Ознакомительная версия.
— Желание иметь ребенка?
Он поднял брови, словно вопрос его удивил.
— Откуда ты знаешь?
— Я же была здесь тогда, помнишь?
— Но у тебя были свои проблемы. Я и не думал, что ты знаешь что-то обо мне.
— Ты что, шутишь? Когда агентство по усыновлению сообщило, что вы успешно прошли проверку, это праздновал весь родильный центр. Далтона ты через них получил, да?
— Да.
В его голосе сквозило недовольство, но Хоуп это проигнорировала.
— Родственники жены помогают тебе с Далтоном? — спросила она.
— Почти каждые праздники они присылают ему огромные суммы денег, настаивают, чтобы мы проводили Рождество у них дома в Таосе, и каждое лето берут его на две недели. Но, принимая во внимание, что мы живем всего в часе езды от них, видимся мы не часто.
— А твой отец?
— Мой отец женился на типичной блондинке и пытается вернуть себе молодость.
— Отлично, — сказала Хоуп с сарказмом. — Вижу, ты собой гордишься.
— Да… ну, мы не можем отвечать за своих родителей.
— И слава богу, — вздохнула Хоуп.
Она ощутила, как его рука скользнула ей под майку и стала массировать спину.
— Расскажи о своей семье, — попросил Паркер. — Что за человек твоя мать?
— Терпеливая, самоотверженная. Наверное, даже слишком. Когда мы были детьми и нам что-нибудь было нужно, она бросала все, лишь бы доставить нам радость, хотя сама мало что имела. Мне всегда хотелось, чтобы отец лучше к ней относился.
— Он бил ее, оскорблял?
— В основном морально. — Хоуп вспомнила о ночи, когда отец узнал, что она беременна, и с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть. Он ударил ее, но никто из его детей раньше так не бунтовал, как Хоуп. — Он подавлял ее, называл идиоткой…
— Он так обращался со всеми своими женами?
— С некоторыми обращался лучше, чем с остальными.
— А с тобой он проводил много времени?
— Мало. Как и с моей матерью. Он иногда приходил на обед или в супружеское ложе.
— Твоя мать радовалась его появлению?
Хоуп пожевала губу, вспоминая.
— Она ничего такого не говорила, но мне всегда казалось, что нет. Когда он приходил, она вынуждена была еще больше работать, а она и так работала от зари до зари.
— Почему? Какая могла появляться дополнительная работа при его появлении?
— Это означало, что приходят гости. Дом должен быть вылизан до блеска, на столе — вкусная еда. В Супериоре женщин ценят в основном за набожность, готовку, уборку и вынашивание детей.
— Ты, наверное, хорошо готовишь.
Хоуп пожала плечами:
— Нормально, я думаю.
— А отец не помогал вам?
— Джедидай? Ты это серьезно? — Хоуп было плохо видно лицо Паркера, но она слишком уютно устроилась, чтобы шевелиться. — Работа по дому всегда была ниже его достоинства. Единственное, что он делал, — это отчитывал нас за ошибки и слабости и предостерегал не поддаваться на искушения дьявола. В моих самых ранних воспоминаниях он читает Библию громоподобным голосом — как какой-нибудь телепроповедник, обещающий за грехи геенну огненную.
— Сколько тебе было тогда?
— Четыре или пять.
— Не похоже, чтобы ты страдала от отсутствия его внимания.
— От этого — нет. Я его боялась.
— А твоя мать?
— Она гораздо больше боялась, что дойдет до точки и больше не сможет все это выносить. Это была ее личная война, которая почти не влияла на отца. Не считая того, что, по ее мнению, пойти против слова отца было все равно что пойти против самого Господа.
— Не могу представить себе такую жизнь, — сказал Паркер. — А кто же тогда занимался машинами, дворами и всем прочим, чем обычно занимаются отцы и мужья?
— Изредка, когда в доме нужно было что-то починить, мать просила отца о помощи, и он присылал к нам одного из моих сводных братьев с молотком или отверткой. У него самого не было времени для домашнего хозяйства. — Хоуп зевнула, прикрыв рот рукой. — Возглавлять такую большую семью — все равно что управлять небольшой фирмой. Одни только попытки задушить внутреннее сопротивление и заставить дочерей и сыновей жить по строгим принципам церкви отнимают огромное количество сил. Подумай, отцу приходится управляться с требованиями шести жен, каждую неделю проводить по многу часов на церковной службе и еще полный день работать.
— Работать кем?
— Управляющим песчаным карьером — мой дед передал его в дар общине еще до моего рождения.
— И он получает достаточно, чтобы содержать такую большую семью?
— Нет. В общине все делится на всех. Мужчины работают и всю зарплату передают церкви. И уже церковь выдает каждой семье деньги на жизнь. Кроме того, церкви принадлежит вся собственность. Святые братья предоставляют дома членам общины, если те женятся или когда семья разрастается до таких размеров, что уже не может больше существовать вместе. Перед домом или участком даже ставят знаки с надписями типа «Собственность Предвечной апостольской церкви доверена Гильберту Джеймсу Джонсону».
Паркер несколько секунд лежал молча. Хоуп подумала, что он задремал, и почувствовала, как у нее самой опять тяжелеют веки. Он казался таким теплым и надежным, что рядом с ним она ничего не боялась, даже плохих снов.
— Почему они так поступают? — после длительной паузы спросил Паркер, опровергая предположение Хоуп.
Хоуп подумала над ответом. Простого объяснения тут не было. Как вообще возникают культы? Как Джиму Джонсу[27] удалось уговорить столько людей покончить жизнь самоубийством?
— Мне кажется, им нравится принадлежать к особому кругу людей. Считать себя элитой. Думаю, им нравится считать, что они идут на жертвы ради важного дела. К тому же их привлекает возможность попасть в лучшее место, чем наш мир, пусть после смерти. — Она сделала паузу. — Скорее всего, все вместе и является мотивацией.
— Уверен, что у некоторых мужчин главенствующая мотивация более примитивная, чем все эти психологические штучки.
— Ты говоришь о сексе?
— Именно о нем.
— Для некоторых — возможно. Но для моего отца, например, секс не был особо важен. Он иногда спал с моей матерью, но не часто.
— Очевидно, он получал желаемое в других местах. А твоя мать никогда не тосковала по настоящему другу, партнеру, любовнику?
— Наверное, тосковала, но думаю, она научилась получать эмоциональную поддержку от подруг и детей. Секс с отцом означал для нее только меньше времени для себя, и все.
— Вот это отношение. А ты так же смотришь на секс? Как на часть работы по дому?
К Хоуп снова вернулось тянущее ощущение внизу живота. Его футболка пахла кондиционером для белья, и внезапно мускулистая грудь под ее рукой показалась ей самой соблазнительной из тех, что она видела со времен Боннера.
— Я смотрю на секс иначе, чем моя мать. Я знаю, что если кого-то любишь, то все по-другому.
Паркер поиграл с прядкой ее волос.
— И как ты это узнала? С Боннером?
Хоуп кивнула.
— И с тех пор ты никого не любила?
— Ты спрашиваешь, занималась ли я с кем-то еще любовью? Или влюблялась ли?
— И то и другое.
— Я занималась любовью еще с троими мужчинами. И ничего не чувствовала.
— Это не значит, что никогда не почувствуешь.
— Может, и не значит. Но с двоими из этих мужчин я встречалась по несколько месяцев. Один делал мне предложение. Я должна была хоть что-то почувствовать.
— А третий?
— Это была моя ошибка. Парень, которого я подцепила, желая хоть с кем-то встречаться. Естественно, из этого ничего не вышло. Тот раз был самым худшим, если не считать, что я разочаровала его в лучших чувствах без всяких угрызений совести.
Паркер повернулся к ней, поднял ее лицо за подбородок и провел по нижней губе подушечкой большого пальца. Возбуждение пробежало по всему телу горячей волной.
— Думаю, ты не права насчет отсутствия у тебя чувств.
— Я так не думаю, — сказала она, хотя испытывала сейчас желания больше, чем за последние десять лет, вместе взятые.
— Может, нам стоит провести небольшой эксперимент?
Нагнувшись к ней, Паркер приник губами к ее рту. Сначала он целовал ее легонько, но Хоуп не выразила протеста, и он усилил натиск. К тому времени, когда его язык стал исследовать ее рот, она уже явно была готова к чему-то большему.
Она обняла его за шею и впервые через одиннадцать лет она почувствовала что-то подобное тому, что испытывала в амбаре с Боннером. Ей опять казалось захватывающим позволить мужчине прикасаться к своему телу. Ей хотелось ощутить себя живой, юной и свободной. Хотелось освободиться от груза, который она постоянно в себе таскала. А Паркер, казалось, обещал все это только одним поцелуем.
Но потом он отстранился и встал с кровати.
— Извини, я должен уйти. Мне нужно собрать Далтона в школу. Увидимся позже, — сказал он.
Ознакомительная версия.
