— А это мысль!
— Я ухожу.
Он вцепился в ее руку:
— Не стоит.
Они пожирали друг друга глазами. Наконец он заявил:
— Вот так-то. Все разошлись, остались только вы, я да Линкольн. Так что время заключить небольшую сделку.
Ее мозг был начисто свободен от мыслей. Она выдавила из себя:
— Я… я не знаю, где Клайв.
— Вы — его подружка, так?
— Была.
— И посему он наверняка свяжется с вами.
— Ага. По телефону.
Линкольн перебил ее:
— Глория может позвонить мне.
Фрэнки уставился на него:
— А что — она и раньше так делала?
— Нет. — Линкольн смотрел в пол. — Но мы женаты.
— Есть разница?
Линкольн кивнул:
— В финансовом отношении — да.
Фрэнки прищурился:
— Отличная мысль. Ты мне нравишься, Линкольн. Сколько нам ждать?
Линкольн поморщился:
— Слишком долго.
Фрэнки и не думал отпускать руки Стречи.
Линкольн быстро сказал:
— Я могу заявить о ее исчезновении — полиция поможет.
— Т-твою…. Еще один собрался легавым звонить. И что ты им скажешь — что Клайв ее похитил?
Однако Линкольн, кажется, все серьезно обдумал.
— Дело вот в чем. Глория непременно станет пользоваться своими кредитками — моими кредитными карточками. А полиция может…
— Забей, Линкольн. Господи, ну позвоним мы легавым, так они же сами возьмутся за дело. Может, найдут, а может, и нет. Но вот что я вам скажу точно: из наших драгоценных денег мы не получим и ломаного гроша. Кроме этого… — Он больно пихнул Стречи.
— Вы все еще любите Клайва?
Она пожала плечами.
— Вижу, что да, — заявил он ей. — Сейчас-то, конечно, вы злитесь на него. Он обобрал меня. — Она почувствовала, как впиваются в мякоть ее руки его пальцы. — Я хочу поймать этого гада.
Окажись вы там, вы наверняка бы не поняли сцены: двое мужчин и привлекательная блондинка сидят на кровати в номере отеля в солнечный летний полдень. Во всяком случае, вы ни за что бы не подумали, что попали в тюремную камеру.
Фрэнки сидел на телефоне. Он не стал сообщать, кому звонит, — впрочем, ему было плевать, слушают его или нет.
— Ладно, — говорил он невидимому собеседнику. — То есть — вы хотите сказать, что Паттерсон — это все, на что я могу рассчитывать? — Он нахмурился в стену. — Я прошу вас об одолжении. Хоть это до вас доходит? — Он постучал пальцами по столу. — Вот если бы с вами случилась такая же история и вы очутились на моей стороне океана, я бы дал вам чертовски больше, чем Паттерсон. Именно так. Нет, дело не в бабках — скорее, типа, в чести.
Он нахмурился. Ему явно что-то говорили.
— Машину, которую он взял в прокат? Как это — «проследить»? Зачем это им? Он же за нее платил — похоже, единственный его честный поступок.
И снова на том конце трубки заговорили.
— Ах, это? Что ж, это может быть полезно. Я поговорю с Паттерсоном, когда он вернется.
Через полчаса верзила Паттерсон вернулся. С мрачным видом он сообщил, что не нашел никаких следов ни Клайва, ни Глории. К тому времени, когда его туша протиснулась-таки в комнату, воздух в ней стал спертый, будто бы там месяц не проветривали. Стречи и Линкольн сидели в креслах, точно престарелые супруги, а Фрэнки развалился на кровати. Он не поднялся, когда вошел Паттерсон.
Оба кресла и кровать были заняты, так что сидеть громиле было решительно негде — разве что на унитазе или на полу; и он решил устроиться возле батареи. Она обожгла его холодом, но ему было все равно. Сейчас бы сигаретку, подумалось ему, но, так как прочие не курили, пришлось воздержаться. Какие все стали нежные, брюзгливо подумал он — даже если бы он был один в комнате и вздумал закурить, то непременно сработала бы пожарная сигнализация. Ну и народ нынче стал — подымить нельзя. Все ж теперь такие чувствительные, мать их так. Чем больше он вот так размышлял, тем больше ему хотелось курить — но он даже не мог выйти из комнаты, ведь все ждали звонка! А он не имел права портить их драгоценный воздух! Пришлось в прямом смысле слова сосать палец.
Так он и сидел, точно шелудивый пес, и стоило ему поежиться, комната немедленно наполнялась запахом застарелого табачного дыма.
Через вечность зазвонил телефон. Фрэнки вскочил с кровати, снял трубку и назвался. Потом перевел взгляд на Паттерсона и бросил:
— Им нужен ты.
Паттерсон с трудом поднялся из своей неудобной позы — за ним потянулся почти видимый шлейф табачной вони — и прижал трубку к уху. Отвечал он односложно, ничего не сообщая прочим. Все неотрывно смотрели на него.
Когда он закончил говорить, он нарочито аккуратно положил трубку и выдержал драматическую паузу. Никто не проронил ни слова. Да что там, даже не кашлянул. Но рано или поздно говорить ему все же пришлось бы, и вот что он сообщил:
— Ребята проверили прокатную контору. Ваш парень на своей машине объявился в бристольском аэропорту.
В вестибюле Стречи подкараулила миссис Ниббетт:
— Уолтер хочет с вами поговорить.
Она провела Стречи через бар; бармен улыбнулся ей, но та не ответила на его улыбку. Усталыми лодками вплыли они на асфальтированный задний дворик. Под сенью розовой беседки за белым пластиковым столиком восседали Уолтер Ниббетт и компания: золовка Мертл, ее супруг Конрад, суровый Хантер с благоверной Джули. На Уолтере был пиджак в мелкую клетку и рубашка с расстегнутым воротом. Уолтер сидел в пластиковом кресле с видом исполнительного директора какой-нибудь корпорации, собравшегося объявить о ее банкротстве. Он облизнул губы и сказал:
— Я — разумный человек…
Стречи кивнула. Милое начало.
— Я уважаю право на сомнение в пользу ответной стороны. Но ситуация, мягко скажем, та еще.
Мягко скажем…
Вмешалась миссис Ниббетт:
— Присаживайтесь, милочка. Вам вовсе не надо стоять навытяжку.
Стречи помедлила, потом присела на ближайший стул так осторожно, точно ожидала, что там окажется капкан. Однако тот оказался прочным и удобным. Женственным движением она закинула ногу за ногу и тут же почувствовала, как дрожат икры.
Уолтер продолжал:
— Поправьте меня, если что-то не так. Я купил титул — титул лорда Эском?
— Лорда поместья Эском — да, именно.
Джули откашлялась:
— Вы этого не отрицаете?
Однако Стречи не сводила глаз с Уолтера:
— Вы приобрели титул у лорда Клайва Лейна.
— Нет, через компанию, на которую он работает, — «Лейн Эстейтс». По моим сведениям, вы — ее владелица, так?
«Скотина ты, Клайв», подумала Стречи и с улыбкой ответила:
— Именно.
— И может быть только один лорд?
— Лорд поместья Эском? Да, один.
Уолтер точно бланк заполнял:
— И я приобрел титул… его титул?
— Я так понимаю.
Миссис Ниббетт торжествующе вздохнула.
— Вообще-то я человек простой, но в моем понимании это означает, что единственный лорд Эском теперь — я.
— Верное предположение, — согласилась Стречи.
— Тогда почему же все эти остальные думают, что это они купили титул, если я — единственный лорд?
— Абсолютно закономерный вопрос.
Вот только ответа на него Стречи не знала. Она чувствовала себя сорванцом, застигнутым в чужом саду с полными карманами яблок, когда кто-то взрослый и очень разумный загибает перед его носом пальцы, чтобы окончательно пристыдить его и заставить раскаяться в собственном недостойном поведении.
И что ей оставалось?
— Понимаю, ситуация вышла неприятная…
— Так вам неприятно? А мне-то каково?
В мозгу Стречи царила абсолютная пустота. Еще минута — и висевший на волоске топор обрушится на нее. Она попробовала сменить тему:
— Бумаги у вас?
— Разумеется. Вы что же подумали — я стану выписывать чек в обмен на… на честное слово, пусть даже английского джентльмена? Нет уж, сэр. У меня есть пергаменты.
«Собственно, как и у всех», подумалось Стречи.
— Да вы присаживайтесь, — нервно усмехнулась миссис Ниббетт. — Вас ведь не было в момент заключения сделки, и о том, что это мы купили титул, вы узнали только с наших слов.
— Я в них нисколько не сомневаюсь.
— Очень благородно с вашей стороны, леди Джейн.
— Я — не леди.
Миссис Ниббетт улыбнулась:
— Ах да — вы ведь не любите упоминать ваш титул. Вы замужем за Клайвом?
— Нет.
— Тем не менее вы — леди?
Стречи словно бы плавала в водах, не отмеченных на карте:
— Это к делу не относится.
— Как скромно, — вздохнула миссис Ниббетт. — Покажи ей пергаменты, Уолтер.
Тот полез в свой портфель.
Джули улыбнулась Стречи:
— Я всем говорила, что вы не можете быть замужем за этим жуликом! Как выяснилось, я была права.
