Ознакомительная версия.
Все выяснилось необычайно быстро. Сразу же после того, как я зашел к сначала к директору «НИИАлтайгипродора», а затем – в приемную института «Алтайгражданпроект». Здесь мне директор института уже не требовался.
Потому что выяснилось следующее.
Незадолго до 1 мая в приемную сначала одного, потом – второго института пришел хорошо одетый мужчина, который вежливо спросил, где он может узнать данные о планируемых участниках первомайской демонстрации и парада (9 мая) в честь Дня Победы.
Мемориал Памяти погибших во время Великой Отечественной войны в нашем городе находится прямо у вокзала. И если нужно было задействовать граждан в мероприятиях возле Мемориала 9 мая, обычно привлекали именно работников близлежащих учрежедений.
Ну, а участие всех в демонстрации 1 мая – дело святое и обязательное для всех работающих.
Посетитель показал секретарше удостоверение работника краевого управления милиции, сказал, что именно им краевой комитет партии поручил собрать предварительные данные об участниках первомайских мероприятий, а затем уже в крайкоме партии соберут парторгов учреждений и будут утверждать примерное количество демонстрантов от каждой организации.
Излишне говорить, что никто тщательно удостоверение мужчины не рассматривал.
В общем, Денежкин сумел убедить сначала одну секретаршу, потом – вторую, и те дали списки командированных от институтов на май месяц. Именно в этих списках были указаны не только основные сведения о планируемых командированных, но и их домашние адреса, домашние телефону (у кого они есть), естественно – районы края, куда планировалось направить проектировщиков.
Со слов девушек из приемной того и другого института, представитель милиции работал со списками недолго – минут десять. При этом он хмыкал, что-то выписывал, потом спросил общее количество работников учреждения, что-то подсчитал в блокноте и сказал, что процент отсутствующих – небольшой, главное – чтобы «ваш институт обеспечил явку хотя бы 85 процентов работников института, и этого будет достаточно…»
Таким образом, Денежкин обзавелся необходимой ему информацией и не вызвав никаких подозрений, отправился по адресам нужных ему граждан. Днем он прошелся, сориентировался, а затем в праздничные дни 1-го и 9-го мая «обработал» по несколько человек, причем в один день – только работников одного института, а в другой – второго. И в этом чувствовался тонкий расчет – если вдруг после 1-го мая афера раскроется, то предупредят всех работников э т о г о института. Пока еще кто-то додумается проверить и другие учреждения, догадается, что опасности подвергаются также работники соседнего учреждения…
Он ничем не рисковал – между праздниками 1-го и 9-го мая было всего лишь четыре рабочих дня. Лишь ч е т ы р е!
Так что Денежкин мог смело иди по адресам следующего института. Помешать ему могла лишь невероятная случайность, потому что лишь случайно за эти четыре дня могли насторожиться работники любой другой организации, тем более – именно института «Алтайгражданпроект». Ни у милиции, ни у кого-либо еще просто не было времени в промежуток между 1-м и 9-м мая обзвонить и предупредить соседей института «НИИАлтайгипродор».
Я сидел в кабинете, листал «Справочник учреждений Барнаула» и был уверен – лишь две организации были объектом интереса мошенника, и обе организации уже были им обработаны.
Но на всякий случай я обзвонил все близлежащие к обоим институтам учреждения. Я звонил в приемную и задавал один и тот же вопрос: «Не интересовался ли перед праздниками кто-нибудь…» – но никто ничем т а к и м нигде более не интересовался.
Так что у Денежкина были все шансы оказаться безнаказанным и исчезнуть с деньгами, а у меня – получать до конца текущего года по голове от начальства за «крайне низкий процент раскрываемости преступлений» на моем участке…
Вы наверное догадываетесь, что Денежкина подвело его фасонистое пальто.
Дело было так. Наряд линейной милиции сопровождал контролеров, проверяющих билеты пассажиров на электричке, следующей из Новосибирской области. Именно этой электричкой всегда ездили в Барнаул новосибирцы. Ну, точнее двумя электричками, с пересадкой на станции Черепаново.
Все это не суть важно. А важно, что куривший в тамбуре вагона гражданин полностью отвечал приметам ориентировки, которую особо выделял на инструктажах нарядов и постовых начальник угрозыска железнодорожной милиции.
Пальто! Это пальто с хлястиком в виде бабочки сразу бросилось в глаза милиционерам, и они «задержали для выяснения личности» гражданина Денежкина, жителя города Новосибирска.
И хотя дело было в выходной день, линейщики по своим каналам быстро связались с коллегами со станции Новосибирск-пассажирская, те – сделали проверку по адресному бюро Новосибирской области и выяснили, что Денежкин в Новосибирске не прописан, да и паспорта с такими номером и серией в Новосибирской области не выдавали.
Вот так Денежкин вскоре и оказался в моем кабинете. А именно – в понедельник. Его привезли из «предвариловки» вокзальной милиции, где содержали двое суток вместе в вокзальными бродягами.
Когда его завели ко мне в кабинет – я мысленно ахнул. Чумазый, небритый, с кепкой на голове и в какой-то старой задрипанной ф у ф а й к е.
Через два часа должны были прийти все потерпевшие для проведения опознания. И у меня не было сомнений, что т а к о- г о вот его никогда и никто не опознает…
Денежкин между тем говорит мне:
– Начальник, да ты просто покажи мне потерпевших – я тебя скажу, у кого я был, а кто ни при делах…
Здесь необходимо пояснение. Видите ли, если объект опознания каким-то образом увидит до самого опознания потерпевшего, а тот – опознаваемого, следственное действие под названием «опознание» законом признается, как не являющееся доказательством. И на суде не имеют права на основании такого опознания человека признать виновным в преступлении.
Денежкин, глянув на меня и увидев, что я – молодой, а значит – возможно, «зеленый», решил попробовать обвести меня вокруг пальца.
Позже, во время наших многочасовых бесед, когда он, покуривая, рассказывал мне о кое-каких своих приключениях, он рассказал, как во время гастролей однажды ему удалось вот так «навешать лапшы зеленому следаку» и откреститься от нескольких эпизодов мошенничества. Его адвокат на суде, доказав неправомерность опознания, отвел эти эпизоды. И Денежкин получил минимальный срок наказания.
Но это все было потом. А в данный момент, глядя на ухмыляющегося Денежкина, я в уме восстановил механизм его преображения.
Он поменялся одеждой к камере с каким-нибудь бродягой, которого готовились выпускать на волю, и тот унес на себе главное доказательство. И даже если попробовать поискать этого бродягу, то пока он найдется, ничего от того пальто не останется – хлястик оторвут, светлую ткань превратят в нечто неопределенное, так что…
У меня оставалась внешность.
Я демонстративно достал из сейфа его дело, внимательно прочитал описание внешности мошенника, которое дали все потерпевшие, и сказал Денежкину:
– Пошли со мной!
И повел его в парикмахерскую. Его побрили, помыли голову и подстригли в соответствии с моими пожеланиями, а перед опознанием я велел ему снять ободранную фуфайку и надеть мой плащ.
Денежкин хмыкал и посмеивался. Но как-то грустно. Он ведь понимал, чем все закончится.
И не ошибся – его уверенно опознали все семеро потерпевших. И на суде он получил по максимуму – четыре года.
А что вы хотите? Мошенники не бывают особо опасными рецидивистами – они каждый раз работают под чужими именами и меняют паспорта. Я ведь знал, что Денежкин – вовсе не Денежкин, а кто он? Он мог быть родом из какой-нибудь Карелии, носить фамилию Томмимяги – но каким образом можно реально выйти на истинные паспортные данные мошенника? Он ведь – не военный преступник, и никто не будет искать информацию о нем по всей стране десять и более лет… Конечно, все понимают, что он – судим неоднократно, что по всей стране им совершены десятки мошенничеств, так и не раскрытых до сих пор… А какой смысл всем этим заниматься, и кто это будет делать?
Нет, я, конечно, послал ориентировку в МВД, те, возможно – по стране, и если когда-нибудь вскроется что-то о Денежкине, его дело будет доследовано, наказание изменено, вот только… никто не будет тратить столь титанические силы. Из-за мошенника, который обманывал людей на 80 рублей каждого.
И не стоит говорить о причиненном значительном ущербе. Знаете, что говорит закон о существенности ущерба применительно к мошенникам? Что преступник должен осознавать, что причиняет существенный ущерб, обманывая граждан.
Я во время одного из допросов только упомянул о существенном ущербе, и Денежкин меня перебил и сказал:
Ознакомительная версия.
