Для Линды сейчас все эти четверо собравшихся за столом в уютной комнате так похожи на множество обессиленных свидетелей! И она задается вопросом, что за истории они расскажут.
– Хорошо, слушайте, – решается американец. – Давайте я начну. Меня зовут Бретт П…
– Подожди, – перебивает его девушка, сидящая рядом. – Думаешь, это хорошая идея раскрывать свои имена здесь?
– Почему нет? Я уже назвал его тебе, а этих людей я знаю так же хорошо, как и тебя, согласись? К тому же тот, кто это делает, должно быть, знает обо мне намного больше, чем просто мое имя. Мне скрывать нечего. – Он снимает очки и медленно и методично протирает линзы рукавом пальто. – Меня зовут Бретт Палмер, мне тридцать девять лет. Я родился и вырос в Нью-Йорке. Если не верите, можете найти меня в соцсетях, только там особо не на что смотреть. Я самый обычный чувак. Я не знаменитость. Определенно не олигарх. Насколько мне известно, я не бешу людей сильнее, чем кто-либо другой. Я никогда не заводил интрижек и не нарушал закон. Я бы не стал специально кому-то вредить. Наверное, я пытаюсь сказать, что…
– …ты невиновен? – заканчивает за него Линда.
– Нет. Нет, скорее другое. – Он водружает очки обратно. – Я пытаюсь сказать, что во мне нет ничего исключительного. В этой комнате я не знаю никого. Мне незнакомо это здание. У меня нет никакой связи с этой страной. Другими словами, я не могу провести никакой параллели со всем этим. И судя по выражению лиц всех присутствующих, полагаю, что я такой не один. Что касается первого впечатления, то кажется, что единственная черта, объединяющая нас всех, – то, что у нас нет абсолютно ничего общего. Конечно, я могу ошибаться, и если это так, прошу, скажите, потому что только что мне пришлось прилететь с другого конца света, чтобы получить хоть какие-то ответы, а прямо сейчас мне не кажется, что я приблизился к тому, чтобы понять, что происходит.
К немалому удивлению Линды, следующим, кто заговорил, оказалась Сара:
– Я Сара, и я не вижу в этом никакого смысла. Я не узнаю вас, люди. Я не знаю, почему это случилось, но я не заслуживаю такого. Никто этого не заслуживает. Это извращение. Это зло.
В комнате воцаряется молчаливое согласие. Огонь погас, превратившись в тлеющие угли. Не задумываясь о том, что они могут лежать здесь лишь для декорации, Линда дотягивается до поленьев из ближайшей стопки и добавляет парочку. Они начинают тлеть.
– Линда, – говорит она, и больше ничего. Дерево нагревается и вспыхивает оранжевым пламенем.
– Я Мэгги. Моего сына похитили почти два дня назад. С тех пор я не говорила с ним. Я даже не знаю, жив ли он еще… – Она делает глубокий вдох и помахивает одной рукой перед глазами, как будто они накрашены тушью, но это не так. – Ему восемь лет, и сейчас он за полмира, в Миннесоте, бог знает где. Мне прислали единственную фотографию, и больше ничего, кроме этих дурацких гребаных сообщений.
– Два дня, – шепчет Сара, пряча лицо в ладони. – О боже.
– Кто-нибудь смог ответить? – спрашивает Мэгги. – У кого-нибудь получилось, допустим, поговорить с этими людьми?
Все качают головами.
– Только сообщения, – говорит Линда. – Односторонние инструкции. Никаких требований о выкупе.
– Но это должно быть ради денег, – предполагает Сара. – Зачем еще кому-то делать такое?
Мэгги тяжело вздыхает.
– Не думаю, что это ради денег. Поначалу думала, но… Тут что-то не сходится. Самолет сюда обошелся мне в тысячу долларов. Они – кто бы эти они ни были – могли получить эти деньги. Они могли бы получить тысячу долларов за одну ночь работы, и мой сын сейчас был бы дома. Вместо этого они как будто действительно хотели, чтобы я потратила деньги на этот полет. Они хотели, чтобы я оказалась здесь, в этом здании, среди вас. Почему здесь? Кто-нибудь понимает? И вообще, кому принадлежит это место?
– Та женщина на входе, – кивает Линда. – Она хозяйка, но я не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение. Она сказала, что они получили анонимное бронирование на эту встречу, и я ей верю. Честно говоря, мне кажется, что эта гостиница была выбрана из-за названия, только и всего. Что-то очевидное для нас всех. Тайное место встречи.
– Ах да, – произносит Мэгги. – «Gamekeeper’s Inn». Потому что все это просто игра, верно? Типа старая добрая забава. Я одна тут что-то пропустила? Все это какая-то шутка?
– Ты не… – заговаривает Бретт, но останавливается, прочищает горло и начинает снова: – Кто-нибудь из вас имеет отношение к играм? Я имею в виду, может, вы все играете в игры, работаете с играми или что-то в этом роде?
– Неужели я похожа на любительницу игр?
– Нет. Думаю, что нет.
– Я немного играю в онлайн-бинго, – признается Сара, и Линда замечает, как впервые на ее щеках проступает небольшой румянец. – Ничего серьезного, несколько игр то тут, то там. Первое, что пришло мне в голову, когда… когда это случилось – то, что мой телефон взломали через сайт. Что, возможно, меня шантажируют из-за моего выигрыша. Кто-нибудь из вас делает онлайн-ставки?
Опять качают головами.
– «Gamekeeper’s Inn», – повторяет француз, встревая в разговор. – Это не может быть м-м-м… совпадением. – Он пристально смотрит на Линду. – Ты сказала, что веришь ей, этой хозяйке. Почему мы должны верить тебe? Думаю, мы должны привести ее сюда.
– И что дальше? – спрашивает Бретт. – Угрожать ей? Вырвать парочку ногтей? Ладно, а после мы возьмем провода и аккумулятор от машины и начнем выпытывать правду друг у друга. Это, конечно, должно решить проблему.
– Звучит справедливо. – Мэгги сердито смотрит на француза. – И, думаю, всем ясно, с кого нам надо начать, так? Эта рана у тебя на лбу выглядит отвратительно. С кем-то боролся?
Молодой мужчина в ответ только хмурится и под столом засовывает руки в карманы пальто.
– Вот, – подводит итог Сара, – именно поэтому у нас есть только один выход. Есть только один способ доказать, кто мы такие. Мы должны пойти в полицию. Вместе. Если никто из нас не станет играть по их правилам, не станут же они…
– Никакой полиции, – резко перебивает француз.
– Почему нет? – Сара набрасывается на него. – Что ты скрываешь?
Он не отвечает, но вместо него говорит Бретт:
– Я… я не знаю, захотите ли вы услышать это, но… – Все лица одновременно обращаются к нему. Тем же рукавом, которым вытирал линзы, он смхивает выступивший на лбу пот. – Сначала я подумал, что это розыгрыш, – обьясняет он. – Шантаж или что-то в этом роде. Наверное, вы все так думали. Так что я пытался их вывести на чистую воду, понимаете? Я пытался обратиться в полицию.
С каменными лицами все ожидают продолжения. Линда чувствует, как желудок сжимается; ей не хочется слышать то, что прозвучит дальше.
– И? – шепчет Сара.
– Думаю, они следили за мной. Каким-то образом кто-то следил за мной. Или это могло быть, потому что у меня закончилось время. Я не знаю точно, но до того, как я успел добраться до участка, мне позвонили. Видеозвонок. Они… Они заставили меня смотреть, пока они… – Он крепко зажмуривается, морщится, а когда открывает глаза, в них стоят слезы. – Вот дерьмо. Они сломали ему ногу. Они размозжили ее битой, черт подери!
Единственный звук – потрескивающие дрова в камине.
– О, Иисусе, – шепчет Мэгги, зажимая рот ладонями. – О, нет.
Сара, тяжело дыша, вскакивает с кресла и расхаживает на дрожащих ногах.
– Они заклеили ему рот скотчем, – продолжает Бретт, – но он кричал. Он… кричал.
– Я не могу, – стонет Сара. – Я не могу.
– Ты видел их? – спрашивает француз. – Они были на том видео?
– Да, я кое-кого видел. Их было двое, один снимал, а второй… – Он облизнул губы. – Кто-нибудь хочет выпить со мной? Я бы выпил.
– Как они выглядели? – настаивает француз. – Ты их узнал?
Бретт качает головой.
– Было темно, и все произошло очень быстро. Одного я видел. Того, кто… кто сделал это. Он был в маске. Знаете, что такое маска катчера?
