Тед Белл - Живая мишень

Моник знала, Макинтош хотел «накопать на нее как можно больше грязи», как обычно говорят американцы. Ее друг, Ноэль, управдом в посольстве, подслушал, как двое подчиненных Макинтоша шептались о ней на кухне. Пусть следят, сказала она Ноэлю, она ведь была хорошей девочкой швейцарской закваски из кантона Де Во. Разве нет?

Специальный агент ДСБ Рип Макинтош, присланный защищать американского посла во Франции и его семью, был этим теплым июньским утром далеко не самым счастливым человеком на земле. Худой мужчина с заостренными чертами лица и подстриженными «ежиком» седыми волосами, он сидел в кожаном кресле, пристально вглядываясь в женщину, на которой было надето сшитое на заказ платье «Шанель» с черными и красными вставками.

— Я говорю, счастливы ли вы теперь, госпожа Делакруа? — повторил он.

— В отличие от вас, я всегда счастлива, агент Макинтош, — сказала она, даже не глядя в его сторону. Моник выпустила изо рта очередную струю дыма, откинув при этом прядь темных волос с бледного лба.

Рип Макинтош все-таки был счастлив время от времени — в тех редких случаях, когда все люки были задраены, все охранники расставлены по местам, когда территория по всему периметру хорошо просматривалась и когда на каждого можно было положиться — в общем, когда все было разложено по полочкам. Но сейчас Рип Макинтош не был счастлив. На то существовал целый ряд причин, и первая из них заключалась в том, что ему определенно не нравилась идея с проведением чертовой пресс-конференции. Пусть он не знал наверняка, что собирается говорить посол Мерриман, но достаточно ясное представление об этой речи у него имелось.

— По крайней мере, вы могли бы быть чуть благосклоннее по отношению ко мне, мисс Делакруа, — сказал Макинтош статной брюнетке, в очередной раз нарушив тишину. — Мои агенты и я сам несем ответственность за безопасность посла и его детей. Не говоря уже обо всем персонале посольства включая вас.

— Об этом теперь уже поздно говорить, господин Макинтош, — сказала Делакруа, глядя на солнечный пейзаж за окном. — Я работаю на этого человека. И он попросил меня: «Моник, устрой пресс-конференцию». Я должна, по-вашему, сказать: «Нет, нет, мне очень жаль, господин посол. Специальный агент Макинтош говорит, что это плохая идея»?

— Нет, вы должны сказать, что сам госсекретарь считает, что это плохая идея и что…

— Это ваша проблема, месье агент, не моя.

— Я, наверное, начинаю забываться. Вы ведь француженка.

— Да, вы начинаете забываться. Я из Швейцарии.

— О да. Нейтральная страна. Великолепно. Просто замечательно.

В тот момент два девятилетних мальчика-близнеца с взъерошенными волосами ворвались в комнату, держа в руках водяные пистолеты. Посол Мерриман, овдовевший в сентябре 2001 года, сам воспитывал сыновей.

Весенний семестр в школе «Эколь ду Руа ду Солей» только что закончился, и мальчиков отправили домой на летние каникулы. Дети уже давно привыкли бегать по трехакровым владениям посольства и в красивых парижских парках, расположенных за его стенами. Теперь после трагических событий с семьей посла Слейда в штате Мэн мальчики оказались практически запертыми в доме. Это был прекрасный старый особняк недалеко от Буа де Булонь в самом сердце Парижа; но этот особняк, конечно же, был маловат для двух озорников, Дункана и Закари.

— Ты не можешь бежать, ты же мертв! — закричал Дункан, когда его брат пытался укрыться за спинкой большого, обитого материей дивана. — Tu es mort, tu es mort!

Закари выскочил из-за дивана и брызнул в брата струей воды.

— Au putant! Это было всего лишь легкое ранение, — засмеялся Закари в ответ.

— Да уж конечно, легкое, — усмехнулся Дункан, — как раз промеж глаз попал! — Дункан снова зарядил оружие, прицелился и открыл ответный огонь.

— О господи, — пробормотал Макинтош. Он не обвинял детей. Он и сам один воспитывал двух мальчиков. Тоже близнецов. Долгие висконсинские зимы были настоящим кошмаром для находящихся взаперти десятилетних детей. Он хотя бы мог иногда сбежать в хижину для подледного лова рыбы на замерзшем озере Уосау, но мальчики…

— Дункан, достаточно! — закричала мадемуазель Делакруа, и Макинтош заметил, что тот оставил большое влажное пятно на ее платье в самом интересном месте. Она повернулась и схватила Дункана за шиворот, чтобы он не сбежал. — Ведите себя прилично! Вы оба! Да что с вами такое?

— Это кабинетная лихорадка! — закричал Закари из своего потайного места за диваном. — Папа говорит, что у нас всех началась кабинетная лихорадка!

Закари выскочил из-за дивана и направил оружие на Делакруа.

— Или отпустите моего брата, или я немедленно открою огонь!

— Ты не имеешь права стрелять в нее, сынок, она швейцарка, — спокойно заявил Макинтош, впервые за весь день испытывая некоторое удовлетворение.

— Закари Мерриман! — послышался зычный голос из дверного проема. — Немедленно отойди от дивана! Я же сказал, чтобы вы не приносили сюда водяные пистолеты. А ты, Дункан, извинись немедленно перед мисс Делакруа. И ты, Зак. Сейчас же!

Дьюк Мерриман быстро вошел в комнату. Подтянутый, элегантный мужчина, одетый в голубой костюм-тройку в английском стиле. У него были такие же светлые волосы и яркие голубые глаза, как и у сыновей. Прирожденный бостонский брамин с Бикон-Хилл — это не подлежало сомнению.

— Закари, у тебя есть две секунды, чтобы отойти от дивана со своим пистолетом!

— Да, папа, — сказал мальчик и встал перед ним.

— А теперь вы оба принесите извинения, — потребовал Мерриман.

— Извините нас, мадемуазель Делакруа, — произнесли мальчики в унисон с одинаковой монотонной интонацией, лишенной искренности.

Дьюк нахмурился, глядя на сыновей.

— А теперь оба марш наверх по своим комнатам и одевайтесь. Куртки и галстуки. Белые рубашки. Волосы расчесать. Няня поможет вам. У меня через пятнадцать минут пресс-конференция, и вы оба будете стоять рядом со мной. Поэтому вы должны выглядеть, как подобает двум джентльменам. И чтобы никаких «не хочу», понятно вам?

— Oui, папа, — резво ответили мальчики и со смехом выбежали из комнаты. — Никаких «не хочу»! Никаких «не хочу»!

— Извините их, мисс Делакруа, — сказал Мерриман, когда увидел, что она пытается высушить мокрое пятно на платье носовым платком. Это у нее выходило не очень хорошо.

Макинтош, стараясь скрыть улыбку, встал с кресла.

— Мальчики мальчиками и останутся, господин посол, а это всего-навсего вода. Мы в детстве имели обыкновение смешивать воду с чернилами. Вот это было бы настоящей проблемой для мисс Делакруа. — Он снова посмотрел на промокшее платье и заработал недобрый взгляд со стороны Делакруа. Проигнорировав этот взгляд, он продолжал:

— Господин посол, рискуя тем, что мою задницу могут в любой момент отсюда вышвырнуть, я настаиваю, чтобы пресс-конференцию перенесли. Пока еще не слишком поздно. К нам поступили некоторые тревожные сводки, подготовленные непосредственно кабинетом мадам госсекретаря, согласно которым вам рекомендуется немного переждать… — Он заметил в глазах Мерримана недоверчивый взгляд и сдался. — Как бы то ни было, сэр, сама госпожа де лос Рейес звонила мне рано утром и сказала…

— Со всем должным к вам уважением, Макинтош, — прервал его Мерриман, — я точно знаю, что она сказала. Бог знает, сколько раз она твердила это мне лично. Я понимаю ваше положение, и искренне вам сочувствую. Ваш отдел сейчас переживает нелегкие времена, и вы всего лишь хотите выполнить свою работу как можно эффективнее. Однако у меня есть глубокие убеждения относительно сложившейся ситуации, и я чувствую, что мой долг по отношению к нашей стране состоит в том, чтобы выразить эти убеждения публично. Мне пора, если вы не возражаете.

Посол Мерриман вышел из комнаты, чеканя шаг длинными ногами. Он не стал дожидаться ответа. Макинтош снова сел в кресло, откинувшись на спинку.

Моник Делакруа схватила пульт дистанционного управления и включила большой телевизор. Затем расслабленно откинулась в кресле. Моник и Макинтош молча смотрели друг на друга несколько мгновений.

Потом он медленно выдохнул:

— Хотите скажу вам кое-что, мисс Делакруа? Я получил пулю вместо секретаря Олбрайт в Узбекистане в 2000 году. Тогда я входил в ее службу охраны. Я пятнадцать раз объехал вокруг планеты, я помешал попытке марокканских террористов бросить цианид в систему водоснабжения нашего посольства в Риме, я вытаскивал дымящиеся тела из трех посольств после взрывов и помог предотвратить примерно двести взрывов.

— Вы великий герой Америки.

— Да? Хорошо. Но впервые за всю свою карьеру я попал в перестрелку водяными пистолетами, которую учинили дети американского посла.

— Вообще-то это я попала в перестрелку, а не вы.