Ознакомительная версия.
Несколько секунд назад ее четко сформулировала Алиса: он сам не знает, чего он хочет.
Денис вздохнул и через силу улыбнулся.
– Я тебе скажу, чего я хочу. Вечером.
– О-о-о, ну этот ответ мы уже слышали. И, кстати, всячески приветствуем. Но ты всетаки подумай: может, хочешь чего-то ЕЩЕ?
Так незаметно, за разговором, они доехали до Тушина.
«Маршрутка» остановилась перед входом в метро, и пассажиры, сдержанно толкаясь, стали вылезать.
На улице Денис взял Алису за руку. Ее узкая ладошка с чернильными росчерками вен была сухой и горячей.
– Я подумаю. Обещаю.
Они вошли в метро. Перед турникетами бурлила обычная утренняя толчея. Пользуясь короткой заминкой, Алиса обернулась к Денису.
– У нас сегодня свободная тема. Я буду рисовать тебя. По памяти.
Она поддернула большую дерматиновую папку с листами ватмана, достала из кармана проездной и приложила к считывающему устройству. Красный кружок сменился зеленым, и Алиса ловко проскользнула вперед.
Денис дождался, когда красный кружок появится вновь, и сунул в щель билет.
– Надеюсь, в моем облике не появится ничего лишнего?
– Чего?
– Рога, например?
Алиса рассмеялась.
– Пока еще рано об этом говорить. Подожди до вечера – сам все увидишь.
– Ах вот как! Посмотри, я чернею прямо на глазах, и мои волосы становятся курчавыми!
Денис состроил зверскую гримасу. Он полагал, что Отелло выглядел именно так, когда увидел платочек Дездемоны.
– Молилась ли ты на ночь…
Он патетически воздел руки и неосторожно задел пробиравшегося за ним мужчину в красивом дорогом пальто. Мужчина поморщился и небрежно оттолкнул локоть Дениса от груди.
– Аккуратнее!
– Простите…
Этот незначительный эпизод немного испортил Денису настроение. Он схватил Алису за руку и побежал с ней вниз по ступенькам. Они втиснулись в вагон и крепко прижались друг к другу. Механический голос объявил:
– Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция – «Щукинская»!
Никто из пассажиров еще не знал, что до «Щукинской» они не доедут…
Машинист предыдущего поезда также заметил поток, бурлящий в водосточном желобе. Но сначала он увидел другое.
Состав миновал заброшенную станцию между «Тушинской» и «Щукинской». Когда-то, в середине семидесятых, ее построили в надежде на то, что вместо аэродромного поля здесь будет большой жилой массив. Однако территория аэродрома городу не принадлежала.
Летное поле находилось в ведении Министерства обороны, а оно ни в какую не хотело выделить свою землю под жилищное строительство.
Станцию законсервировали; работы прекратили, и оставили все как есть. Станция так и стояла закрытая.
Ее призрак, словно тронный зал заколдованного замка, проносился за окнами поезда, и любопытные, расплющив носы о стекло, пытались ее разглядеть в темноте.
Это удавалось только в том случае, когда поезда, идущие в разных направлениях, проезжали станцию одновременно. Тогда свет из окон противоположного поезда озарял тонкие колонны, подпиравшие потолок, серый бетонный пол и массивные листы железа, закрывавшие выходы на лестницы.
Как правило, зеваки бывали разочарованы. Они не видели ни пресловутых крыс размером с кошку, ни белых толстых червей-мутантов, ни громадных мотыльков с размахом перепончатых крыльев как у вороны.
Здесь не было никакой живности – по одной простой причине.
В метро всегда поддерживается незначительное избыточное давление, поэтому ни одна тварь здесь не выживает. Кроме людей, разумеется, но и для них это не проходит даром. Машинисты, помощники, дежурные, тоннельные рабочие, электромеханики – все они бледны, как мертвецы. Здесь другой мир. Сюда не доходит солнечный свет. Зато здесь всегда в избытке вода.
Вода обрушилась на стекло кабины плотным грязным потоком и залепила его так неожиданно, что машинист вздрогнул. На какое-то время он точно ослеп. Затем включил стеклоочистители, и большие щетки смахнули грязь. Тогда он увидел бурлящий поток, стремительно бегущий вниз по желобу, в сторону приемного резервуара – зумпфа.
Состав миновал водоотливную установку слева и стал взбираться на небольшой подъем. Вода доставала и сюда, но ее уровень был невысок – насосы справлялись с потоком. Через тридцать-сорок метров она и вовсе исчезла, желоб был теперь абсолютно сухим. Когда б не грязные разводы на стекле, машинист бы подумал, что все это ему привиделось.
Он нажал кнопку вызова.
В динамике раздавалось шипение и временами громкий треск.
– Черт! Да что такое?
Машинист перевел ручку управления тяговыми электродвигателями. Поезд замедлил ход, приближаясь к станции.
«Надо сообщить дежурному. Пусть пошлет рабочего пути, проверить, что там творится».
Но рабочий все равно пойдет от «Щукинской». В самом деле, не посылать же человека с «Тушинской» – тогда ему придется топать по узкому боковому проходу целых полтора перегона.
«Задержусь на станции, доложу дежурному», – подумал он.
Тем временем следующий состав, подчиняясь строгому графику, действующему в час пик – пара поездов в минуту, – уже отошел от «Тушинской» и набирал ход.
В тот день Владимир Константинов поднялся в шесть утра.
Он проснулся ровно за минуту до того, как зазвенел будильник, – от скрипа кровати. Так бывало всегда: за минуту до назначенного подъема он начинал ворочаться, и этот скрип будил его. А потом уже раздавался звонок будильника.
Константинов отбросил одеяло и вскочил. На сегодняшнее утро у него была назначена важная встреча. Он почистил зубы, принял душ и долго укладывал волосы феном. Повторить вчерашнюю укладку, сделанную в салоне, ему не удалось, но он остался собой доволен.
Закрепив прическу лаком, Константинов отправился на кухню. Вскипятил электрический чайник и заварил овсяную кашу из пакетика. Запил кашу стаканом подогретого обезжиренного молока и взялся за яблоко.
Когда с завтраком было покончено, он еще раз почистил зубы и критически осмотрел свое отражение в зеркале. Опасаясь порезаться, как это обычно бывает в утренней спешке, он побрился накануне, перед сном.
Он провел рукой по щекам и подбородку. Щетина только начала пробиваться. По его предположению, заметной она станет не раньше полудня. Значит, на встрече он будет выглядеть нормально.
Он ехал в музей-квартиру Николая Островского, что располагался над Елисеевским гастрономом.
Полтора года назад, выполняя заказ правительства Москвы, его фирма установила в музее подъемник для инвалидов. Константинов не хотел браться за эту работу. Он чувствовал, что прибыли она не принесет никакой. Так и случилось. Однако его хвалили и даже благодарили за то, что он уложился в поставленные сроки.
Работа, как всегда, проходила в авральном режиме: департамент соцзащиты готовился к выставке работ какой-то художницы из Китая, которой вздумалось выставляться именно в музее Островского – самого знаменитого советского инвалида.
Художница сама была с детства прикована к инвалидной коляске, а квартира размещалась на втором, и очень высоком, этаже. Поэтому подъемник был просто необходим.
Константинов выполнил заказ безупречно, и в его негласном досье появились две лестные характеристики: «надежный» и «безотказный».
С тех пор он не брался за подобную работу, предпочитая более традиционные виды заработка.
Но в июне в кругах, близких к мэрии, распространились слухи, что вот-вот ожидается новое постановление – оборудовать новостройки подъемниками для инвалидов. Всех строителей обяжут учитывать их в сметной документации и выделять необходимые для этого деньги.
Константинов вздрогнул. Если бы не ладно сидящий костюм, то стало бы видно, как шерсть на его загривке встала дыбом.
Он знал, что дыма без огня не бывает.
«Если все новостройки будут оборудовать подъемниками…»
О-о-о, здесь пахло хорошими деньгами.
Он стал потихоньку зондировать почву и узнал, что в следующем году правительство Москвы объявит открытый тендер на право стать генеральным подрядчиком. Стало быть, есть за что рубиться.
Константинов два месяца обхаживал чиновника из департамента социальной защиты, и наконец удача ему улыбнулась. Чиновник милостиво согласился взглянуть на его достижения в этой области.
И вот тут Владимир достал из рукава козырного туза. Технически сложный, самый совершенный в Москве подъемник, смонтированный безупречно и в сжатые сроки, от мэрии – два шага, постелим ковровую дорожку, позовем цыган и пригласим полуголых девок… Не угодно ли взглянуть?
Чиновник придал лицу выражение государственного мужа, озабоченного архиважными делами, и сказал: «Угодно».
Встречу назначили на одиннадцать утра, но Константинов понимал, что должен приехать пораньше – хотя бы к девяти, чтобы лишний раз все проверить и провести инструктаж с директором музея. Наверняка будут вопросы, ответы на которые лучше подготовить заранее.
Ознакомительная версия.
