Есть воспоминания, не меркнущие годами. Хорошо и правильно, если мы можем возвращаться к ним и если есть места, где они заново оживают. Нас тянет туда, мы дорожим ими вместо того, чтобы бояться. Вспоминать Сьюзен и Дженнифер, какими они были когда-то, и любить их такими вовсе не значило предавать Рейчел, безграничная любовь и благодарность к которой никоим образом не оскорбляла светлую память о моих жене и дочери. Потребовалось немало времени, чтобы я это понял.
Я разыскал экземпляр газеты «Портленд Пресс Джеральд» на площади Юнион и, пока ел, просматривал ее, разыскивая сообщения об Орлином озере. Их было два: описание процесса извлечения останков и версия следствия о том, кем могли быть двое из умерших. Предположительно, это были Лайал и Вырна Келлог. Они оба стали жертвами убийцы: мужчина погиб от выстрела в затылок, а череп женщины был раздроблен, вероятно, большим камнем.
Постепенно правда об участи Арустукских баптистов начала приоткрываться. Они не разлетелись на все четыре стороны, разнося с собой семена идеи создания новых общин. Наоборот, они были убиты и сброшены в братскую могилу на клочке необработанной земли. Здесь им и суждено было остаться навсегда: в ловушке, в заброшенной волчьей яме, где-то на краю «земли обетованной», ставшей для них не раем, а адом.
Может быть, здесь кроется причина смерти Грэйс? Может быть, роясь в слоях древних бумаг, она обнаружила что-то такое об Арустукских баптистах, что никто иной не смог бы найти? Я все больше и больше хотел вернуться в Мэн, чтобы столкнуть лицом к лицу Джека Мерсье и Картера Парагона. Я чувствовал, что погоня за мистером Паддом уводит меня в сторону от расследования смерти Грэйс, хотя Падд и Братство сыграли некую роль в том, что произошло. Падд был косвенно связан со смертью девушки, в этом я был совершенно уверен, но не он был слабым звеном. Им был Парагон, и его стоило прижать, конечно, если я правильно понимаю причины того, что могло заставить кого-то оборвать жизнь Грэйс.
Но сначала — Мики Шайн. Я покопался в газете «Виллидж Войс» и нашел объявления о выставках. В Монастырях располагалась коллекция средневекового искусства из музея «Метрополитен», там проходила временная выставка художественных работ, навеянных Апокалипсисом от Иоанна. Перед моим мысленным взором мелькнула картина — книжные полки Джека Мерсье. Похоже, «Метрополитен» и экс-сенатора объединяют общие вкусы по части книг и картин на тему конца света.
В начале одиннадцатого я вышел из «Хумли», напоследок почесав спящих собак на счастье. Запах псины все еще оставался на моих ладонях, когда я шел под нависшим небом. Шум города, как бы отразившийся сам от себя, раздавался сверху. Тень появилась в дверном проеме справа от меня, но я не стал обращать на нее внимания, позволив ей двигаться свободно, преследуя меня сзади.
Я пересек место, освещенное уличными фонарями, и звук моих шагов гулко отдавался эхом под ногами.
* * *
Кости — пористый материал, спустя годы после похорон они приобретают цвет земли, в которую были закопаны. Кости на озере Святого Фройда были густо-коричневого цвета, как если бы Арустукские баптисты стали частью окружающей природы. Впечатление усиливалось из-за мелких растений, выросших среди останков, питаясь продуктами разложения. Грудные клетки превратились в опоры для обвивших их корней, а отверстия глазниц стали защитой для молодых зеленых растений.
Их одежда в основном сгнила и рассыпалась, поскольку была преимущественно из натуральных волокон и не могла сохраниться за годы, прошедшие после похорон, как синтетика. Полосы от воды на стволах окружающих деревьев говорили о том, что это место время от времени затоплялось, и ливни приносили сюда грязь и гниющие отходы, а земля засасывала кости умерших глубже и глубже. Восстановление почвы, извлечение останков, отделение человеческих костей от костей животных, детских от взрослых будет очень кропотливой работой. Предстоит собрать каждую руку и ногу, работая до боли в спине и полного изнеможения под надзором судебного антрополога. Полиция штата, помощники шерифа, тюремные надсмотрщики и даже студенты-антропологи были призваны помочь в раскопках. Поскольку у местных властей была только одна машина-фургон марки «додж», местные владельцы похоронного бюро и Национальная гвардия обязались помочь в перевозке тел на близлежащий остров Преск, откуда местная авиакомпания переправит их на юг, в Огасту. Ученые из лабораторий штата в Огасте — анатомы, три команды дантистов, которые работали в качестве судебных одонтологов, и радиологи из Главного медицинского центра штата Мэн — все они должны были приложить усилия, дабы идентифицировать останки.
С помощью тестов на неповрежденных костях было доказано, что останки принадлежат людям. Пол жертв будет определен с помощью дальнейших исследований черепа, таза, бедер, грудины и зубов (там, где они найдутся). Определение возраста жертв может быть проведено с точностью до одного года или около того также по состоянию зубов и костей, наиболее точно в случаях, когда речь идет о людях моложе 25 лет. Кости взрослых подвергнут радиологическому анализу, поскольку каждому возрасту присущи определенные изменения в головке плечевой кости и бедра, которые сопровождают изменения в костях таза.
Рост жертв будет рассчитан на основании измерения длины большой и малой берцовых костей. По остаткам зубов произведут предварительный анализ для определения расовой принадлежности жертв: европеоидный это тип, негроидный или монголоидный.
И, наконец, данные дантистов, результаты радиологического анализа, и анализа молекул ДНК будут обобщены, чтобы попытаться установить личности погибших. В этом случае реконструкция лиц и процедура фотосуперимпозиции (наложение фотографии предполагаемой жертвы поверх сделанного на прозрачной пленке изображения черепа на экране) могут помочь следствию.
Но неожиданно помощь экспертам пришла из странного источника. На шею каждой из них в момент смерти были надеты деревянные таблички. Некоторые очень сильно разрушились, но существовала вероятность, что под электронным сканером или инфракрасными лучами удастся обнаружить то, что когда-то было вырезано на них. Остальные дощечки, вероятно, из более глубокого слоя земли, были не так сильно разрушены. Одна из них лежала под головой маленького мальчика, похороненного под елкой. Корни дерева оплели его останки и проросли сквозь кости, и восстановление этого скелета представлялось довольно сложной задачей, поскольку нельзя будет извлечь его из земли, не повредив костей. Рядом с ним лежал другой, меньший, предварительно определенный как скелет девочки семи лет, так как лобная кость ее черепа истлела не полностью. Кости их рук были переплетены, как будто они обнимали друг друга в момент кончины.
Останки мальчика лишь наполовину скрывала земля, череп был хорошо виден, нижняя челюсть лежала отдельно в стороне. Обнаружилась небольшая дырочка там, где встречаются затылочная и теменная кости, но не было выходного отверстия на передней стороне головы, хотя некоторые небольшие фрагменты над правой глазной впадиной оказались сдвинутыми со своего места, задетые пулей.
Надпись на деревяшке, вырезанная детской рукой, гласила:
Джеймс Джессоп — грешник.
* * *
Поиски святилища
Отрывок из диссертации
Грэйс Пелтье
Не ясно, когда начали появляться первые признаки разделения внутри коммуны.
Каждый день община просыпалась и молилась на рассвете, затем работала на ферме и в домах, часть из которых была построена из досок от почтовых ящиков торговой фирмы «Ребук», основанной в 1930 году. Контроль Фолкнера над финансами и продуктами был неограниченным, поскольку проповедник верил в преимущества поста. Молитвы читались четыре раза в день, два раза Фолкнер читал проповедь — одну за завтраком и вторую после вечерней трапезы.
Детали каждодневной жизни Арустукских баптистов известны из сообщений местных жителей, которые изредка встречались с представителями общины, да из немногочисленных писем, посланных Элизабет Джессоп, женой Фрэнка Джессопа, ее сестре Лене в Портленд. Вся переписка шла втайне от общины. Элизабет договорилась с владельцем земли за небольшую плату, что по вторникам он будет проверять дупло в дубе на границе общинной земли и гарантирует отправку всей почты, которую там найдет. Он также согласился получать и доставлять любые письма и посылки, которые будут приходить в ответ.
В первых письмах Элизабет описала картину суровой, но радостной жизни, передав свое отношение к Арустукским баптистам как к пионерам, создающим новый мир там, где когда-то была дикая природа. Дома, хотя и непрочные, продуваемые ветром, были построены быстро, и семьи привезли некоторые предметы обстановки с собой в трейлерах. Они держали свиней и кур, у них было пять коров, одна из которых с теленком. Они сажали картофель — этот район Арустука был лучшим для его выращивания, — брокколи и бобы, собирали урожай яблок с деревьев, растущих на их земле. Они делали компостные ямы для удобрения, используя гниющую рыбу, листья и прочий перегной.
