– Глупо.
– И я так думаю. Да и цвет не твой. А теперь примерь это.
Третий наряд представлял собой летний костюм из розовой сатиновой юбки – прямая, короткая и тесная – и шелковой блузы с рукавами-фонариками, глубоким треугольным вырезом на груди. Заправляя блузу в юбку, Фрэнки краем ткани задел сосок, грудь заколыхалась, он нахмурился. Вскоре вышел к женщинам.
– Мне нравится блуза, – одобрила Эдна. – А вот юбка… не знаю. Ужасно оголяет ноги.
– Ей есть что оголять. Пройдитесь немного, уважаемая.
Фрэнки подошел к зеркалу, вернулся назад. Юбка едва прикрывала бедра, движения были стеснены, приходилось семенить. Он чувствовал себя и неуклюжим и неустойчивым.
– Вид сексуальный, – отметила Эдна. – Я принимаю.
– Гм-м. Каблуки удлинят линию ног. И, может, нитку жемчугов сюда? У нее прелестная шея.
– Впрочем, я не уверена… что это для нас. Красота – это одно, а эксгибиционизм – совершенно другое.
– Не надо забывать, где мы, – возразила Нина. – В Нью-Йорке люди к такому привычны. Особенно молодые.
– У самовыражения тоже должны быть границы… – Эдна повернулась к дочери. – Что ты думаешь об этом наряде, дорогая?
Фрэнки был озадачен. Его изначальная цель размылась, но не только из-за одежды, тканей, цветов, стилей и прочего, а из-за этих женщин, в поверхностных замечаниях которых скрывался тайный смысл.
– Даже не знаю, что сказать. – Он смотрел на себя в зеркало и теребил пальцами блузу. – Может, сюда действительно нужен бюстгальтер?
– Тебе это идет, – прощебетала Эдна. Она попросила Фрэнки пойти в примерочную, снять костюм, туда же принесли остальную одежду. У конторки обсудили, что из этих трех нарядов купить. Первое платье понравилось – берут, второе – нет. Насчет третьего взгляды Эдны и Нины разошлись. Эдна пожелала купить блузу без юбки, а Нина настаивала на обеих. Пока продавщица мягко убеждала Эдну, Фрэнки молча решал, на чем остановиться. Может, оттого, что Эдна расценила юбку как секси, или из-за настояний Нины, но Фрэнки вдруг заявил Эдне, что хочет и юбку тоже. Эдна бросила на него сердитый взгляд, который, однако же, сразу смягчился. В другой ситуации Эдна уперлась бы копытами, но у ней сейчас шла гладкая полоса с дочерью и она боялась испортить. Хоть и не лежала душа, она купила с блузкой и юбку. Потом взяла Фрэнки за руку и повела к лифтам.
Этажом выше располагался отдел дамского нижнего белья. Там и здесь возвышались молочного цвета манекены в черных кружевных бюстгальтерах и трусиках, сорочках, пеньюарах.
– Не понимаю, почему все должно напоминать о сексе? – бормотала Эдна. – Если женщине нужно нижнее белье, совсем не обязательно, чтобы из него все торчало.
Фрэнки видел белье этого стиля в других магазинах, только не в таком изобилии. Ему хотелось задержаться, но Эдна тянула за руку. Вдруг Эдна остановилась.
– Вот, полюбуйся, – буркнула она, показывая на плетеную тесемку чуть шире резинки. – Почему женщина должна носить этот срам?
Фрэнки почувствовал холодок. Настроение испортилось, он вспомнил ночь в «Вирго», когда Кокс насильно натягивал на него трусики-шнурочки. Вспыхнуло желание убежать.
Эдна тащила и тащила его, пока они не нашли продавщицу, та отвела их в секцию бюстгальтеров и отобрала несколько штук. Фрэнки разволновался, обратив внимание на названия: «Челеста», «Интим», «Юбилей». Любопытство сменилось безотчетным страхом. Он стал оглядываться по сторонам, уверенный, что на него смотрят.
– Какой из них тебе нравится? – поинтересовалась Эдна.
– Я хочу отсюда уйти.
– Долгий выдался сегодня денек, не так ли? Мы почти закончили.
Продавщица подала прозрачный бюстгальтер с фестончатыми чашечками. – Вот этот из Парижа, с косточками, принимает прежнюю форму после любой деформации, он так устроен. Можно носить днем и ночью, очень удобно.
Продавщица ждала. Фрэнки пытался пересилить страх, думал об изначальной цели своего визита в этот магазин. Думал о Терри.
– Прекрасная вещь, – наконец, поборов себя, вымолвил Фрэнки.
– Вот еще один, – предложила Эдна, протягивая бюстгальтер, украшенный кружевом. Какая красота.
– Да, в самом деле.
– Какой тебе нравится больше?
– Мне все равно.
– Ну, тогда заверните нам оба, – велела Эдна продавщице. – Размеры подходят?
Продавщица на глаз оценила Фрэнки. После двадцати лет работы это не составляло труда. Она уверенно кивнула, завернула покупку, сунула пакет и подала. Эдна увела Фрэнки.
– Ты, вероятно, устала, – проговорила она, когда они вышли на улицу. – Сейчас я дам тебе денег на такси до дому, а у меня есть еще одно-два дела.
– У тебя дела? Это тоже было делом?
– Сплошное удовольствие, – заверила ее Эдна.
Фрэнки удивился. – Мне это показалось целым событием.
– Что? Покупка одежды для тебя? – Эдна, улыбаясь, похлопала дочь по руке. – Получилось забавно, а? Ты меня осчастливила.
Они прошли квартал или два. Настроение у Эдны начало меняться, из головы не уходила беспокойная мысль.
– Если ты со мной еще немного побудешь, я тебе кое-что скажу.
Фрэнки не хотелось оставаться одному, он машинально сунул руку Эдне, та крепко схватила ее.
– Ты долго собираешься оставаться с этим мужчиной? У тебя своя жизнь, я понимаю, но я твоя мать. Я не могу забыть, как ты тогда выглядела. И вряд ли когда-нибудь забуду.
– Мне сейчас лучше.
– Неужели все изменилось? Мне кажется, что-то непременно должно случиться.
Фрэнки ни словом не обмолвился об изнасиловании, не хотел. Так что Эдна думала не об этом, в жизни полно других ужасов. Она прежде всего винила Терри. Потом не забывала и о своей роли.
– Я беспокоюсь. Фрэнки. Я хочу, чтобы у тебя жизнь сложилась хорошо. Твоя мать надеется на это. Прежде чем думать о себе, она хочет, чтобы ее ребенок был счастливым.
– Он мне больше не делает больно. И не будет.
– Откуда такая уверенность?
Фрэнки нужно было подумать. Последнее время судьба преподносила неожиданности, сначала потрясение в баре, потом изнасилование, каждый новый удар подкрадывался незаметно. Вряд ли могло произойти что-то еще более ужасное – по крайней мере, так казалось. А в результате он стал как бы менее уязвимым.
– Обещай мне, если что-нибудь случится, ты обязательно позвонишь.
– Ничто не случится, можешь поверить. Во мне появилась сила. И он это понимает. Я себя контролирую.
– Может, ты и в самом деле сильная, но упрямая – это уж точно. Ты всегда была такая. – Эдна искоса взглянула на дочь. Она беспокоилась и страшилась за нее. – Быть упрямой – это не то же самое, что быть сильной, Фрэнки. Особенно если есть какая-то опасность.
– Это не обо мне, – заявил Фрэнки, во-первых, потому что действительно так считал, а во-вторых, хотел облегчить ей переживания и обнадежить: эта женщина ему нравилась. В то же время ее постоянные намеки на слабость и опасность разъедали во Фрэнки уверенность в себе и решительность. Он не хотел стать жертвой сомнений. Пора им расстаться.
– Со мной все будет хорошо, – заверил он. И, не раздумывая, склонился и поцеловал ее в щеку. – Ты мне очень помогла, спасибо.
Он собрал покупки и сел в такси. Эдна всплакнула.
– Пожалуйста, с этой юбкой надевай чулки. И бюстгальтер. И не забудь повесить блузку, когда вернешься домой, а то помнется. Обещай мне. Я люблю тебя.
*
Дома Фрэнки немножко отдохнул, приготовил легкий ужин, потом решил нарядиться. Надел кружевной бюстгальтер, шелковую блузу и сатиновую юбку. Уложил как мог волосы, открыл последний номер «Вог» – раздел косметики, и весь последующий час занимался макияжем. Наконец покончив с лицом, он поставил кассету «Даллас» и начал практиковаться – как сидеть и как ходить. Получалось забавно. Не сохранив никаких воспоминаний о себе, он ни в чем не мог себя и упрекнуть. Даже наоборот, ощутил порыв ликования – он совершенно беззаботен и может многое себе позволить. Хорошо, что загадка прошлого осталась загадкой. Можно лепить из себя что угодно, потому что себя настоящего он не знает.
