он тоже каждый день убивает свою жену, но только в глазах тещи. Капитан согласится, они вместе посмеются над превратностями судьбы, которые сейчас казались такими забавными.
– Ваша жена мертва, – сказал Гусаков, без тени юмора глядя на Олега.
– И вы туда же!
– Вашу жену зарезали.
– Как зарезали?! – Олег еще не верил ему, но уже не чувствовал под собой ног.
– Ножом!
– Я понимаю, что ножом… Как это зарезали? Этого не может быть!
– Понимаете, что ножом?
– Ну, если зарезали…
– Где вы находились этой ночью?
– Здесь я находился этой ночью… Вы думаете, что я мог убить свою жену?
– Насколько я знаю, вы находились с ней в ссоре.
– И что?
– Там, где ссора, там и злость, а злость, помноженная на это… – Гусаков усмехнулся, легонько щелкнув пальцем по горлышку бутылки.
– Я не злился на жену!
Олег садился на диван с чувством полной опустошенности. Сначала Ирина Семеновна грудь прострелила страшным криком, затем Гусаков вытянул душу.
– Ваша жена мертва, – повторил капитан.
– Я даже не знаю, что сказать… Мне нужно собраться с мыслями.
– С кем вы провели эту ночь? – спросил Гусаков.
– С женщиной.
Самое страшное уже произошло, Олег остался без жены, его дети – без матери. И уже не страшно, если теща узнает, с кем он здесь проводил время. Хотя бы потому не страшно, что ей не придет в голову заставлять его жениться на Инге. А если придет, то исключительно из вредности.
– С какой?
Но Инге может достаться от матери, эта мысль заставила задуматься. Может, и не нужно сдавать ее. Тем более что они могли проводить здесь время как брат и сестра. Сидели, пили коньяк, вели беседы… А бюстгальтер? Почему он валяется на кресле?..
– Ну, я, конечно, могу сказать, – замялся Олег.
– Говорите, от этого зависит ваша судьба!
– Скажу!..
Гусакову незачем врать, а Ирина Семеновна не стала бы шутить со смертью дочери, значит, все на самом деле очень серьезно. Это, конечно, очень важно, кто убил Леру, но Олег хотел бы узнать об этом на свободе, а не в тюремной камере. А он действительно мог убить жену. Сесть в машину, за час добраться до места, проникнуть в дом, убить и вернуться. На все про все от двух до трех часов. А он вчера отъезжал самое большее на полчаса. Не успел уехать, как уже вернулся. Даже Инга поймет, что не мог он убить Леру. Поймет и объяснит… А чем они тут занимались, не важно. Тем более что Инга дама незамужняя, с кем хочет, с тем и спит.
– Скажу, – повторил Олег.
– Говорите! – скривил губы Гусаков.
– Скажу.
Ирина Семеновна, конечно, поднимет визг, но ничего страшного не случится. Это Олега она терпеть не может, а Славик и Танюшка для нее родные, и с Ингой незачем портить отношения. Не станет Ирина Семеновна рассказывать детям, что их папа спал с тетей.
– Свояченица здесь была, – тихо сказал Олег, взглядом указав на дверь, через которую в дом в любой момент могла зайти Ирина Семеновна. – Если теща узнает, она меня убьет.
– Это плохо, – как-то не очень искренне опечалился капитан.
– Что убьет?
– Плохо, что свояченица. Свой, значит, человек. А если свой, это уже не алиби.
– Ну не знаю…
Олег плохо соображал и даже осознавал это, поэтому заставил себя собраться с мыслями.
– Плохи ваши дела, гражданин Бологов, не позавидуешь.
– Не позавидуешь… – Сначала Олег согласился, а потом его уже осенило. – Почему это дела плохи? Инга – это алиби! У нее сестру убили! Родную сестру!.. Она что, убийцу выгораживать будет?
Но Гусаков не склонил голову перед железным, казалось бы, аргументом.
– Кто еще может подтвердить ваше алиби?
– Алиби, мотив, состав преступления, что там еще, презумпция невиновности?
– Мотив у вас есть, состав преступления лежит в спальне вашего дома.
– А дом у нас неплохой, да?
Олег и не хотел видеть жену мертвой, в крови, но ему нужно во всем разобраться. Он должен попасть домой, но не под конвоем, а в статусе свободного человека. Значит, нужно выкручиваться, включать голову.
– Не бедный, – покосился Гусаков. Он не совсем понял, куда клонит Олег.
– И камера у нас там есть!
Камера висела на фонарном столбе, над воротами, одна единственная, но кругового обзора.
– Камера ничего не показала.
– Совсем ничего?
– Вы знали об этой камере, вы могли проникнуть в дом через соседний участок. Дом там в начальной стадии строительства, ворот нет, камер тоже…
Оперативник смотрел на Олега выразительно, с насмешкой. Видели они все, знали, а потому так смело предполагали. Олег действительно мог попасть на участок, перемахнув через дальний забор. Вегас бы даже не гавкнул. Пройти в дом через дверь с задней стороны двора, убить Леру и вернуться к машине тем же путем. В этом случае он не попадал в объектив камеры.
– Но я не проникал в дом через соседний участок! Я находился здесь, с Ингой… С Ингой Аркадьевной Исаковой, Инга может это подтвердить… Потому что вовсе не заинтересована в смерти своей сестры! – заявил Олег.
– Алиби мы, конечно, проверим! – Гусаков смотрел на него и разочарованно, и с надеждой.
Вдруг алиби окажется фальшивым, а подозреваемый под давлением обстоятельств все-таки даст признательные показания. А это благодарность от начальства. И премия от финансиста.
– И алиби проверьте, и видеозаписи с камер посмотрите. Тут перекресток в трех километрах, камера там, гляньте, что моей машины на этом перекрестке не было. Здесь я все время был.
– Здесь и будьте, – кивнул Гусаков. – До выяснения!..
– А я могу домой съездить, глянуть, что там с Лерой? – спросил Олег.
Капитан выразительно посмотрел на его. Он мог бы в двух словах изобразить, что думает о нем, о его хитромудрости, но пусть об этом скажут факты, которые обязательно окажутся в подшивке дела. Олег может в этом не сомневаться.
– Закройте глаза, Бологов, и вы обязательно увидите свою жену. Вспомните, как было дело, на следственном эксперименте это вам пригодится.
– Я не знаю, как было дело. Я не убивал свою жену!
– Ну, конечно!.. Я запрещаю вам покидать дом! Вам это понятно?!
Гусаков смерил Олега презрительным взглядом и ушел. Но скучать не пришлось. В дом ворвалась Ирина Семеновна, с перекошенным от гнева лицом она схватила зятя за грудки.
– Мразь! Я всегда знала, что ты мразь!
Ее никто не успокаивал, не отговаривал, не хватал за руки, пытаясь оттащить от жертвы, но это не распалило ее, как раз наоборот, немного успокоило. Расправу над Олегом без свидетелей она считала напрасной тратой времени, ей публика нужна, аплодисменты,
