словами, что белое она вообще не носит, так как боится показаться полноватой, села на водительское сидение. Алька поняла, что девушка не намерена дальше продолжать этот непонятный для нее разговор и, тихо попрощавшись с собеседницей, направилась к дому Вячеслава, где в нескольких окнах горел свет. Красный автомобиль элегантно унёс свою хозяйку в темноту, оставив Альку наедине со своими мыслями. Поравнявшись с дверью дома Вячеслава, девушка заметила, что она по-прежнему не заперта. Видимо, Наташа, оскорблённая его поведением, второпях покинула негостеприимное жилище, а хозяин не удосужился даже проводить ее. Она слегка приоткрыла дверь, увеличив входное пространство и частично погрузив своё тело в тёмную пустоту. Остановилась. Замерла. Прислушалась. Ничего. Но что-то манило ее пойти дальше, словно невидимые руки подталкивали в спину и переставляли за нее ноги, заставляя шагнуть внутрь дома.
Сердце гулко застучало так, что она смогла услышать его бултыхания собственными ушами. Проделав несколько тяжёлых шагов, словно она передвигалась на травмированных ногах, Алька очутилась в большой зале, откуда могла проникнуть в любую из комнат этого дома. Вокруг было темно и тихо. Неровный свет и слабые вибрации одинокого мужского голоса доносились лишь со стороны гостиной, где, видимо, и находился Вячеслав. Одна Алькина половина торопилась выбежать из дома, побаиваясь реакции этого не всегда адекватного молодого человека, а другая уже медленно скреблась по направлению к заветной комнате. Несколько мучительных шагов, проделанные девушкой, вознаградили ее за старания, и голос Вячеслава зазвучал более чётко. Она поравнялась с дверью, из щели которой струился приглушённый свет, и затаив дыхание, постаралась уловить нить разговора.
– Вера, давай я тебе еще вина подолью? Красное, полусухое, – специально для тебя купил, как ты любишь…, – тихо проговорил Вячеслав, и за дверью послышалось, как из бутылки по бокалам разлилось одурманивающее зелье. Алька взглотнула, не веря своим ушам. Но Вероника вела себя очень тихо, настолько, что девушке на мгновение показалось, что Вячеслав разговаривает сам с собой. – Милая, а помнишь день нашей свадьбы? Как мы накануне прогуливались по Старому Арбату, как заходили в различные кафешки и целовались…, только к утру добрались до постели, а потом боялись проспать собственную свадьбу, – говорил Вячеслав, и в ответ на его голос снова звучала пугающая тишина. Альке стало не по себе, и она решила, что мужчина бредит, представляя, будто находится рядом со своей женой. – Всё было, как в сказке. Мы любили друг друга. Ведь ты же любила меня, Вера, ну хоть немножко? Любила? Я тебя просто обожал…, дышать без тебя не мог. А потом вдруг появился этот Михаил…, охапками присылающий тебе домой цветы. Вер, зачем он тебе нужен был, а? Что, я мало цветов тебе дарил? – Спрашивал Вячеслав, но жена по-прежнему отвечала ему гулким молчанием. Говори! – Вдруг заорал он, и Алька ощутила, что от испуга вот-вот потеряет сознание. – А Макс, мой друг…, думаешь, я ничего не знал и ни о чём не догадывался? Думаешь, я не ощущал, что моя собственная жена наставляет мне рога с лучшим другом?! Знал! Макс зависел от меня деньгами! Стоило мне немножко припугнуть его долгом, как он тут же раскололся! Рассказал о том, что, где и когда у вас было, причём в мельчайших подробностях и в самых ярких красках! Молчишь?! – Снова заорал Вячеслав, и теперь в его голосе послышались нотки остервенения и презрения ко всей этой ситуации. Алька слушала, боясь пошевелиться, и никак не могла понять, зачем Вячеслав скрывал ото всех супругу, и почему она ведёт себя так неестественно тихо.
– Да, я виноват перед тобой за эту дешёвую интрижку с Натальей. Но всё это было после твоих шашней с Максом. А мне и усилий-то никаких не пришлось прилагать, – эта дурочка, оказывается, давно была в меня влюблена и только ждала, что я ее поманю. Но сегодня я прогнал ее, прогнал, чтобы насладиться последним вечером с тобой…, – поубавив тон, продолжил Вячеслав. – Давай выпьем еще немного, – проговорил он, и Алька услышала, как за дверью раздалось еле уловимое позвякивание бокалов.
– Ну, а про отца почему ты мне ничего не рассказала? Думаешь, я бросил бы, узнав, что мать-алкоголичка растила тебя сама? Три вечера подряд ты возвращалась поздно, вела себя как-то растерянно, толком не разговаривала со мной, – что я должен был подумать? Естественно, я решил, что у тебя появился новый мужик. Ну, не мог же я предположить, что ты ездишь к отцу, который, с твоих слов, уже давным-давно в ином мире. – Вот и вспылил, наорал на тебя, потом ударил. Дурак! Верочка, прости меня, я не хотел, я не хотел…, правда! – плакал Вячеслав, но жена по-прежнему молчала, от чего Альке становилось всё страшнее и страшнее. – Вера, я не хотел причинить тебе боль…, и тем более потерять тебя. Ты же видела, что я слегка шлёпнул тебя по лицу, а ты сама ударилась виском об эту злосчастную дверцу шкафа в ванной! Я даже не сразу понял, что ты не дышишь…, и крови было совсем немного, – только на шкафчике, на раковине и на полу две капли.
– А знаешь, как я испугался, когда приехала твоя тётка из Питера, ударилась об этот же шкаф, и на нём появились кровоподтёки…, но ты не думай, я не за себя испугался, а за то, что мне не дадут даже нормально попрощаться с тобой, что заберут тебя от меня так скоро, и мы больше никогда не увидимся. Была бы моя воля, так я бы вообще никогда с тобой не расставался. Ни на минуту. Алька взглотнула, снова ощутив сердце возле своих ушей, отказываясь верить в то, что она сошла с ума. Но разговор, который происходил за дверью, доказывал обратное.
– Я даже и не знал, что ты уже отправила тётке телеграмму…, поэтому с утра, после того, как отнёс тебя в подвал и засыпал снегом и кусками льда, отправил ей вторую телеграмму, что ты в отпуске и приедешь нескоро. Так нет же! Она всё равно припёрлась сюда! – продолжал Вячеслав, и в его голосе опять появились нотки раздражения.
– А эта странная и нелепая девчонка?! Когда она обнаружила браслет на полу, видимо, соскользнувший на днях с твоей руки, я уж, было, заподозрил, что ей всё известно о твоём местонахождении. – Милая, я, как мог, ухаживал за тобой, чтобы ты подольше была красивой, но…, видимо, дальше тянуть нельзя. Да, и тётка твоя скоро поднимет всех на уши…, так что, я завтра сам пойду в полицию и во всём признаюсь. И будь, что будет! Я
