуче окликнула: «Ма-айкл!» — боялась его напугать. В спальне было совершенно темно.
Остановившись в дверях, Далия разглядела во тьме огонек его сигареты — мерцающий красный глаз.
— Привет, — произнесла она.
— Иди сюда.
Она пошла сквозь тьму туда, где мерцал огонек. Ногой задела дробовик, небрежно брошенный на пол у кровати. Все в порядке. Змея спит.
Ландеру снились киты, и ему не хотелось просыпаться. Во сне он летел надо льдами на дирижабле ВМС, день все длился, длился без конца, и огромная тень дирижабля ползла по ледяному полю. Год был 1956-й, Майкл вел дирижабль к Северному полюсу.
Киты нежились в лучах полярного солнца и заметили дирижабль, лишь когда он оказался почти прямо над ними. Майкл услышал странные звуки, увидел, как взметнулись мощные хвосты, подняв фонтаны брызг, и киты исчезли под голубоватыми арктическими льдами. Глядя вниз из иллюминатора гондолы, Майкл мог еще видеть, как неподвижно стоят они в воде подо льдом. В холодной голубизне. Там, где спокойно и тихо.
А вот и полюс, и магнитный компас совсем взбесился. Солнечная активность создавала помехи, и теперь нельзя было полагаться на сигналы радиомаяка. Флетчер у штурвала держал высоту, а Майкл ориентировал корабль по солнцу. Сбросили флаг на тяжелом флагштоке с заостренным концом, и он, трепеща на ветру, полетел вниз, на лед.
— Компас, — произнес Майкл, проснувшись в собственной постели. — Компас.
— Радиомаяк на Шпицбергене в порядке, Майкл, — сказала Далия, коснувшись его щеки. — Я принесла тебе завтрак.
Она знала этот сон наизусть. Пусть почаще видит во сне китов. С ним тогда легче управляться.
Ландеру предстоял тяжелый день, а ее рядом не будет. Она раздвинула шторы, и комнату заполнил яркий свет солнца.
— Как не хочется, чтобы ты туда шел!
