«Фоккер» начал разбег. Полет на остров продлится свыше двух часов. За это время в полицию могут сообщить, что владелец «мерседеса» исчез. Могут обнаружить и сам «мерседес», хотя машина спрятана во дворе, а номер заляпан грязью. Выяснят, что из соседнего аэропорта летают рейсы на остров Киш, и предупредят тамошних сотрудников ВЕВАК.
Брайан скосил глаза на прорезь в подкладке старого пиджака. Он считал рискованным зашивать в подкладку австралийский паспорт, глупым предусматривать запасной путь эвакуации из страны. Но Памела, как обычно, оказалась права. Брайан надеялся, что она не ошиблась и во всем остальном.
Когда самолет пошел на взлет, Брайан стал думать о Бауэрсе. Что он предпримет? Заберет из гостиничного номера вещи Мэнли? Расплатится за себя и за коллегу? И вылетит в Йоханнесбург? Но не обнаружит ли таможенная база данных Международного аэропорта имени имама Хомейни связи между ним и Саймоном Мэнли? А где ваш приятель господин Мэнли? Отправился в Шираз.
Брайан Дуглас закрыл глаза, но так и не сумел заснуть во время тряского полета над горами. Сердце билось все так же учащенно, мысли по-прежнему бешено проносились в голове. Бедняга хозяин «мерседеса». Его убийство ничто не оправдывало. Но ему, Брайану, пришлось рискнуть и отправиться одному, без всякой страховки, за тем, что теперь находилось в его носке и было записано на флэшку. Никто бы другой не сумел добыть этого материала. Никому другому Сохейл и его отец не поверили бы. Что, если бы старика не оказалось в газетном киоске? Брайану пришлось бы возвращаться восвояси ни с чем и выглядеть круглым идиотом. Но старик был там, где надо, и все остальное тоже сложилось, как он предполагал. Не гладко, но получилось. Слава Богу, что Памела настояла на резервном варианте отхода.
Его разбудил толчок колес о посадочную полосу. Он все-таки задремал. Терминал оказался гораздо больше, чем он ожидал, и намного современнее. Брайан попытался вспомнить план аэропорта из наставлений Памелы. Месторасположение мужского туалета. Он посмотрел на часы – они показывали 11.40. Самолет прилетел на десять минут раньше графика. На месте Омани или еще нет?
Брайан толкнул дверь в последнюю кабинку.
– О, простите, у вас не закрыто.
Брюки Омани были спущены к лодыжкам. Он что-то пробормотал по-арабски. Омани занял позицию загодя и держал в руке документы. Обмен занял не более трех секунд. В следующее мгновение Брайан Дуглас вошел в соседнюю кабинку. Документы выглядели вполне надежными. Новозеландский паспорт с выездным штампом с острова Киш и билет на рейс «Гормуз эйрлайнз» до Шарджи. Посадка начиналась через несколько минут. Кто-то получил свой бакшиш, но в Иране это не составляло проблемы.
В стране не найти другого аэропорта, кроме Киша, где приезжие с международных рейсов могли перемешиваться с теми, кто собирался улетать из страны. Тегеран разрешил здесь зону свободной торговли и обустройство центра, куда стремились туристы из многих стран. На острове выросли современные отели, и побережье сделалось похожим на Дубай. Во всем здесь ощущалась большая свобода, чем в остальных районах страны. У Китая был Гонконг, у Ирана – Киш. Прозрачная мембрана, место, где разрешена торговля и где люди выглядят по-другому.
Брайан Дуглас встал в очередь на посадку. Самолет марки «Ил» выглядел так, словно был списан «Аэрофлотом» и после этого продан Ирану. До выхода из ворот оставалось всего два человека, когда он услышал объявление по трансляции на фарси: «Уоллингфорд! Профессор Уоллингфорд! Будьте любезны, обратитесь в полицию или на таможню!» У Брайана упало сердце. Неужели Омани плохо сработал? Но он теперь не Сэмюэль Уоллингфорд. Он новозеландец Эвери Дэлтон. Улыбнись контролеру и забирайся по трапу в старый «Ильюшин».
Самолет едва набрал высоту и тут же пошел на посадку. Брайан испугался, что по требованию полиции или таможенников его вернули обратно на Киш. Но нет, аэропорт оказался меньше и находился не на острове. Удар колес о полосу, словно приземлилась тонна кирпичей. И это был не Иран, а Объединенные Арабские Эмираты, о чем свидетельствовали надписи на кабинках пограничников и таможенников. «Добро пожаловать в Объединенные Арабские Эмираты».
– Вам придется пройти со мной, мистер Эвери, – пригласил его сотрудник иммиграционной службы аэропорта Шарджи, помещая паспорт в оптический сканер.
– Как вы сказали? Моя фамилия Дэлтон. А Эвери – это имя, – поправил Брайан.
– Ваша въездная виза не занесена в нашу базу данных. Это займет всего несколько минут. Пожалуйста, сюда.
Дверь имела стекло, через которое можно было видеть только в одну сторону, и надпись на английском и арабском языках: «Полиция».
– Прошу вас, сэр, садитесь.
– Могу я позвонить по телефону? Это местный звонок. Попытаюсь все выяснить. Большое спасибо. – Брайан похолодел: телефонный номер вспомнился не сразу. Но память не подвела.
– Британское консульство в Дубае, – скороговоркой пропел на другом конце провода женский голос.
– Будьте добры отдел обменов, – попросил Эвери-Уоллингфорд-Дэлтон-Мэнли-Саймон.
– Отдел обменов к вашим услугам, – пробурчал голос с южнолондонским выговором.
– Это Брайан Дуглас. Я из Бата. – Он использовал пароль отделения, который означал, что ему необходима помощь. – Нахожусь в иммиграционной или таможенной полиции аэропорта Шарджи. Какой-то непорядок с моими документами.
Последовала недолгая пауза – человек вспоминал, что означает формулировка «из Бата». А когда понял, что начальник над всеми отделениями в зоне залива не в Бахрейне, а в двадцати минутах езды от Дубая, встрепенулся.
– Сейчас приедем вызволять вас, сэр, и одновременно позвоним ребятам из местных служб.
Человека по имени Эвери, несколько секунд назад набиравшего номер, больше не было. Трубку положил Брайан Дуглас. Повернувшись к чиновнику иммиграционной службы, он попросил по-арабски:
– Вы не могли бы дать мне чашку горячего чая?
16 февраля Республиканский центр безопасности Эр-Рияд, Исламия
– Ты сам мне говорил, что не следует доверять китайцам, – напомнил брату Абдулла бен Рашид. – А теперь призываешь довериться американцам?
– Не всем, только некоторым. Не все американцы империалистические поджигатели войны, – возразил Ахмед. – Многие из них похожи на канадцев. – Абдулла недоверчиво на него посмотрел, но брат продолжал: – Моя точка зрения такова: нельзя дать им повод действовать против нас, основываясь на ложном предположении, что у нас имеется ядерное оружие. Есть американцы, с которыми, по-моему, можно вести переговоры.
Абдулла взял папку и подал ее брату:
– Вот, почитай. Сплошная ложь. Обзор высказываний американской печати по поводу катастрофы их военного самолета у берегов Кувейта. Сплошные намеки на то, что самолет сбили мы.
– А это не так? – спросил Ахмед, перелистывая страницы.
Вопрос явно вывел Абдуллу из себя, и он ответил не сразу:
– Не так! Наш радар не зафиксировал никаких объектов поблизости от самолета. По нему не было выпущено ракеты.
Ахмед вернул папку брату.
– Значит, взорвался в воздухе сам собой?
– Похоже на то. Сначала они пытались возложить на нас ответственность за нападение на их военно-морскую базу в Бахрейне – нападение, которое, кстати, предотвратил не кто иной, как ты. Теперь обвиняют в том, что мы сбили их самолет, который взорвался сам по себе. Ахмед, неужели тебе не понятно? Они ищут повод. – Абдулла обошел стол.
Ахмед уперся ладонями в крышку с другой стороны.
– Я знаю одно: нам необходимо установить канал общения с американцами, чтобы в дальнейшем избегать подобных недопониманий.
Абдулла собрал на столе бумаги.
– Хочешь взглянуть, чем я занимаюсь? Как мне трудно убеждать моих коллег по шуре, что необходимо вести себя сдержанно? Сегодня совет собирается здесь. Члены считают, что заседания должны проводиться в абсолютно безопасном месте. Публику со стороны не допускают. Но для тебя, в качестве моего помощника, сделают исключение.
Ахмед бен Рашид последовал за главой ведомства безопасности Исламии в располагающийся в бывшем дворце небольшой конференц-центр. Зал был заполнен мужчинами в белых одеждах-робах, некоторые носили длинные бороды. Они разбились на небольшие группы и громко обменивались мнениями перед началом заседания. В центре зала стоял овальный стол с микрофонами. Абдулла кивнул на временно избранного президента республики Зубара бен Тайера. Последние десять лет тот провел в Дамаске, Тегеране и Лондоне. Бен Тайер направлялся к председательскому месту.
Грянули электронные звонки.
– Во имя милосерднейшего и всемилостивейшего Аллаха… – начал молиться в микрофон президент. Молитва продолжалась несколько минут и завершилась чтением трех отрывков из Корана. Как только бен Тайер замолчал и опустился на стул, один из сидящих справа от него членов совета зачитал постановление. Ахмед понял, что в нем предлагалось достойно наказать группу задержанных духовной полицией студентов за то, что те протестовали против распространения законов шариата. Молодых людей предлагалось публично высечь на площади Эр-Рияда.
