Брекин был одним из негодяев «Тринити». Он любил всякие грязные шутки, он мог исподтишка ткнуть кого-нибудь локтем в ребро или в коридоре кому-нибудь подставить ногу, и затем выглядеть так, словно это не он.
Он стоял перед Арчи, держа в руке один из мячей, словно взвешивая его. Он оглянулся через плечо на кричащую толпу и затем снова повернулся к Арчи. Выкрики и свист затихли. «Водные Забавы» внезапно стали похожи на карман, в который положили тишину. Брекин стоял и смотрел на Арчи, и казалось, что это длится целую вечность, в то время как Арчи сидел и отрешённо смотрел равнодушными глазами, очевидно просто любопытствуя, что же будет делать Брекин, словно ему до этого не было никакого дела.
Брекин поднял руку и, ткнув языком в щеку, изо всех сил метнул мяч. Мяч плюхнулся в воду рядом с мишенью. Из толпы понеслись крики и смех, и Брекин раскланялся на все четыре стороны.
Он снова повернулся к цели, поднял руку, остановился и ждал. Изучал цель. Толпа притихла. Воздух наполняли лёгкие звуки музыки калипсо. Брекин бросил мяч, но мягко, без спеси и энергии. И Оби стало ясно, что теперь Брекин лишь совершил движение, не стараясь угодить в цель. Затем Брекин взял последний мяч и бросил его уверено и спокойно, но и на этот раз мяч прошёл лишь рядом с мишенью. Он обернулся, пожал плечами и немного улыбнулся.
Оби старался не смотреть на Арчи, но всё равно вопреки своей воле он это делал. Арчи всё ещё был в кресле, и теперь на половине его лица обозначилась улыбка. Что было на другой половине, Оби не видел. Не хотел видеть и знать.
Толпа начала рассеиваться, и зазывало снова зажонглировал мячами, умоляя кого-нибудь: «Попадите в цель и искупайте парня». Все продолжали игнорировать его призыв, и они расходились, стараясь не встречаться друг с другом глазами. Потеряв смысл своей миссии, зазывало озадаченно закачал головой и с любопытством взглянул на Арчи с вопросом в глазах. Оби знал, о чём: «Почему никто не хочет тебя искупать?»
«Хороший вопрос», - подумал Оби, и он знал на него ответ. Ответ его возмутил. И более чем возмутил - расстроил. Даже когда Арчи стал жертвой, его проклятие продолжало его хранить.
- Ладно, парень, - развёл руками зазывало, обращаясь к Арчи. - Выходи. Не стоит тут сидеть день напролёт…
Арчи изящно соскочил с кресла, громко шлёпнув об асфальт обеими ногами. Оби из толпы смотрел на повязку «ПНИ МЕНЯ», наискосок закрывающую свитер Арчи. И никто, конечно же, не пнул Арчи, не толкнул его и не вывалял в грязи. Арчи шёл через толпу. Несколько парней посмотрели на эту повязку и затем быстро отвернулись в сторону. Оби пробовал подавить своё разочарование. Он понимал, что, если не нашлось того, кто бы искупал Арчи, то уж никто и не захочет его пнуть.
«Но дождёмся гильотины», - тихо сказал себе Оби. - «Только дождёмся, когда опустится лезвие, и тогда Арчи Костелло больше не улыбнется».
---***---
- Что ты здесь делаешь, Керони? - спросил Брат Лайн, сидя за столом. Он пытался рассмотреть, что происходит за дверью. - Это - Керони, не так ли?
- Да, это я, - ответил Дэвид, беззвучно закрывая за собой дверь и держа что-то за спиной в руке.
Окна были закрыты, но через них слабо доносились звуки празднества Дня Ярмарки: карнавальный танец калипсо, приглушенные выкрики зазывалы, вопли толпы.
Брат Лайн сурово посмотрел на него.
- Я не слышал дверного звонка. Керони, ты вошёл без звонка?
Дэвид Керони кивнул. Он был рад удивлению Брата Лайна. Удивление было одним из ключевых элементов команды. «Застать Брата Лайна врасплох в День Ярмарки, когда он меньше всего бы этого ожидал». Дэвида радовала ясность его внутреннего голоса. Радовало и то, что в этой ситуации он держал себя под контролем, всё было ясным, чётким и красивым. Ясность была для него словом дня.
- Повторяю, - отрезал Брат Лайн. - Повторяю: Что ты здесь делаешь?
- Задерживаюсь, - сказал Дэвид.
- Задерживаешься?
- Да, - ответил Дэвид, наслаждаясь замешательством Лайна и его удивлением.
- Не понимаю.
- Задерживаюсь, Брат Лайн, происходит от слова задержка. Ученики задерживаются после уроков, когда они нарушают порядок или желают исправить оценку.
- Не надо читать мне лекции, Керони, - сказал Брат Лайн, вставая на ноги и выталкивая из-под себя стул.
- Я не собираюсь читать вам лекции. Я просто говорю, что у нас будет маленькая задержка, чтобы кое-что сделать не по правилам, нарушить привычный порядок…
О, ему пришёлся по нраву взгляд Брата Лайна - взгляд, который говорил: «Ты сошёл с ума, Керони?». Взгляд, говорящий о неверии собственным глазам, взгляд неожиданного удивления и любопытства, и больше ничего. Керони был нужен именно момент страха. Но не сейчас.
- Ты сошёл с ума, Керони?
- Я - нет, Брат Лайн. Не сейчас. Возможно, я сошёл с ума раньше. Перед «буквой»…
- Какой ещё буквой?
На мгновение он забыл о коде и назвал это «буквой» и почувствовал к самому себе полное отвращение. Но как теперь использовать реальную «букву» снова. Особенно для Брата Лайна.
- «F», - ликуя произнёс Дэвид. И всё пошло замечательно, как по плану, его ясное сознание, бойкие и чёткие слова, когда он произносил их. - Шестая буква алфавита. Но ужасная буква…
Лайн передвинул ноги и прислонился к столу.
- Скажи мне, что всё это значит? - потребовал он голосом, взрывающимся от внезапного всплеска его власти - фальшивой власти, Керони это знал.
- Это о той «F», что вы мне поставили, - сказал Керони, точно так, как он когда-то планировал это сказать. - И об этом, - добавил он, доставая руку из-за спины и взмахнув мясничьим тесаком.
- Убери это, - сказал Лайн, тут же став просто учителем, словно его кабинет был классом, а Керони его единственным учеником.
Керони не ответил, он просто улыбнулся, позволив улыбке впитаться в лицо.
Лайн сделал шаг в сторону, но Дэвид ожидал этот шаг. Лайн обошел угол стола, и Дэвид перехватил его, взмахнув ножом в воздухе, заставив его отступить назад к стене. В чём и была ошибка Лайна. Он закрыл руками лицо, и нож коснулся шеи Лайна, чуть выше кадыка, остриё немного углубилось в рыхлую кожу. Керони улыбнулся. Ему понравилось такое зрелище: Лайн, прижавшийся к стене; ему некуда отступать; его глаза широко раскрыты от ужаса; кожа покрывается капельками пота.
- Осторожно, Керони, - Лайну удавалось говорить не шевеля губами, словно при любом шевелении его ждала смерть, что Дэвид нашёл правильным.
- Я очень осторожен, Брат Лайн, - сказал он. - Я бы предупредил вас, что приду с ножом, если бы не желал вас убить,- фраза была совершенно такой, как он её репетировал. - Еще не…
Эффект последних «Еще не...» и ножа у горла Лайна был изумительным, чтобы ещё немного посозерцать. И это было даже больше того, на что так рассчитывал Дэвид - Брат Лайн беспомощен и парализован страхом. Дэвид полон силы и решимости, его сознание часами может быть ясным и быстрым. Они вдвоём с Лайном словно замерли на экране, будто плёнка в проекторе застряла на одном кадре и не двигалась.
- Керони, ради Бога, - прорычал Лайн сквозь зубы. - Зачем ты это делаешь?
- Зачем? - ответил Дэвид вопросом на вопрос. И это было лучшее из всего, что он мог ожидать все эти месяцы. Этого момента, этой возможности, этого случая. - «F», Брат Лайн. Вы не забыли, что была та «F», не так ли?
- Убери нож, Дэвид, и мы поговорим, - медленно выдавил из себя Лайн, как будто каждое произнесённое слово давалось ему с болью.
- Слишком поздно говорить, - сказал Дэвид, продолжая держать нож у горла Лайна. - Разговор у нас уже был, помните?
Да, они тогда говорили - об этой «F». Брат Лайн и злосчастная контрольная Девида, за которую он получил эту оценку. Контрольная из тех, что держит каждого ученика на лезвии ножа. Вопросы и амбициозные ответы на них, требующие точных словесных определений. В результате, Лайн ставит оценку, диктуемую его желанием и настроением. И если он хочется кого-нибудь завалить?.. Другие учителя так не делали. Хуже всего было то, что Лайн, ставя такие оценки, манипулировал учениками и использовал их в своих целях, заставляя их приходить к нему после уроков, чтобы обсудить результат «неудачной» контрольной. И вместе с этим он мог ещё что-нибудь узнать, полезное ему. Он использовал учеников. Таким образом, он узнавал разные подробности об их одноклассниках, об их тайнах. Помогая ученику исправить очередную «F», он заодно входил в доверие. С Дэвидом Лайн поступил также. Дэвид Керони, будучи отличником и получая только «А», по окончании учебного года должен был произнести речь с трибуны перед остальными, и ему должны были вручить почётную грамоту. И когда Дэвид Керони получил эту «F», то он также предстал перед Лайном, и, в надежде исправить оценку, он выложил почти всё, что тот хотел знать о Джерри Рено, о его неучастии в акции распродажи шоколада, проводимой прошлой осенью. И Лайн уверял, что оценки иногда так зависят от его самочувствия, и ещё начал рассказывать Девиду, насколько тяжела работа учителя. И Девида чуть не вырвало оттого, насколько мерзким и отвратительным показался ему окружающий мир - мир, в котором даже учителя были с руками по локоть в грязи. До того момента, он думал, что когда-нибудь станет учителем. И когда после той жуткой беседы он споткнулся на ступеньках своего дома, он почувствовал себя испачканным той же грязью, что и на руках у Лайна.
