— Нам однозначно надо еще кое-что обсудить, но я ужасно проголодался. Как вам такая идея: мы сейчас пойдем и перекусим жареными ребрышками?
Идея просто супер, подумал Бастиан.
Они не спеша пошли по лугу мимо разноцветных палаток, стендов с оружием и сложенных горками соломенных тюков, по которым карабкалась детвора. То тут, то там над дымящимися очагами висели горшки; пахло гуляшом, колбасками и пивом.
За стойкой с надписью «Яства и напитки», к которой они направлялись, женщина поворачивала над очагом вертел с ребрышками. Она, видимо, оказалась хорошей знакомой Штайнхена, потому что стоять в очереди среди потных гостей и их надоедливых отпрысков им не пришлось. Хозяйка раздала всем картонные тарелки с ароматными кусками жареного мяса, и вся компания расположилась в тени огромного бука.
— Так что тебя привело в медицину, Бастиан? — возобновил разговор Пауль. В его глазах сквозил такой неподдельный интерес, что Бастиан смутился. Неужели его учеба действительно занимает этого типа? Или он расспрашивает чисто из вежливости? Но тогда он явно перестарался.
Пауль же всматривался в него так, словно хотел увидеть насквозь. В детстве Бастиан не раз с неудовольствием ловил на себе подобные взгляды, так что и сейчас особой радости не испытывал.
— Если ты рассчитываешь услышать какое-то оригинальное объяснение, тогда извини, — раздраженно отозвался он. — Я изучаю то, что меня всегда больше всего интересовало.
Похоже, Пауля его ответ устроил. Во всяком случае, ощущение пронизывающего взгляда исчезло.
— А ты, Пауль, чем занимаешься в реальной жизни? — Бастиана тоже распирало любопытство, и он решил взять реванш.
— В реальной жизни? — задумчиво повторил Пауль. — Что ты имеешь в виду? Я лежу на траве, солнце светит мне в лицо, рядом — какая-то еда, питье. Трудно даже представить, ради чего можно было бы от всего этого отказаться.
Очень изящно! Как ловко он избежал ответа на поставленный вопрос! Впрочем, Пауль еще не закончил откровенничать.
— Если ты имеешь в виду учебу или работу — то да, можно сказать, я уже работаю: занимаюсь исследованиями, езжу повсюду, ищу следы прошлого. Кто-то когда-то сказал мне: тот, кто понял прошлое, овладел будущим. — Он огляделся и указал на воинов в кольчугах, как раз проходивших мимо. — Вот почему здесь я чувствую себя очень уютно. Куда ни глянешь, всюду прошлое.
— Понятно. — Какая складная ложь! Бастиан попытался, но так и не смог представить себя в роли Пауля. — А ты, Штайнхен?
— Со мной почти то же самое. Впрочем, об исследованиях я думаю куда меньше. Гораздо больше меня интересуют разные блюда. — Он с удовольствием похлопал себя по туго набитому животу. — Можно сказать, я гурман! Но иногда подрабатываю художником-графиком, чтобы пополнить кошелек.
— Он потрясающе рисует, — добавила Сандра. Девушка сидела так близко к Бастиану, что их плечи соприкасались. — Он нарисовал герб нашего отряда Saeculum.
Ах да, точно. Ролевая игра. Saeculum.
— Объясните мне еще раз, в чем там суть? — попросил Бастиан, поняв, что попытки отыскать салфетку, чтобы вытереть рот и руки, тщетны. — Вы устраиваете ролевую игру, а чтобы было интереснее, отказываетесь от любых изобретений нашего времени? От часов, мобильных телефонов и всего такого, да?
— Ага, — подтвердил Штайнхен, подняв обглоданную косточку, словно указующий перст. — Но это не всё. В нашем отряде ты не найдешь ни спичек, ни табака, ни жареного картофеля.
— А это еще почему?
— Пауль, объясни ему. В конце концов, ты же главный организатор.
На этот раз Пауль ответил не сразу — он с нескрываемым аппетитом расправлялся с куриной ножкой.
— Дело вот в чем: картофель, кукуруза, табак — всё это появилось в наших широтах примерно в шестнадцатом веке. Мы же строго соблюдаем правило, по которому в игре можно использовать только то, что существовало в четырнадцатом веке. Saeculum quartum decimum.[7] Жизнь в те времена была отнюдь не сладкой: чума, войны, даже малый ледниковый период… В нашем возрасте у многих уже не было половины зубов. — Он поднял голову и подмигнул Бастиану. — Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Мне тоже. Скоро двадцать один. В Средневековье в этом возрасте уже посвящали в рыцари. — Пауль взял у Штайнхена кусок мяса и впился в него зубами. — Если тебе, конечно, повезло родиться в богатой семье, — он пытался одновременно жевать и говорить. — Впрочем, в нашем отряде всё не так ужасно, как было на самом деле в четырнадцатом веке. Эпидемия чумы практически исключена, да и зимой игра никогда не проводится. Может, мы и экстремалы почище некоторых ролевиков, но точно не сумасшедшие.
Сидевший в углу Варце невнятно хмыкнул.
— Я знаю кучу людей, которые придерживаются другого мнения, — пробормотал он, прежде чем вернуться к жареным ребрышкам. — И знаю еще кое-кого, кто скорее бы уселся голой задницей на битое стекло, чем еще раз отправился с нами в лес хотя бы на день.
На заманчивое предложение слова Варце походили меньше всего. Бастиан почувствовал, как Сандра крепче прижалась к его плечу.
— Только не принимай всё сразу на веру, особенно если это Варце сказал, — шепнула она чуть ли не на ухо Бастиану. — Тому, кто еще сам не участвовал в игре, трудно всё объяснить. Это… это как путешествие в иной мир. Его просто нужно полюбить. Ты находишься посреди леса. До ближайшего города несколько десятков километров. Если ты что-нибудь забыл дома, то просто пойти и купить это уже не сможешь. Так что замерзнуть или проголодаться очень легко. Возможно, придется спать под открытым небом, без всякой хижины или палатки. Представь: над тобой только небо, полное звезд…
— …А под тобой только мокрая задница, — грубо перебил ее женский голос, раздавшийся прямо у них за спиной.
Сандра вздохнула.
— Привет, Айрис.
— Меня послал Георг. Он хочет узнать, может ли кто-нибудь подменить Лисбет на время соревнований по стрельбе из арбалета.
— А почему ты сама этого не сделаешь?
— Потому что я обещала Доро, что подыграю ей на арфе, когда она будет гадать по руке.
Варце поднял руку с зажатым в ней полуобглоданным ребрышком:
— Я помогу Лисбет. Вот только с обедом закончу.
— Ладно.
Айрис быстро огляделась по сторонам и уселась на траву рядом со Штайнхеном. Тот протянул девушке кусок хлеба, и она набросилась на него так, словно несколько дней ничего не ела.
Бастиан разглядывал Айрис с таким же интересом, с каким недавно рассматривал фиброму на лбу у Варце. Что у нее с волосами? Прическа выглядела так, словно на девушку напал из-за угла какой-то хулиганистый парикмахер. Одни пряди спускались на плечи и спину, другие просто торчали во все стороны. Необычную, мягко говоря, картину дополняли совершенно фантастические переливы красок: судя по всему, Айрис несколько раз безуспешно пыталась выкрасить непослушные волосы то в рыжий цвет, то в иссиня-черный, то вдруг решала стать блондинкой. Эти разноцветные волосы, а еще веснушки и слегка раскосые глаза делали ее похожей на взъерошенного эльфа.
Когда Бастиан заметил реакцию девушки на его довольно беззастенчивое разглядывание — на лице Айрис насмешка смешивалась с презрением, — было уже поздно делать вид, что он лишь случайно на нее посмотрел.
— Мы еще не знакомы. Я Бастиан, — сказал он, пытаясь загладить свою бесцеремонность преувеличенной вежливостью. — Я здесь с Сандрой.
— А-а.
— Бастиан изучает медицину, — пояснил Штайнхен.
— Понятно. — Айрис смерила Бастиана взглядом с ног до головы, быстро посмотрела на Сандру и перевела взгляд на людей, слонявшихся по ярмарке. — Ладно, я у Доро, — объявила она, сграбастала у Штайнхена еще кусок хлеба и ловко смешалась с толпой.
— Н-да, теперь ты тоже знаком с Айрис. — В голосе Сандры явственно слышалось презрение.
— С ней что-то не то? Прическа у нее уж очень… оригинальная.
— Между нами… ну, мне бы не хотелось говорить о ней что-то плохое, но у нее определенно сдвиг по фазе плюс дурные манеры. Год назад она еще выглядела нормальной, но с ней совершенно невозможно было ни о чем разговаривать. Когда я ей об этом сказала, она чуть не расцарапала мне лицо.
Штайнхен обеими руками хлопнул себя по туго набитому животу.
— Ага, точно. Ты ведь была так дипломатична…
Мимо снова прошагали шотландцы со своими волынками, на этот раз в сопровождении аж двух барабанщиков.
— Ну я пошел! — крикнул Варце, стряхнул со своей кожаной куртки крошки и исчез среди посетителей.
Бастиан сидел прищурившись, потому что солнце било ему в глаза. Пожалуй, впервые с тех пор, как он здесь появился, ему было хорошо. Почувствовав, как Сандра положила голову ему на плечо, Бастиан рискнул обнять ее за плечи. Девушка не отодвинулась, а, наоборот, крепче прижалась к его руке и стала тихо напевать какую-то мелодию. Напротив на траве, словно сытый ленивый хищник, развалился Пауль; неожиданно он повернулся в их сторону и улыбнулся:
