Ознакомительная версия.
— С капитаном по фамилии Грена.
— Его я не знаю. Впрочем, уверен, ты здорово осложнил себе жизнь. К местным копам нельзя обращаться запросто. Им ничего не стоит поднять трубку, позвонить Зорилло и сказать, что ты интересовался стариком, и получить от него премию в конце месяца.
— Может, я действительно все испортил, а может, и нет. Грена отмахнулся от меня и, надеюсь, позабыл о моем звонке. Во всяком случае, я не вламывался на предприятие, где разводят мух, с просьбой разрешить мне устроить у них на крыше метеостанцию.
— Я займусь этим немедленно, — проговорил Корво. — Но пообещай мне не болтаться вокруг «Энвиро брид», когда попадешь в Мехикали.
— Ничего не обещаю. Кроме того, до сих пор из нас двоих только я что-то «давал». Ты же не сообщил мне ничего полезного.
— Что ты хочешь узнать?
— Хочу узнать все о Зорилло.
— Могу сказать о Зорилло только то, что мы довольно долго охотимся за ним… — Заказав бармену два пива, Босх закурил и смотрел, как дым постепенно скрывает его отражение в зеркалах на задней стене. — Тебе нужно узнать о нем одно: он чертовски хитрый сукин сын. Меня вовсе не удивит, если его предупредят о твоем приезде. На Зорилло работает вся местная полиция. Мы имеем дело только с федеральной полицией Мексики, но и на них можно полагаться не больше, чем на бывшую жену. — Босх с пониманием кивнул. — Если Зорилло пока не знает, что ты намерен посетить Мехикали, то ему сообщат об этом еще до того, как ты доберешься до места. Тебе придется быть настороже. Лучше всего, конечно, вообще не ездить, однако, зная тебя, я уверен, что этот вариант отпадает. Другой способ сберечь свою шкуру — это не контактировать с местной полицией. Им нельзя доверять — у Папы там полно своих людей. Понял? — Босх кивнул, глядя в зеркало. — Теперь я окончательно убедился, — продолжал Корво, — что все сказанное мной влетело тебе в одно ухо, а вылетело в другое. Поэтому я хочу, чтобы ты связался с одним местным парнем — он не подведет. Его зовут Рамос. Когда приедешь в Мексику, не вздумай затевать с полицией никаких игр — вежливо поздоровайся и притворись, что все отлично, а сам работай только с Рамосом.
— Если моя догадка насчет «Энвиро брид» подтвердится и вы предпримете какие-то решительные шаги против Зорилло, я не прочь при этом присутствовать.
— Хорошо. Только держись Рамоса, о'кей?
— Договорились. А теперь расскажи мне про Зорилло, а то ты отвлекаешься на всякую ерунду.
— Зорилло отирается в тех местах бог знает сколько времени. В его досье есть материалы, датированные еще началом семидесятых годов. Он профессиональный курьер; думаю, его выбросил наверх «Батут».
Босх когда-то слышал это выражение, но был уверен, что Корво объяснит подробнее.
— «Черный лед» — его последнее увлечение. Еще ребенком Умберто подрабатывал как марихуанито, а из баррио его вытащил какой-то местный туз — примерно такой же, каким сам Зорилло стал сейчас. В двенадцать лет он уже ходил через границу с тюками травы на спине; став постарше, участвовал в переброске зелья на грузовиках и постепенно пробился в верхний эшелон. К началу восьмидесятых годов, когда почти все наши усилия сосредоточились на Флориде, колумбийская наркомафия подрядила мексиканцев: кокаин стали доставлять в Мексику самолетами, а мексиканцы перебрасывали его через границу, используя свои старые, нахоженные тропы. Дорога из Мехикали в Калексико была одним из таких путей, а весь маршрут назывался «Батут». Дурь попадала из Колумбии в Мексику, а оттуда — к нам.
Постепенно Зорилло разбогател, пройдя путь от баррио до огромного ранчо с собственной охраной, к тому же половина копов в районе Калифорнийского залива у него на содержании. И вот тут-то колесо совершило полный оборот и все началось сначала. Большинство своих людей Зорилло вытащил из трущоб. Он не забыл баррио, а баррио не забыло его. Ребята Зорилло работают не за страх, а за совесть, к тому же он пользуется огромным уважением у местного населения. Тогда же он заработал прозвище Эль-Папа.
Когда мы, то есть АКН, разобрались в ситуации и слегка перегруппировали силы, чтобы заняться мексиканским кокаином, Зорилло взялся за героин. Во всех окрестных баррио он имел лаборатории, и они гнали для него «деготь», а в добровольцах, готовых смотаться с грузом через границу и обратно, недостатка никогда не было. За один такой поход Зорилло платил своим «мулам» столько, сколько эти бедняги не заработали бы и за пять лет честного труда. — Босх подумал об искушении, о легких деньгах, не связанных с излишним риском. Даже те перевозчики, которые попадались на границе, отделывались небольшим сроком заключения. — Переход от дегтярного героина к «черному льду» был для Зорилло вполне закономерным, — продолжал Корво. — Он прирожденный предприниматель, поэтому заранее чувствует, на чем можно зашибить деньгу. Конечно, «черный лед» — это наркотик, который пока не вышел из детского, так сказать, возраста в смысле широты распространения и известности. Но мы уже сейчас считаем Зорилло крупнейшим поставщиком этой дряни. Да и наркокультура не стоит на месте. «Черный лед» уже появляется повсюду — в Нью-Йорке, Сиэтле, Чикаго и других крупных городах. Какие бы операции Зорилло мы ни пресекали в Лос-Анджелесе, это лишь капля в море. Зорилло, похоже, все еще продолжает поставки чистого героина через своих курьеров из баррио, но «черный лед» — его самый перспективный продукт. За этим наркотиком — будущее, и Зорилло это прекрасно понимает, вкладывая в него все больше и больше сил и средств. Для начала он расправится с гавайцами — накладные расходы у него гораздо ниже, и уже сейчас на рынке капсула «черного льда» продается на двадцать долларов дешевле, чем гавайский «лед», «стекло» или как там они прозвали его в последнее время. Кроме того, продукт Зорилло действует сильнее и понемногу вытесняет гавайцев с рынка на всем континенте. Потом, когда спрос на «черный лед» действительно пойдет вверх — а по некоторым оценкам возможен такой же взлет, как на крэк в середине восьмидесятых, — Зорилло поднимет цену и останется монопольным распространителем этого наркотика до тех пор, пока его не нагонят другие. Зорилло можно сравнить с рыболовным сейнером, который тянет за собой десятикилометровую сеть. Он движется по кругу и огораживает огромный участок, откуда рыбе уже не вырваться.
— Предприниматель, значит… — проговорил Босх.
— Да, так я его называю. Помнишь, пару лет назад в Аризоне пограничная стража наткнулась на подземный ход, тянувшийся от складского помещения по одну сторону границы до пакгауза по другую? Кажется в Ногалесе? Мы считаем, что Зорилло принимал в этом участие. По крайней мере один склад наверняка принадлежал ему. Может, и идея тоже…
— Но вы так и не тронули его.
— Нет. Всякий раз, когда мы подбираемся к нему поближе, сразу появляются трупы. Ты, наверное, назвал бы его предпринимателем, склонным к насильственным действиям. — Босх вспомнил труп Мура на грязном полу в ванной комнате грязного мотеля. Не собирался ли он сделать свой ход — пойти против Зорилло? — Зорилло связан с «ЕМЕ», — сообщил Корво. — Ходят слухи, что он способен убрать любого человека, где бы тот ни находился. Еще в семидесятые годы происходили кровавые разборки за контроль над нелегальными караванными тропами через границу, и Зорилло тоже оказался в этом замешан. Внешне все это сильно напоминало войну банд, когда баррио ополчилось на баррио. Это потом он объединил все рабочие поселки, но тогда его клан — Святые и Грешники — одержал победу. Из этого клана вышло большинство членов «ЕМЕ».
Аббревиатура «ЕМЕ» обозначала крупную банду, состоящую из латиноамериканцев; она называла себя «Мексиканской мафией» и пользовалась авторитетом у заключенных как в мексиканских, так и в калифорнийских тюрьмах. Босх почти ничего не знал об этой группировке, поскольку не вел никаких дел, в которых были бы замешаны ее члены. Он не подозревал, что верность групповым интересам насаждалась насильно, под страхом смерти.
— Откуда тебе все это известно? — спросил он.
— Долгие годы я работал с осведомителями и информаторами. С теми, кто остался в живых, чтобы все это рассказать. Мы собрали полную биографию Папы. Я даже знаю, что у него в гостиной висит портрет Элвиса на бархате.
— А какой знак у его баррио?
— В каком смысле — знак?
— Ну герб, эмблема…
— А-а… Дьявол. Дьявол с нимбом.
Босх допил пиво и оглядел бар. Неподалеку он заметил помощника окружного прокурора. Тот, как знал Гарри, был членом рабочей группы, санкционировавшей серию расследований по случаям применения полицией оружия. Прокурор сидел за столиком в гордом одиночестве и посасывал мартини через соломинку. За другими столиками сгрудились несколько копов — их лица были смутно знакомы Босху. Все это были динозавры, старослужащие управления. Гарри хотелось уйти и подумать о только что услышанном. Дьявол с нимбом святого — такую татуировку он видел на руке Мура. Значит, Кэл родом из тех же мест, что и Зорилло! Удивительное совпадение, если, конечно, это совпадение.
Ознакомительная версия.
