Ознакомительная версия.
Мимо них быстро прошла Лидия, она сопровождала какую-то женщину в смотровую.
— Что заставило тебя уехать отсюда? — спросила Хоуп. — Я всегда думала, что ты захочешь остаться и…
— Слушай, я обещала Лидии, что помогу ей с очередью, — сказал Девон, но у Хоуп осталось впечатление, что не ждущие мамочки, а тема разговора заставила ее прервать беседу. — Может, потом сходим куда-нибудь выпить кофе? Мы давно не виделись, поболтали бы.
Хоуп подумала о Фейт, которая сидит дома над одеяльцем для ребенка и восхищается новой одеждой, глядя на себя в зеркало.
— Конечно. Только мне надо проведать сестру. Если с ней все нормально, давай сходим.
— Хорошо, ведь уже завтра мне надо возвращаться в Альбукерк.
— Так быстро? А что тебя заставило так ненадолго сюда примчаться?
Взгляд Девон скользнул в направлении холла, где скрылась Лидия.
— Бабушка одержима дурацкой идеей, что ей пора уходить из совета директоров.
— Но она же любит центр, а участие в совете дает ей полномочия всем управлять, — сказала Хоуп, удивившись, что Лидия вообще задумывается о том, чтобы освободить свой пост.
— Я знаю, но она настаивает, что пришло время ей переключиться на то, что на самом деле имеет значение, — на мамочек. Думаю, ей хочется самой почаще принимать роды.
— А кто тогда займет ее место?
— В этом-то все и дело, — сказал Девон. — Она хочет, чтобы это сделала я.
— И как давно тебе снятся эти сны? — спросила Девон, отодвигая в сторону пустую чашку из-под кофе.
— С самого возвращения в Инчантмент.
Хоуп допила свой мокко фраппучино и откинулась на высоком табурете. Они с Девон сидели за столиком в одной из кафешек центральной части города. За последние сорок пять минут они обсудили множество тем. События прошедших десяти лет. То, что Девон встречалась с одним доктором, с которым познакомилась в колледже, а Хоуп не встречалась ни с кем. То, что Девон не хочет детей, по крайней мере в ближайшие несколько лет, а Хоуп только об этом и думает. Им было хорошо вместе, хотя они не виделись много лет.
Но Хоуп больше не могла держать все в себе. Она рассказала Девон о своих снах про Отем и теперь видела в ее глазах сочувствие.
— Это разбивает мне сердце, — сказала Девон.
Хоуп постаралась не обращать внимания.
— Да это ерунда. Кошмары всем иногда снятся.
— Но не все потеряли своего ребенка.
— Я не теряла Отем. Я отдала ее. Мне пришлось.
— Я знаю.
— Все равно, думаю, эти сны прекратятся, когда я привыкну к тому, что вернулась.
Девон пристально посмотрела на нее:
— А если нет?
— Я не знаю. Что-то изменить не в моих силах.
— А ты говорила об этом бабушке?
— Лидии? Нет. Зачем?
— Мне кажется, она должна знать, через что тебе приходится проходить.
— Но зачем?
Девон стала перебирать в центре стола пакетики с сахаром.
— Тебе станет легче, если я скажу, что твой ребенок попал в хороший дом?
Хоуп внимательно посмотрела на нее:
— Конечно. Но ты ведь этого не знаешь? Не знаешь наверняка.
Подруга на несколько секунд заколебалась.
— Нет, я знаю, — в конце концов призналась она.
— Но откуда?
Девон закрыла глаза.
— Я была там той ночью.
— Какой ночью?
— Когда ты рожала.
— Но…
Девон предупреждающе подняла руку:
— Когда Лидия не вернулась вечером домой, я предположила, что у тебя начались роды. Я волновалась за вас обеих и поехала в центр. Но боялась идти к заднему входу — из-за деревьев там очень темно — и пошла к парадному. И столкнулась там с бабушкой. Ты как раз только что родила.
— А почему ты меня не навестила? — спросила Хоуп, вспоминая, какой опустошенной она тогда себя чувствовала. Ребенок был частью ее самой целых девять месяцев, и ей пришлось отдать его, даже ни разу не увидев, — большей боли Хоуп никогда не испытывала. Она была бы рада увидеть подругу. Лидия так надолго оставила ее одну…
— Лучше не спрашивай, — сказала Девон. — Мне пора идти.
— Девон…
Взглянув в лицо Девон, Хоуп замолчала. Подругу явно что-то тревожило и даже, кажется, причиняло боль.
— Прости, Хоуп. Я и так уже сказала больше, чем могла, — пробормотала та и поспешила к выходу.
Когда Хоуп въехала на маленькую парковку позади родильного центра, машина Лидии оказалась там единственной. Черным ходом обычно пользовался персонал или мамочки, у которых уже начались роды, поскольку он вел прямо к родильному отделению. Дверь еще не заперли, но само отделение было пустым и темным. Лидия не принимала роды, она допоздна задержалась в своем кабинете.
Хоуп тихо прошла к холлу, от которого ответвлялось два коридора — один вел к кабинетам, а другой к небольшим смотровым. От загадочных слов Девон у Хоуп осталось неприятное ощущение. Весь вечер, помогая Фейт шить и кроить, она переживала из-за странного поведения Девон в кофейне. Но как только сестра пошла спать, Хоуп решила, что должна сегодня же поговорить с Лидией. Если кто-то и мог объяснить, в чем дело, то только она. Еще будучи сбежавшим из дома подростком, Хоуп верила, что Лидия знает все на свете. И до определенной степени эта вера в ней сохранилась до сих пор.
Но она почти боялась узнать ответ на свой вопрос. Что-то было не так. Она чувствовала это. В особенности из-за Девон, но не только. Она чувствовала это и до своего возвращения.
Посмотрев на свет, струящийся из-под двери кабинета Лидии, Хоуп сделала глубокий вдох и постучала.
— Войдите, — послышался голос Лидии, явно очень удивленный.
Хоуп шагнула в кабинет, ощущая себя так, словно ступает в некое святилище.
— Хоуп!
Лидия обогнула стол и подошла к ней.
— Что привело тебя сюда так поздно? — Она перевела взгляд на часы, и Хоуп поняла, что уже больше одиннадцати.
— Мне хотелось поговорить с тобой наедине. Недолго, — сказала Хоуп.
— О чем?
— Мы с Девон сегодня ходили вместе в кофейню. Лидия сжала губы.
— Очень мило. Она всегда за тебя переживала. Как и я.
— Вы обе были очень добры ко мне, но… — у Хоуп взмокли ладони, — Девон вела себя немного странно.
Лидия, казалось, стала еще более жесткой.
— В чем именно?
— Точно не могу сказать. Наверное, таинственно. Она сказала, что мой ребенок живет в хорошей семье. Что она это знает.
— Да, он в хорошей семье. Я ведь тебе говорила то же самое, — ответила Лидия. Но в ее обычно прямом и уверенном взгляде мелькнула неуверенность, и она снова глянула на часы.
— Он? — удивилась Хоуп. — У меня была девочка, разве ты не помнишь?
— Ах да. Извини. За последние десять лет я приняла столько малышей.
— Все в порядке. — Внезапно Хоуп поняла, что не знает, о чем спрашивать. Лидия не принуждала ее отказываться от ребенка. Хоуп сделала это по доброй воле. И ребенок попал в хорошую семью. Лидия и Девон, женщины, которым она доверяла, это подтвердили. Но откуда же тогда у нее такое странное ощущение? — Лидия, все хорошо?
— Что ты имеешь в виду?
— Может, есть нечто, о чем я должна узнать? — Лидия заморгала, но ответила достаточно прямо:
— Нет.
Хоуп покачала головой:
— Наверное, это стресс от переезда и проблем с Эрвином на меня так действует. Извини, что побеспокоила.
Лидия пошла к двери и придержала ее для Хоуп.
— Поговорить с тобой — это не беспокойство. Но тебе не о чем волноваться. Все хорошо.
— Спасибо. — В дверях Хоуп заколебалась. — Ты знаешь, что Девон приезжала сюда в ту ночь, когда я родила Отем? Она хотела навестить меня…
— Отем? Ты дала ей имя? — Лидия неодобрительно подняла бровь. — Это вечная ошибка, Хоуп. Я еще десять лет назад говорила, что ты должна «отпустить» ее.
— Я поняла тебя. Так ты знала? О Девон, я имею в виду.
— Да. Я разговаривала с ней той ночью.
— Но она так меня и не навестила.
— Было уже очень поздно. Я отослала ее домой.
— Верно. Я об этом не подумала. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — попрощалась Лидия.
Хоуп пошла было обратно к холлу, но, услышав, что дверь кабинета Лидии захлопнулась, свернула к стойке администратора и взяла оттуда ключ, которым они с Триш пользовались, чтобы ходить в подсобные помещения на втором этаже. Оставался небольшой шанс, что ей удастся найти свою карточку в одном из старых металлических шкафов и узнать что-нибудь об Отем. Она подписывала бумагу, что не будет пытаться контактировать с дочерью, пока Отем не станет совершеннолетней. И она будет этого придерживаться, несмотря на свои кошмары. Но она не могла забыть слова Девон: «Я и так уже сказала больше, чем могла».
Неужели им есть что скрывать?
Хоуп проскользнула мимо кабинета Лидии и стала тихо подниматься наверх. До нее доносился невнятный голос Лидии, она разговаривала по телефону. Хоуп не представляла, что может найти — или не найти — в карточке, если не считать обычных записей о родах. Но больше искать было негде. Она десять лет ничего не знала о своем ребенке. Слишком долго.
Ознакомительная версия.
