Почти теряя сознание, она ввалилась вовнутрь палатки.
– Денька! – прохрипела Кира. – Вставай! Элка, просыпайся!
Ей никто не ответил.
– Ребята! Мы ошиблись… Пожалуйста!
И снова тишина. «А если тут никого нет?! Если оно уже забрало их?» – в смятении подумала Кира.
Глупости! Не может этого быть. Она принялась шарить руками вокруг себя и наткнулась на Дениса. В тот же миг он жалобно всхлипнул во сне.
– Денечка, – с облегчением выдохнула Кира и снова принялась звать его и Элку. Ничего не получалось – она не могла их разбудить.
Свет! Нужно срочно включить свет. Кира нащупала лампу и включила ее. Желтоватый свет полоснул по глазам, и девушка на секунду зажмурилась, но тут же распахнула глаза и осмотрелась. Картина была вполне обычная, даже немного странная в своей обыденности, учитывая происходящее. Ее друзья спокойно спали, повернувшись друг к другу спинами. Денис приоткрыл рот и по-детски подвернул ладонь под щеку. Ей вдруг захотелось тоже улечься и забыться, отключиться от всего…
Вместо этого она подползла к Элке, тронула ее за плечо, погладила по волосам, провела рукой по щеке. Подруга не пошевелилась. Кира еще не успела до конца осознать, что видит перед собой, как тот же бесстрастный голос, напугавший ее там, на улице, отстраненно произнес: «Бесполезно. Она мертва».
И тут Кира разглядела Элкину каменную, бездыханную неподвижность, почувствовала холод, идущий от мраморных щек. Она застонала, обеими руками перевернула подругу на спину и закричала. Вернее, кричать больше не могла: воспаленное, сорванное горло было способно издавать лишь скрипучий беспомощный вой. Кира зажимала руками рот и выла, не в силах оторвать взгляда от мертвого застывшего лица.
Почему так вышло? Элкино бедное, исстрадавшееся сердце не выдержало напряжения, страха и просто остановилось, отказалось биться?
– Эля! Эля! – бормотала она, но та уже не могла ей ответить. Красавица, хохотушка, безбашенная, шальная, непутевая, бесконечно добрая и столь же бесконечно несчастная Элка ушла вслед за Леней и Милей.
Кира не помнила, сколько просидела вот так, тупо глядя на тело подруги и повторяя ее имя. Потом, словно нехотя, пришло понимание: нужно действовать. Эля умерла, но они с Деней пока еще живы.
Механически, словно заводная кукла, Кира потянулась, чтобы прикрыть Эле лицо, потянула за конец одеяла и услышала, как что-то зашуршало у нее под рукой.
Блистер. Пустой.
Сколько же таблеток она выпила? Специально убила себя или просто не рассчитала дозу, побоялась, что не сумеет заснуть? Так или иначе, Элка свой выбор сделала. Эта мысль была неприятно жесткой, даже жестокой, и Кира постаралась отбросить ее, отогнать. Но, как ни крути, сейчас ей следовало подумать о себе и Денисе.
Потом, все потом. Если им удастся выжить, она станет скорбеть об ушедшей подруге и ругать себя, что не уследила за ней, и молиться, и плакать, но сейчас…
Сейчас она не может позволить себе этой роскоши. Ей необходимо выбраться отсюда, вытащить их с Денисом во что бы то ни стало.
Она натянула край одеяла на лицо Эле, с усилием отвернулась от нее и подвинулась к Денису, который продолжал все так же спать.
– Деня, – как можно громче произнесла она и принялась его тормошить.
Кое-как перевернув мужчину на спину, Кира теребила его за плечи, трясла за руки, растирала ему уши («Вроде бы так будят беспробудно спящих пьяных?»), щипала за щеки…
Он не реагировал. Вконец измучившись, задыхаясь от сознания собственного бессилия, Кира упала ему на грудь и расплакалась. Она должна была объяснить ему, рассказать, чтобы он понял то, что недавно открылось ей.
– Мы ошиблись, Денечка! – шептала она, с трудом приподнявшись на локте, поглаживая его по волосам. – Еще можно все исправить! Кара-Чокыр вовсе не отнимает жизни – я думаю, это место вырывает какую-то часть души… У нас отобрали возможность выбирать! Что бы мы ни делали в эти последние месяцы, от нас ничего не зависело! За нас решали… решало… что-то иное. А мы были как марионетки, нас за веревочки дергали и вели… Но сейчас мы здесь, Денечка, и это шанс все вернуть! На самом деле мы приехали, чтобы сделать выбор! Можем остаться здесь, забиться в эту палатку, как безмозглые мыши в нору, а можем выйти и взглянуть в лицо своей судьбе. Я не знаю, почему так случилось, почему именно мы попали в это проклятое место! Но раз так вышло, надо бороться! Мы должны забрать свои жизни обратно, слышишь?
Голос неожиданно вернулся, и теперь она говорила громко, горячо. Поднялась на четвереньки и с неожиданной силой потянула Дениса на себя.
– Слышишь? – почти кричала она. – Слышишь меня? Нет никакого Безликого! Понимаешь? Нет! Есть слабые люди…
– Значит, я слабый, – глухо сказал Денис. От удивления Кира разжала руки, и Грачев тяжело повалился на спину.
– Ты проснулся? – спросила она, не зная, что еще сказать.
Он снова прикрыл глаза.
– Нет, нет, пожалуйста! – запричитала Кира. – Не засыпай! Мы должны пойти туда, вставай, Денька! Я все поняла!
– Ты поняла, – медленно, словно сквозь сон, произнес он.
Однако веки его приоткрылись, и теперь старый друг глядел на нее, вот только она не узнавала его взгляда. Денис никогда не смотрел так отрешенно, так изучающе и холодно. Словно Кира была чужим и вдобавок не слишком приятным ему человеком.
– Эля умерла, – с трудом выговорила она. – Таблеток наглоталась. То ли случайно, то ли…
Денис почти не отреагировал на ее слова, лишь едва заметная горькая усмешка тронула плотно сжатые губы.
– Видишь, значит, не всем так уж хочется… как ты там сказала? Забрать свою жизнь обратно. Может, кому-то больше хочется расстаться с нею? Ты об этом не думала?
– Что ты говоришь? – Кира отшатнулась от него. – Не смей!
– Иди, Кира. – Он снова закрыл глаза. Голос его звучал устало и безжизненно. – Оставь меня в покое. Ты поняла – я тоже кое-что понял, вот в чем дело. И выбрал что хотел.
То, как он произнес эти слова, что-то в его голосе убедило ее, что уговаривать Дениса бесполезно. Он действительно принял решение. Девушка поднялась на ноги, не замечая боли в ушибленном колене, игнорируя слабость и дурноту.
Она хотела произнести что-то напоследок, быть может, попрощаться. Неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь, – скорее всего, нет. Не в этой жизни.
Однако слова не шли с языка. Да и Денис, подумалось Кире, не ждет от нее ничего. Может быть, они уже и не могли больше слышать друг друга. Грачев дышал ровно и спокойно, снова погружаясь в сонное забытье.
«Вполне вероятно, я ошибаюсь, – подумала Кира. – Кто может гарантировать, что мое внезапное озарение – правда, а не пустая иллюзия? не очередной обман? Возможно, лучше уснуть, чтобы не видеть, как Безликий склонится над тобой. Если я в очередной раз ошибаюсь, значит, сама обрекаю себя».
Эта мысль не взволновала, не причинила боли. Как бы там ни было, она выйдет наружу и примет то, что уготовано. Хватит бежать от неизведанного. От Безликого. Хватит.
Кира, прихрамывая, вышла наружу и поковыляла к воде.
Озеро и берег купались в зеленом свечении, но оно больше не казалось пугающим. Свет пульсировал, разгорался все ярче, и в нем было теперь что-то успокаивающее, даже теплое. Кира поняла, что не мерзнет, хотя была в одном свитере.
Вспомнив, как еще недавно боялась погрузиться в это странное мерцание, девушка мысленно пожала плечами. Все оказалось совсем не так страшно. Сознание было ясным, она больше не ощущала ни дурноты, ни шума в ушах. Даже нога уже не болела, и Кира без опаски ступала на нее.
Белесые фигуры не резвились в воде, они замерли неподалеку от девушки и с каждым ее шагом становились всё ближе. Сейчас их было только две. Третья тень исчезла.
Все звуки стихли, слышны были только ее шаги. Кира почти вплотную подошла к призракам – или чем они были на самом деле. Астралами? Осколками душ? Безликими?
Неожиданно одна из фигур плавно развернулась, затрепетала и начала таять в дрожащем зеленом тумане. Контуры ее менялись, вытягивались, растворялись, пока она не исчезла – бесследно и безвозвратно.
Теперь Кира осталась наедине с последней тенью. Девушка стояла, всматриваясь в нее, и вдруг поняла, что нужно делать.
«А если я ошибаюсь?» – подумала она, но не дала себе времени изменить решение.
Раскинула руки и шагнула навстречу фантому, словно собираясь заключить его в объятия.
На краткий миг, на крошечную долю секунды она почувствовала, как они соединились, слились друг с другом, но так и не успела осознать, хорошо это или плохо. Убьёт это ее или вернет к жизни.
Тьма сгустилась внутри ее головы, мир перевернулся, и Кира словно провалилась в черную дыру.
Игорь Петрушин, двадцатипятилетний водитель «Виртуала», сосредоточенно гнал черную «Мазду», сбрасывая скорость только после предупредительного пронзительного писка антирадара.
