— Короче говоря, все должно быть закончено к следующему году или в течение января. Я очень доволен. Все идет по плану. Оборудование готово и проходит тестирование. На место уже прибыла делегация ученых СЕРИМЕКСа. Производители-спонсоры больше не доставляют нам хлопот. Мы хорошо поработали. И необходимое количество подопытных наверняка есть. В крайнем случае, если мы не переубедим Сёкса, если Лоик, Фоб и Фирмини потерпят неудачу, если не помогут и кулаки Тексье, то у нас появится еще несколько подопытных, которых можно будет пустить в дело. Их много не бывает, как любит повторять Карола.
Он расправляет на коленях полы ризы.
— В конце концов, позволяя Лоику попытать удачу и подняться, я ничем не рискую.
Он жестом велит мне подойти.
— Определенно, он хороший сотрудник. Я был таким же в его годы. Горячность, неутолимая жажда успеха, готовность на любой риск. Он превращает страх в энергию. Даже если ему не удастся убедить Сёкса, он устроит так, что это обернется в нашу пользу, а значит, и в его. Он мне нравится.
Я медлю, но не слишком. Не сопротивляюсь. Он любит, чтобы я сопротивлялась. Тогда у него появляется предлог. А я совсем не хочу доставлять ему лишнее удовольствие.
— А ты что думаешь об этом Лоике?
Или все-таки отказать ему…
— Ничего, как всегда.
Может, отказать ему?
— Забудь этот вопрос.
Не теперь. Нужно держаться. Я должна подождать еще. Он дотрагивается до меня правой рукой. Всегда правой. И только потом левой. Всегда один и тот же порядок. Тот же церемониал. Вредоносную машину не ломают, когда она хорошо смазана. Главное — держаться. Держаться как можно дольше.
Я держусь уже века.
ПРИВА,
19 ноября 2007
— Добрый день, профессор.
«Лоик? А он что здесь делает?»
Натан настолько удивлен, что забывает о своей наготе. Молодой человек легким кивком указывает ему на простыню, глядя на низ его живота.
— Извини.
Перед Натаном открываются новые просторы для размышлений. Лоик и СЕРИМЕКС. Сказанное Гзавье Лапорт-Добом во время визита. Совпадения. Информированность СЕРИМЕКСа о его занятиях и перемещениях. Лоик? Натан совершенно не ожидал такого. Это многое объясняет.
«Нужно прийти в себя».
Лоик вместо завтрака.
Небольшое изменение распорядка. У Натана есть возможность привыкнуть.
— Что ты здесь делаешь? Ты на них работаешь?
— Я не буду отвечать на вопросы. Нет смысла задавать их. Ты только теряешь свое время, а я — свое. Я пришел ненадолго.
— Я…
— Замолчи, или я уйду!
Натан успокаивается. Через минуту Лоик убеждается, что он больше не раскроет рта.
— Я пришел задать тебе всего один вопрос. И я не хочу, чтобы ты отвечал на него. По крайней мере сейчас. Вопрос позволит тебе точнее обрисовать контуры проблемы, с которой мы столкнулись. Говоря «мы», я подразумеваю не только тебя и меня, но и еще некоторых действующих лиц, и весьма влиятельных. Я сообщаю исходные данные. Ты их обдумываешь и осознаешь, в каком проекте мы все участвуем. А потом находишь способ тоже включиться в него. Я не могу объяснить всего. И тем более не могу ответить за тебя. Исключено. Это повлияет на твой взгляд. Мне нужно, чтобы ты был абсолютно свободен в суждениях и принял верное решение. Ты лучше меня знаешь методики погружения в сомнение и методики убеждения. Забудь их. Вот тебе та, с которой ты, возможно, еще не знаком. Пока что воспринимай ее как небольшую игру между нами двумя, не более того. Итак: один вопрос, отвечать не надо. Если понял, кивни.
Натан кивает.
— Почему я отказался участвовать в убийстве Бахии, хоть и знал все подробности расправы над ней от Оливье Тексье?
Натан кидается к двери, которая уже закрылась за Лоиком. Он колотит по ней руками и ногами, выкрикивая оскорбления в адрес посетителя.
ПРИВА,
19 ноября 2007
— Этот Лоик Эшен великолепен, не находишь?
Человек-в-сером не скрывает возбуждения.
Тексье кивает.
— Да, Хозяин.
— Ты слышал запись его первого визита к Сёксу? Просто прелесть. Какой талант! Ты почувствовал тонкость? Он удивил меня, я и вообразить такого не мог.
— А все-таки воображение у вас богатое, Хозяин.
— Хорошо, что напомнил. А то я на минуту позабыл. Следи за каждым его шагом вне камеры профессора. А я займусь тем, что будет происходить внутри. Каждые два часа я должен получать отчет. Следи, чтобы он не допустил ошибки. В случае крайней необходимости можешь звонить мне на мобильный, днем и ночью.
— Сесть ему на хвост и нейтрализовать, если он сделает хоть один неверный шаг?
— Ты быстро схватываешь, и как раз то, что нужно. Сразу отсекаешь лишнее. Это мне в тебе и нравится. Оперативность и эффективность. Если он хоть чуть отклонится от порученного задания, доставишь его ко мне. Я решу, что делать дальше. Приказ вступает в силу немедленно.
— Слушаюсь, Хозяин.
ПРИВА,
21 ноября 2007
Утро четырнадцатого дня. Приходит Лоик. На сей раз он вооружен. Натану понадобилось два дня, чтобы успокоиться.
— На всякий случай я захватил револьвер, но уверен, сегодня он мне не пригодится. Или я ошибаюсь? Ты отлично усвоил правила нашей маленькой игры и будешь им следовать, потому что знаешь: прояви ты хоть малейший признак нетерпения, и я больше не вернусь. И потому что тебе любопытно услышать другие вопросы. Порой они будут болезненными. Но не всегда, уверяю тебя.
Лоик велит Натану сесть на кровать. А сам устраивается на табурете, который охранник просунул в дверь перед тем, как выйти и включить запирающий механизм. На Лоике серые брюки и белая рубашка, поверх нее он накинул куртку, которая очень ему идет. Светлые волосы аккуратно пострижены и уложены. Он выглядит старше своих лет.
Натан беспрекословно подчиняется.
«Я не в том положении, чтобы спорить».
Сколько бы Натан ни обдумывал эту проблему, он всякий раз сталкивался с серьезной преградой, которая мешает ему броситься на Лоика при первой же возможности: с жаждой понять. Что бы ни случилось, главное — сохранять ясность ума и не поддаваться желанию оторвать мучителю голову.
— Прежде чем задать тебе вопрос дня, я хотел бы рассказать одну небольшую историю. Ты ведь не против историй?
Видя нерешительность пленника, он добавляет:
— Можешь отвечать на формальные вопросы «да» или «нет», я разрешаю. Ты же обещаешь, что будешь вести себя спокойно?
Натан стискивает зубы.
— Да.
— Ты действительно хочешь услышать эту небольшую историю?
— Да.
— Хорошо. Среди авторов, о которых ты нам рассказывал, чьи труды учил анализировать и критиковать, мне особенно близок один — Сергей Чахотин. Он был, как и я, утопистом и верил в реализацию грандиозных планов. В тридцатые-сороковые годы этот великий русский ученый, к сожалению, не понятый своими земляками, мечтал о лучшем мире без социалистической идеологии. Изучив нацистскую и сталинскую пропаганду и их влияние на индивидуума, он оставил нам потрясающее концептуальное наследие — самые эффективные методы управления людьми. Естественно, сегодня его труды немного устарели и нуждаются в значительной доработке, но теоретическая база не теряет ценности и актуальности. Я долго занимался ею, однако некоторые детали мне пока не ясны. Так что попрошу тебя слушать это краткое изложение предельно внимательно. Впоследствии мне понадобится твоя помощь. Но в данный момент я хочу только, чтобы ты сосредоточился. Твой анализ очень пригодится нам, когда придет время. Ты готов?
Натан кивает.
— Согласно Чахотину, биологическим видам свойственны врожденные инстинкты, в соответствии с которыми можно классифицировать рефлексы человека. Рефлексы обусловлены этими инстинктами, позволяющими изучать поведение и действия индивидуума. Это боевой инстинкт, то есть стремление к захвату власти, пищевой — жажда экономической и материальной выгоды, половой, в основном связанный с сексуальностью, и оборонительный, имеющий отношение к родительским чувствам. Опираясь на результаты изучения соответствующих рефлексов, Чахотин утверждает, что методы политической пропаганды направлены на манипуляцию людьми. Все это тебе известно.
Он, видимо, ждет ответа или кивка, но напрасно.
— Итак… Чтобы управлять людьми, достаточно воздействовать на один или несколько рефлексов, опираясь на присущее каждому человеку иррациональное начало, основанное на верованиях и на потребностях, которые нужно удовлетворить. Таков человек, Натан, нравится тебе это или нет. У него есть потребность верить и подчиняться вождям, лидерам. Грандиозный замысел Чахотина состоял в том, чтобы с помощью этих знаний уберечь людей от бурного проявления страстей и инстинктов, создать у них иммунитет против яда, источаемого их психикой. А затем максимально эффективно руководить ими. Индивидуальный подход к каждому. Вот что самое интересное. Чахотин был провидцем, но родился слишком рано. Как все гении, он опережал свое время и не обладал техническими и экономическими средствами, необходимыми, чтобы претворить мечту в жизнь. В его распоряжении были лишь незначительные достижения психологии масс и первые плоды опросов общественного мнения. Он надеялся добиться желаемого, объединив эти результаты. Но этого было далеко не достаточно, и он лишь зря терял время. В те годы его приравнивали к простым рекламщикам. Ты знал это?
