Ознакомительная версия.
– «Могу я вернуться в убойный?» Серьезно? Ты плюнула на мои приказы оставаться подальше от дела. Ты покинула место преступления. Ты проигнорировала свою команду и практически была убита. Думаешь, ты заслуживаешь работы в убойном?
– Да, – ответила она с блеском в глазах, – заслуживаю.
О’Мэлли улыбнулся:
– Как я могу отказать герою? – сказал он. – Конечно же ты можешь. А теперь убирайся отсюда, отдохни остаток дня. Вернешься в понедельник и начнешь новую неделю. И пока будешь купаться в лучах славы, сделай мне небольшое одолжение, – он потрепал бумагу в руках. – Позвони мэру, вот его личный телефон. И Майлзу Стендишу тоже, владельцу Devante. Я обратил внимание, что они оба отправили тебе цветы и открытки.
Он встал и отдал ей честь, чем тронул ее.
– Отличная работа, Эйвери.
В субботу утром Эйвери решила убраться в квартире.
Она перебрала коробки с фотографиями, статьи из газет со времен ее защиты Говарда Рэндалла, одежду, которую она носила, будучи адвокатом – все из ее прошлой жизни, той, которая больше не интересовала ее. Она достала фотографии Роуз и вещи, которые имели особое значение для нее. Все остальное попало в мусорный бак.
Свет был включен везде. Ранее она никогда не делала этого, а теперь обратила внимание на разрисованные обои, ковер, кухню и подумала, что купила эту квартирку после дела Рэндалла, буквально перед тем, как стала копом. Она пропитана страданиями того времени и должна измениться, как и сама Эйвери.
«Пришло время продать ее, – решила она. – Надо двигаться дальше. Купить что-нибудь в городе, наверное, ближе к Роуз, если она будет не против».
Эйвери стояла на террасе, смотрела на небо и думала, что есть что-то еще, что она должна сделать, чтобы наверняка положить конец прошлому.
Она взяла ключи от машины и вышла.
Поездка в исправительную колонию Саус-Бей на этот раз была намного легче, хотя она уже столько раз приезжала сюда. Она предварительно позвонила им, чтобы договориться о встрече с Говардом Рэндаллом.
– Вы не можете назначить встречу в тот же день, – ответил ей женский голос.
– Это большой шаг для меня, – ответила Эйвери. – И я назначаю встречу.
– Мне жаль, но мы…
Эйвери повесила трубку.
В тюрьме охранники спешили поздравить ее с тем, что она нашла и остановила маньяка, ставшего известного, как убийца девушек из колледжа. Женщина-офицер в зеленой будке снова попыталась высказать Эйвери по поводу назначения встреч, но затем узнала ее по снимкам из газет.
– Это же Вы остановили того убийцу?
– Да, – с гордостью ответила Эйвери, – это я.
– Хорошо, предварительной заявки сегодня не потребуется. Отличная работа.
Говард Рэндалл улыбался, когда Эйвери привели в комнату для встреч в подвале. Руки были в наручниках и прикованы к столу.
– Поздравляю, – сказал он.
– Спасибо, – ответила Эйвери.
Он выглядел старее и не таким властным, каким она запомнила его в последний раз. Та сила, с которой он управлял ею, на удивление, куда-то исчезла.
Она села.
– Теперь я хотела бы кое-чем с тобой поделиться, – сказала она. – Я никогда никому это не говорила, но всегда знала, – ее голубые глаза смотрели прямо в его. – Когда я взялась за твое дело, я знала, что ты виновен. Не полностью. Я имею в виду, что ты устроил отличное шоу, но у меня было предчувствие, что все развалится из-за тебя.
Рэндалл наклонился вперед. Блеск неподдельных слез мелькнул в его глазах.
– Я знал, – прошептал он.
– Откуда ты мог знать это?
– Меня поймали, – ответил Рэндалл. – Взаимосвязь была настолько явной. Обе были студентками. Мы много раз обедали и ужинали вместе. Убийства происходили на территории кампуса. Одна из них вела дневник. Тем не менее, – сказал он с лукавой улыбкой, – я был уверен, что смогу убедить присяжных в своей невиновности, обойти детектор лжи, адвоката, всех, потому что, как ты видишь, Эйвери, я не верю в вашу концепцию добра и зла. Убийца тех двух студенток был прав в моем понимании. Он определенно помог им и всему миру. Поэтому, я действительно был невиновен в каких-либо нарушениях или преступлениях. Я был готов к освобождению и продолжению работы, только стал умнее. До того, как встретил тебя.
У него вырвался вздох.
– И что я увидел? – спросил он. – Красивую женщину, которая совершенно запуталась и отчаянно нуждалась помощи. Ты верила, что поступаешь правильно. Ты верила, что поступаешь хорошо и эта вера, эта якобы фальшивая вера, пожирала тебя изнутри. Ты не замечала этого, но я увидел. Единственный способ, который был приемлем…это показать тебе. Разрушить всю ложь и заставить тебя столкнуться с обломками жизни.
– Почему? – прошептала Эйвери. – Почему я?
– Разве это не очевидно? – спросил Говард. – Я люблю тебя, Эйвери.
Это заявление было слишком тяжелым для восприятия. Эйвери отвернулась и покачала головой.
«Любит? Он же сломал тебя, так ведь? – думала она. – Или он увел тебя с ненужного пути? Да нет же, – заверила она себя. – Он убийца, манипулятор, от такого не приходится ждать ничего хорошего. И к тому же, сейчас она была намного счастливее, чем когда-либо до этого».
Темнота, которая следовала за ней все эти годы, пока она была новичком в полиции, рассеялась. Теперь стало ясно, для чего ей пришлось пройти этот путь в качестве адвоката: отчаянный шаг, позволяющий оставить эту жизнь и стать тем, кем она хотела, но даже не понимала насколько.
Эйвери поднялась, чтобы уйти.
– Не уходи, – умолял Говард. – Пожалуйста, не сейчас.
– Что еще ты от меня хочешь?
– Ты так и не закончила свой рассказ, – прошептал он с кривой улыбкой на губах и горящими глазами.
– Об отце? – спросила она. – Ты хочешь знать, что же случилось?
Говард молча наблюдал за ней.
Эйвери отвернулась. Эту часть истории она никогда и никому не рассказывала: ни Джеку, ни Роуз, ни репортерам, которые пытались тогда взять у нее интервью. Она вспомнила ноги матери, лежащей в траве, кровь на ее платье и отца, стоявшего над головой с ружьем в руке.
Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и приготовилась выпустить своих демонов. Эйвери не была уверена, что уже готова к этому.
– Я услышала, как они кричат, – начала она дрожащим голосом.
Затем она остановилась на минутку, чтобы собраться с мыслями.
– Перед выстрелом, он назвал ее шлюхой, бесполезной, пьяной шлюхой. Она тоже отвечала ему всякими гадостями, – прошептала Эйвери, взглянув на мгновенье на Говарда. – Ужасные вещи. Затем я услышала выстрел и увидела их там. Он смеялся. На самом деле он смеялся надо мной, будто это было какой-то шуткой, которую я не поняла. Он сказал тогда: «Принеси мне лопату. Тебе надо похоронить мать».
Эйвери уставилась на него со слезами на глазах.
– И он заставил меня сделать это, – продолжила она. – Я пробыла там до наступления темноты. Я целиком вырыла яму. Мои ноги были черными от грязи. Я честно думала, что он собирается застрелить меня и бросить туда же вместе с ней. Я была так напугана. Каждая секунда казалась вечностью. Когда я закончила, было уже очень темно. Не было никакого света, кроме звезд. Все это время он наблюдал за мной. «Хорошая работа», – сказал он тогда и дотронулся до меня, он дотронулся также, как и всегда, только в этот раз он был сильнее. Сейчас я понимаю, что он позаботился о маме и он думал, что теперь он может делать это и со мной.
Она подняла глаза и сделала глубокий вдох.
– Вот тогда я и сбежала, – сказала она. – В ту же ночь я ушла из дома. Полиция нашла меня и попыталась вернуть обратно. Я рассказала им, рассказала все. Спустя несколько месяцев, которые я провела под опекой государства, меня отправили в приемную семью. Ты же не хочешь знать о том времени, – добавила она. – В некотором смысле, это было даже хуже, чем при отце.
– Я хочу знать, Эйвери, – прошептал он так, словно жаждующий алкоголик выпрашивал последний глоток. – Я хочу.
В этот момент Эйвери разглядела в нем того, кем он был на самом деле: это уродство, его сморщенные черты, демонический взгляд. Он напомнил ей ту самую историю про бабочку и кокон. Он больше был похож на гусеницу из истории, то слизистое, странное существо, которое могло превратиться в прекрасную бабочку, но этого так и не произошло.
– Ты помог мне, – искренне сказала она. – И в жизни, и в деле. Больше я не вернусь. Больше нет необходимости.
Говард откинулся на спинку стула и медленно, немного по-дьявольски расплылся в улыбке. Но, в отличие от всех предыдущих встреч, это был слабый оскал, указывающий на брешь в его уверенности. Рэндалл больше не был уверен ни в чем.
– Вернешься, – сказал он. – Еще придешь.
* * *
Покинув помещение тюрьмы, Эйвери увидела пасмурное небо, впервые за неделю были облака. С первого дня расследования, она жаждала дождя, облаков, которые поддержали бы ее настроение. Сейчас ей было все равно.
Ознакомительная версия.
