Репин обернулся на голос, но сразу никого не разглядел – резало глаза.
– Не напрягайтесь, – посоветовал тот же голос, уверенный голос сильного молодого мужчины, – не нужно вертеть головой, расслабьтесь.
– Что? – Репин хотел спросить, что происходит, но смог выдавить из себя только одно слово.
– В общем, ничего. Мы решили с вами обсудить некоторые вещи. В наших интересах все проделать быстро и безболезненно. Вы не против?
– Как?
– Быстро и безболезненно. Своеобразный бартер – вы нам быстро отвечаете, а мы вас безболезненно спрашиваем, – голос шел откуда-то сзади, Репин снова чуть было не оглянулся, но сдержался.
– Я готов, – сказал Репин.
– Это очень приятно, что вы готовы. Теперь, для порядка – имя, отчество, фамилия. Год рождения.
– Репин, Сергей Алексеевич, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый… А что, собственно…
– А вопросы здесь задаю я. Род занятий?
– Независимый журналист.
– Великолепно. От кого независимый?
– Что?
– Не важно, будем считать это шуткой. Теперь расскажите, как давно вы принимаете участие в антигосударственной деятельности?
– Какой деятельностью?
– Антигосударственной.
Репин почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Ему даже показалось, что он слышал, с каким звуком это оборвалось – с тонким, словно лопнула леска.
– Я не…
– Вы, значит, не… – в голосе появилась ирония.
– Я никогда…
– А ваше предложение к нескольким журналистам? Вы ведь собирались приобретать у них информацию компрометирующего содержания на государственных служащих?
Репин сцепил пальцы рук и замотал головой. Он не видел человека, который задавал ему вопросы. Разговаривать приходилось, глядя на голую бетонную стену.
– Я не собирался…
– Собирались, собирались. В другое время мы не обратили бы на это внимания, но вам не повезло. Вас включили в это мероприятие в неудачное время. В совершенно неудачное время.
– Понимаю, выборы, – сглотнув, протянул Репин.
– Не угадали, господин Репин. Выборы в данном случае не играют особой роли в вашей дальнейшей судьбе.
– Нет? А что? – спросил Репин и втянул голову в плечи.
– Вам нужно знать только одно – вы влипли в очень неприятную историю. И выбор у вас не очень большой. Совсем никакого выбора у вас нет.
– Что… Что я должен делать?
– Для начала – написать список тех журналистов, с кем вы уже переговорили и которые согласились с вами сотрудничать.
– Да, хорошо. Это Дмитрий…
– Я же сказал – написать. Затем, изложите, какие именно темы вас просили осветить более подробно. И с кем в других городах вы уже успели поговорить о сотрудничестве.
Репин прижал руки к лицу. Только сейчас он сообразил, что ему шьют чуть ли не шпионаж.
– Я не хотел, честное слово, я не хотел. Я не знал. Честное слово. Я ни сном, ни духом. Я ничего еще…
– Вот именно, еще. Вы просто не успели. Возможно, это дает вам шанс.
– Да, спасибо, я все…
– Перед вами столик, бумага и ручка. И у вас есть два часа для сочинения на тему «Как я стал предателем Родины». Слово «Родина» – с большой буквы, пожалуйста.
– Я не предавал! – взвизгнул Репин.
– Серьезно?
– Не предавал!
– Хорошо. Тогда для начала вместо сочинения напишем диктант. Готовы?
Репин подтащил журнальный столик ближе к креслу. Ручка покатилась и упала на пол.
– Готовы? – еще раз спросил голос.
– Да, – Репин вытащил из внутреннего кармана пиджака собственную ручку.
– Пишите. Я, Сергей Репин, довожу до вашего сведения, что…
3 ноября 1999 года, 5-00 по Москве, Санкт-Петербург.
В комнате было трое. Двое спали на мешках в углу, один – дремал на ящике возле стола. На столе перед ним лежали потрепанная книга без обложки и пистолет.
Дремлющего возле стола когда-то звали Николаем. Сейчас у него было три паспорта, которыми он пользовался регулярно, и два запасных. Те, кто знали его чуть лучше остальных, называли бывшего Николая Звоном.
Звон помотал головой, чтобы хоть как-то отогнать сон. Покосился на спящих.
Башка спал неспокойно, ворочался во сне. Чужак лежал неподвижно, как мертвый.
Чужака Звон почти не знал. Две недели назад позвонил верный человек и назначил встречу. Когда Звон заказ принял, его познакомили с Чужаком.
Тогда заказ показался интересным. Нужно было просто исчезнуть с поверхности, отлежаться, а потом действовать так, как прикажет Чужак. Деньги были обещаны хорошие и аванс также был подброшен конкретный.
Потом только, покумекав на досуге, Звон решил, что не стоило завязываться с этим делом. Следы нужно заметать после дела. Уйти на дно перед работой – значило привлечь к себе внимание. Рано или поздно кто-то из понимающих мог поинтересоваться, куда это Звон пропадал, и тогда шансов остаться чистым было совсем мало.
Но перерешить уже было нельзя. Звон вздохнул.
– Время? – внезапно спросил совсем не сонным голосом Чужак.
Звон глянул на ручные часы и выругался:
– Пора.
Он чуть не проморгал время, когда нужно было будить Башку и Чужака.
Чужак встал, толкнув по пути Башку. Тот завозился, невнятно что-то пробормотал, но встал без напоминаний.
– Пожрать? – спросил Звон.
– Не стоит, – Чужак надел куртку, прошел в угол и взял сумку, – нужно ехать.
Башка шумно зевнул и потянулся.
– Башка, к машине, – приказал Чужак.
– Ага, – все еще сонным голосом откликнулся Башка. – Все забирать?
– Сюда больше не вернемся. Свое забирай все.
– Третий раз меняем базу, – проворчал Башка.
– Не меняем, а готовим для других, – поправил с усмешкой Звон.
Это третий раз они оставляли на окраинах Питера продукты, шмотки и оружие.
– Завязывай с болтовней, – хмуро приказал Чужак, прошел по подвалу, осматриваясь и присвечивая себе фонариком.
Звон оделся, привычно проверил пистолет, сунул его за пояс, под куртку. Второй, дослав патрон в патронник и поставив на предохранитель, положил в карман. Взял с пола свою спортивную сумку. Оглянулся на Чужака:
– Пошли?
– Пошли, – кивнул Чужак.
Башка подогнал «вольво» к самому зданию и ждал появления Чужака и Звона, не заглушая мотора. В салоне еще не успело прогреться, и Башку колотил противный озноб.
Шея затекла, чтобы размять ее Башка несколько раз покрутил головой. Замер. Ему показалось, что в темноте что-то шевельнулось. Башка прищурился. Вроде ничего.
Слева, от заброшенного склада, в котором ночевали три последних ночи, послышались шаги.
Башка приоткрыл дверцу. И снова ему показалось, что перед самым капотом шевельнулась какая-то тень. Просто легкое движение, словно облако скользнуло перед глазами. Вполне могло показаться, но Башка своим глазам верил.
Он полез за пазуху, к «тотошке»…
Три выстрела прозвучали одновременно. В лобовом стекле появилось отверстие, как раз напротив Башки. Две других пули ударили в ноги подходившим Звону и Чужаку. Чужаку в кость, под коленку, а Звону повезло чуть больше, пуля пробила мякоть бедра.
Чужак рухнул как подкошенный, а Звон успел выхватить пистолет и снять его с предохранителя.
Из темноты вылетела еще одна пуля, и тяжелый удар в плечо выбил у Звона оружие. Опрокинул на спину.
Сгоряча Звон попытался ползти, но из темноты вынырнул силуэт, навалился на грудь чем-то твердым. Коленом, понял Звон. В лицо ударил луч света.
– Не он, второй, – сказал державший фонарь.
Звон услышал, как застонал Чужак. Из-за яркого света, бьющего в глаза, рассмотреть что-либо было невозможно, но Звон по звукам понял, что Чужака потащили куда-то в сторону машины.
Тяжесть с груди убрали, и фонарик немного отдалился. Звон лежал на спине, даже не пытаясь прищуриться. Он был человеком опытным и понимал, что будет дальше. Его только интересовало, кто все это провернул.
Умер Звон сразу, почти не почувствовав, как пуля ударила в голову.
3 ноября 1999 года, среда, 7-00, Москва.
– Холодно на улице, – пожаловался Виктор Николаевич.
– Холодно, – согласился Игорь Петрович, – но…
– Что «но»?
– Но в такую погоду особенно хорошо ковать кадры наружного наблюдения. Как и в жару.
– Ты садист, Игорь, – неодобрительно покачал головой Виктор Николаевич.
– Все мы немного садисты. Все. А некоторые – садисты в очень большой степени.
