Ознакомительная версия.
И только глаза жертвы выдавали ее мучения. Они излучали боль и недоверие.
Эйвери снова услышала в голове этот голос, голос старика, который мучал ее кошмарами. Говоря о собственных жертвах, он как-то спросил ее: «Кто они? Просто сосуды – безымянные, безликие сосуды, которые пытаются найти цель. Таких миллиарды».
Она ощутила прилив злости, которая родилась в ней во времена, когда она была беззащитна и унижена, когда вся жизнь была разрушена.
Эйвери приблизилась к телу.
В качестве адвоката она была вынуждена изучать бесконечные отчеты судебных экспертиз, фотографии коронеров и остальные данные, относящиеся к делу. Ее образование в качестве полицейского значительно улучшилось, когда она осматривала жертв самостоятельно и могла делать собственные, более независимые выводы.
Она обратила внимание, что платье девушки было выстирано, а волосы вымыты. Ногти на руках и ногах были явно только после маникюра. Глубоко вдохнув, Эйвери ощутила запах кокоса и меда, исходящий от кожи жертвы, и слабый намек на формальдегид.
– Ты собираешься поцеловать ее или что? – раздался голос.
Эйвери склонилась над телом, держа руки за спиной. На скамейке также лежал желтый плакат с цифрой «4». Рядом с ним, ниже талии девушки, торчал жесткий рыжий волос, едва заметный на фоне платья.
Руководитель убойного отдела, Дилан Коннелли стоял, подбоченясь, и ожидал ответа. Он был довольно крепкий и сильный, с волнистыми светлыми волосами и пронизывающим взглядом голубых глаз. Он был одет в синюю рубашку, из которой, казалось, вот-вот выскочат торс и руки, а также коричневые брюки и черные толстые ботинки. Эйвери часто обращала на него внимание в офисе. Нельзя сказать, что он был в ее вкусе, но от него исходила какая-то животная дикость, которой она восхищалась.
– Это место преступления, Блэк. В следующий раз смотри, куда идешь. Тебе повезло, что мы уже сняли отпечатки пальцев и обуви.
Эйвери посмотрела вниз, немного сбитая с толку. Она была очень аккуратна, когда шла сюда. Но по стальному взгляду Коннелли она поняла, что он просто ищет причину придраться.
– Я не знала, что это место преступления, – сказала она. – Спасибо, что ввели в курс дела.
Рамирес ухмыльнулся.
Коннелли, не ожидавший такого ответа, шагнул к ней:
– Знаешь, почему люди не выносят тебя, Блэк? Дело не в том, что ты работала в другом направлении, а в том, что когда ты там работала, ты не проявляла ни капли уважения к копам. И теперь, когда ты работаешь с нами, уважение к тебе еще меньше. Я буду предельно честным: ты мне не нравишься, я тебе не доверяю и можешь быть уверена, что я не хотел видеть тебя в своей команде.
Он повернулся к Рамиресу:
– Введи ее в курс дела. Я еду домой принять душ. Кажется, я простыл, – сказал он, сняв перчатки и швырнув их на землю.
Посмотрев на Эйвери, он добавил:
– К концу дня я жду от тебя полный отчет. Крайний срок – пять часов. В конференц-зале. Ты меня слышала? Не опаздывать. И уберитесь здесь после себя. Патрульные были достаточно любезны, чтобы отойти в сторону и дать нам спокойно поработать. Теперь ты проявишь вежливость по отношению к ним.
Коннелли ушел в раздражении.
– А у тебя есть подход к людям, – улыбнулся Рамирес.
Эйвери пожала плечами.
На месте преступления работала молодой специалист судебно-медицинской экспертизы, афроамериканка по имени Рэнди Джонсон. У нее были большие глаза и приятная внешность. Короткие дреды лишь частично скрывались под белой кепкой.
Эйвери уже работала с ней ранее. Они нашли общий язык, когда разбирали случай насилия в семье. В последний раз они виделись, когда решили пропустить по бокалу.
Рэнди явно была рада встретить Эйвери в этот раз. Она протянула руку, увидела собственную перчатку, покраснела, засмеялась и слегка раздосадованно вздохнув, произнесла: «Ой, я могу заразиться».
– Я тоже рада тебя видеть, Рэнди.
– Поздравляю с переводом в убойный, – кивнула Рэнди. – Ты идешь в нужном направлении.
– По одному психу за раз. Что у нас?
– Я бы сказала, что это сделал влюбленный в нее психопат, – ответила Рэнди. – Ее хорошенько помыли, вскрыли со спины, вытащили внутренности, заполнили так, чтобы тело не сгнило и снова зашили. Одежда чистая, маникюр сделан очень тщательно. Отпечатков пока не нашли. В общем, ничего особого, пока мы не получим результаты экспертизы. Я нашла лишь две раны. Видишь рот? Чтобы добиться такой улыбки у трупа, нужно либо как-то закрепить ее изнутри, либо использовать клей. Рана от прокола находится вот здесь, – она указала на уголок рта. – Могу предположить, что это от укола. Еще одна здесь, – показала она шею. – Но, судя по цвету, это произошло немного раньше, возможно, в момент самого похищения. Она мертва уже около сорока восьми часов. Также мы нашли пару интересных волосков.
– Как долга она пробыла здесь?
– Велосипедисты нашли ее в шесть, – сказал Рамирес. – Интересно, что парк патрулируется каждый день около полуночи и в три часа утра. Но они ничего не заметили.
Эйвери не могла оторвать взгляд от глаз мертвой девушки. Казалось, она смотрит на что-то вдалеке, находящееся в районе берега на их стороне реки. Она осторожно переместилась за скамью и попыталась провести линию, чтобы понять, куда направлен ее взор. Вниз по течению располагались невысокие кирпичные здания. Одно из них было заметно короче остальных с белым куполом на крыше.
– Что это за здание? – спросила она. – То, большое с белым куполом.
Рамирес прищурился:
– Может Омни-театр?
– Мы можем узнать, что там показывают?
– Зачем?
– Не знаю, просто предположение.
Эйвери встала:
– Мы знаем кто она?
– Да, – ответил Рамирес, проверяя свои записи. – Мы считаем, что это Синди Дженкинс. Выпускница Гарварда, состоит в сообществе Каппа-Каппа-Гамма. Она пропала без вести два дня назад. Полиция кампуса и кембриджские копы прошлой ночью распространили ее фото. Коннелли отправил людей проверить и похоже это она. Нам все еще нужно подтверждение. Чуть позже я позвоню ее семье.
– А что с камерами видеонаблюдения?
– Джонс и Томпсон сейчас проверяют их. Ты же с ними знакома? Отличные детективы. Нам их выделили на сегодня. Далее будем выкручиваться сами, если не сможем доказать, что нам нужны дополнительные ресурсы. На входе в парк камеры не установлены, но есть парочка на шоссе и через дорогу отсюда. Во второй половине дня мы получим информацию.
– И никаких свидетелей?
– Пока нет. Спортсмены чисты, я уже проверял.
Эйвери осмотрела окрестности. Желтая лента охватывала довольно обширный участок парка. Вряд ли найдется что-то необычное у реки, на велосипедной дорожке или на траве. Она попыталась мысленно представить картину происходящего. Убийца должен был заехать с главной дороги и припарковаться ближе к воде для свободного доступа к скамейке. Как он донес тело до скамьи, не вызвав ни у кого подозрений?
Это довольно интересно, ведь люди могли обратить внимание. Соответственно, он хорошенько подготовился к действию. Может он провернул все так, будто она жива? Эйвери повернулась к телу. Вполне возможно. Девушка была эффектной и даже мертвой выглядела красиво. Скорее всего, убийца потратил достаточно много времени, подготавливая труп к тому, чтобы он выглядел идеально. Это точно не банда. Не обиженный любовник. Это что-то иное. Эйвери уже встречала подобное.
Внезапно она задалась вопросом, а что, если О’Мэлли был прав? Что, если она не готова?
– Я могу взять твою машину? – спросила она.
Рамирес приподнял бровь:
– А как же место преступления?
Она пожала плечами:
– Ты же большой мальчик, разберись с этим.
– Куда ты собралась?
– В Гарвардский университет.
Он сидел в кабинете повышенной комфортности, чувствуя себя победителем, более властным, чем кто-либо другой на этой планете. Перед ним светился дисплей монитора. Сделав глубокий вдох, он закрыл глаза и погрузился в собственные мысли.
Он задумался о подвале своего дома, больше похожим на сад. В основном помещении выстроились различные сорта мака: красный, желтый и белый. Множество других психоделических растений, каждое из которых досталось ему с трудом, стояли в длинных лотках. Некоторые были явно из других мест, напоминая своим видом либо сорняки, либо, наоборот, очень непривычные на вид. Другие же были вполне обыденными цветами, которые с легкостью можно встретить в дикой природе, несмотря на их потенциальные возможности. Он поддерживал свой сад автоматической системой полива, датчиками температуры и светодиодным освещением.
Длинный коридор, состоящих из деревянных балок, вел в другую комнату. Стены украшали картины, на которых в основном были изображены различные стадии смерти животных, а затем их «возрождение», когда чучело набивали материалом: полосатый кот на задних лапках, играющий с пряжей, собака с черно-белыми пятнами перевернулась на спину и ждет, пока ей почешут живот.
Ознакомительная версия.
