Ну, тогда ладно, умница Декстер — найди его. Выследи Дебнеппера. Пусть твоя беспощадная логика бросится по оставленному следу как стая голодных волков. Переключи свой гигантский мозг на повышенную передачу, пусть ветер несется по горящим синапсам мощного интеллекта, догоняя прекрасное и неизбежное умозаключение. Давай, Декстер, пошел!
…Декстер?
Алло! Есть здесь кто-нибудь?
Видимо, никого. Не слышно ветра, несущегося по горячим синапсам. Я пуст, как никогда. Не кружатся истощенные эмоции, понятно, откуда же у меня эмоции? Но результат такой же обескураживающий. Я настолько беспомощен и опустошен, как будто действительно способен чувствовать. Дебора пропала. Она в страшной опасности: может стать обворожительным произведением искусства в стиле перфоманса. И единственная ее надежда на любой вариант существования, кроме серии натюрмортов на полках полицейской лаборатории, — это ее брат, разбитый, с отмершими мозгами. Бедный глупый Декстер, сидит в кресле, а его мозг бегает кругами, как собачонка, ловит собственный хвост и воет на луну.
Глубокий вдох. Всякий раз, когда надо прийти в себя, это первое и главное. Я постарался сконцентрироваться и успокоиться, и когда небольшое количество Декстера вернулось в гулкие пустоты мозговой коробки, я осознал, каким похожим на человека глупцом стал. И здесь нет никакой загадки. По сути, все явно и очевидно. Мой друг сделал все, кроме разве что официального приглашения примерно такого содержания: «Имеем честь пригласить Вас на вивисекцию Вашей сестры. Смокинг — не обязателен». Но даже этот крошечный всплеск разума моего пульсирующего мозга перебила новая мысль, как червь сочащаяся своей тошнотворной логикой.
Я спал, когда исчезла Дебби.
Может ли это означать, что я снова проделал это, сам того не зная? Что, если я уже где-то разделал Деб на части, уложил их в какой-нибудь маленькой холодной кладовке и…
Кладовка? Откуда это у меня?
Ощущение закрытого пространства… чулан у хоккейной площадки… прохладный воздух, обвевающий спину… При чем здесь это? Почему я все время к этому возвращаюсь? Не важно, что бы ни происходило, я все равно возвращаюсь все к тем же алогичным чувственным воспоминаниям, а причин для них я в упор не вижу. Что же это значит? И какое мне вообще до этого дело? А вот какое: есть здесь какой-либо смысл или нет, это все, что я имею. Я должен найти место, похожее по ощущению на холодную и довлеющую правильность. Просто идти больше некуда: надо найти ящик. И там же я обнаружу Дебби, а еще найду себя самого или не себя самого. Ну, разве не просто?
Нет. Совсем не просто, а скорее простодушно. Совершенно бессмысленно не обращать внимание на призрачные тайные послания, выплывающие из моих же снов. Сны не имеют существования в реальности, в нашем бодрствующем мире они не оставляют перекрещенных разрезов от когтей Фредди Крюгера.[31] Не могу же я в психопатическом порыве просто так выскочить из дома, сесть в машину и бесцельно гонять по городу! Я холодное и логичное существо. Поэтому в таком же холодном и логическом духе я закрыл дверь своей квартиры и направился к машине. Я по-прежнему понятия не имел, куда еду, но жажда попасть туда быстро схватила меня за узду и плеткой выгнала на автостоянку, где стояла моя машина.
В двадцати футах от моего проверенного железного коня я резко остановился, как будто наткнувшись на невидимую стену.
В салоне горел свет.
Разумеется, я не мог оставить его включенным — было уже светло, когда я парковался, да и видно, что все двери плотно закрыты. Случайный вор оставляет дверь открытой — чтобы не шуметь, захлопывая ее.
Я медленно подходил, не зная, что могу там увидеть, и еще меньше зная, действительно ли я хочу это увидеть. С расстояния пяти футов я заметил что-то на сиденье пассажира. Осторожно обошел машину, осматривая ее, нервы напряглись. Заглянул внутрь. Там она и была.
Снова Барби. Это уже почти коллекция.
На этой была маленькая морская фуражка, блузка с голой талией и розовые обтягивающие брючки. В одной руке у нее был чемоданчик с надписью «CUNARD»[32] на боку.
Я открыл дверь и взял Барби. Вынул из кукольной ручки чемоданчик и открыл его. Что-то маленькое выпало из него и покатилось по полу салона. Я поднял предмет. Он страшно походил на кольцо Деборы. На внутренней стороне — гравировка: Д.М. Инициалы Деборы.
Я рухнул на сиденье с Барби во взмокшей руке. Я перевернул ее. Я сгибал ей ноги. Я махал ее ручкой. А что ты делал прошлой ночью, Декстер? О, я играл в куклы, пока один друг разделывал мою сестру.
Я не стал тратить время на обдумывание, как эта круизная шлюха — Барби — попала ко мне в машину. Это явное послание. Или наводка? Но наводка должна на что-то намекать, а эта, кажется, уводит меня в обратном направлении. Явно, что Дебби у него, но при чем здесь «Кьюнард»? Как это может быть связано с тесным и холодным пространством для убийства? Не вижу никакой связи. Хотя, по правде, есть в Майами одно место, которое могло бы вписаться.
Я проехал по Даглас, повернул направо, в сторону Коконат-Гроув. Пробираясь сквозь парад счастливых имбецилов, танцующих от кафе к магазинам и наоборот, пришлось снизить скорость. Думаю, у них слишком много свободного времени и денег и слишком мало оснований для обладания этим. У меня ушло намного больше времени, чтобы проехать через их строй, чем хотелось бы, однако какой смысл переживать по этому поводу? На самом деле я не знаю, куда еду. Куда-то вперед. По Бейфронт-драйв, по Брикл-авеню и — в сторону центра. По пути я почему-то не видел неоновых указателей с мигающими стрелками и ободряющими словами: «Сюда, в этом направлении»! Однако я все же ехал дальше, приближаясь к «Американ эрлайнз арена» и, сразу же за ней, — к эстакаде Макартура. Очень быстро я доехал до Арены, откуда стала видна суперконструкция какого-то круизного лайнера, стоящего у правительственного причала. Это, конечно, не «Кьюнард», но я все же пялился на него в поисках каких-нибудь примет. Кажется, меня направляют не на круизный лайнер: слишком много народу и подглядывающих официальных лиц. Но что-то рядом, что-нибудь, связанное с лайнером, означающее — что? Больше никаких наводок. Я так рассматривал круизный корабль, что запросто мог прожечь кормовую палубу, однако Дебора так и не выпрыгнула из укрытия и не затанцевала по сходням.
Я продолжал смотреть. Недалеко от корабля в ночное небо взмывали портальные краны, похожие на брошенный после съемок «Звездных войн» реквизит. Чуть дальше, в темноте у подножия кранов, были еле видны стеллажи грузовых контейнеров — огромные неаккуратные пирамиды, разбросанные по территории порта, как будто гигантский и очень непослушный ребенок вывернул тут коробку с кубиками. Некоторые из контейнеров оснащены холодильными установками. А за этими контейнерами…
Притормози на минутку, малыш.
Кто это шепнул, кто произнес эти тихие слова, адресованные едущему в темноте, такому одинокому водителю по имени Декстер? Кто это сидит позади меня? Чей сухой смешок доносится с заднего сиденья? И зачем? Что за мысль бьется в мою пустую, гулкую до эха голову?
Контейнеры.
Некоторые из них оборудованы холодильниками.
Но при чем здесь контейнеры? По какой такой причине меня может заинтересовать штабель холодных, близко стоящих железных коробок?
А, ну да. Хорошо. Если вам так угодно…
Может, на этом месте когда-нибудь возведут мемориальный Музей Декстера? С аутентичными, как в жизни, экспонатами, включая редкий живой перфоманс единственной сестры Декстера?
Я интенсивно заработал рулевым колесом, подрезав «БМВ» с очень громким сигналом. Я даже выставил в окно средний палец, а что я, разве не из Майами? И нажал на акселератор, направляясь в сторону эстакады.
Круизный корабль остался слева. Зона с контейнерами — справа, ее окружал сетчатый забор, сверху обтянутый колючей проволокой. Я разок объехал вокруг, борясь с поднимающимся приливом уверенности и растущим хором, напоминающим песни протеста времен молодости моего Темного Пассажира. Дорога закончилась тупиком у будки охраны, от которой до контейнеров было еще далеко. Там были ворота и несколько слоняющихся неподалеку джентльменов в униформе, мимо которых не пробраться, не ответив на несколько достаточно скользких вопросов. Да, офицер, мне хотелось тут немного осмотреться, вы не против? Понимаете, я думаю, это подходящее место для одного из моих друзей, чтобы разрезать на кусочки мою сестру.
Я пересек ряд оранжевых конусов посередине дороги футах в тридцати от ворот, развернулся и поехал в направлении, откуда приехал. Круизный лайнер светился теперь справа. Я повернул налево, прежде чем выехать на мост — в сторону материка, и оказался на большой площади с терминалом с одной стороны и забором — с другой. Забор был задорно украшен знаками, угрожающими жуткими наказаниями для любого, кто вдруг забредет сюда, за подписью таможни США.
