— Ты хочешь обратиться к Корвуцу напрямую?
— Разве ты не это имел в виду, когда снабжал меня адресом этого парня и списком мест, где он часто бывает?
— Да, но сегодня утром я проснулся и передумал. С какой стати Корвуц станет с тобой разговаривать?
— Если я сумею говорить не о нем, а о Дейте Брайте, может быть, он проговорится?
— А если он действительно заплатил Брайту за убийство Сафранов, даст тебе пинка или еще хуже.
— Зачем быть пессимистом, если фатализм куда удобнее?
— Ты читал мой дневник. Амиго, этот парень способен на многое, и я даже представить себе не могу, что мы будем иметь, если заставим его нервничать. Возвращайся в гостиницу, сунь четвертаки в массажную постель и хорошенько выспись.
— Ах, спасибо, мамочка!
— Я серьезно.
— Как дела на домашнем фронте?
— Смена темы не приведет к изменению ситуации.
— Я присмотрю за своей спиной. Есть новости?
— На домашнем фронте все по нулям, — фыркнул он и передразнил меня: — Зачем быть фаталистом, если тщетность — куда обоснованнее?.. Где ты собирался подловить Корвуца?
— Все еще собираюсь. В «Ла Белла».
— Итальянский ресторан?
— Верхний Ист-Сайд. Мы же не имеем дело с богатыми ребятами, которые пьют кофе в своих клубах.
— По меньшей мере ты зря тратишь время, Алекс. С какой стати этот Корвуц будет даже смотреть в твою сторону?
— Разве у каждого в жизни не случается момента, когда он хочет стать звездой? — Я помолчат. — Слушай, я только что вот о чем подумал. Если Дейл хотел стать еще одним Оливье, то не за этим ли он вообще приехал в Нью-Йорк?
— Игрища с макияжем?
— Сафраны в ночь своего исчезновения направлялись в театр. Где-то на окраине, далеко-далеко от Бродвея. Что, если Брайт выманил их из дома, предложив им оливковую ветвь? «У меня постановка, ваше имя в списке гостей, мы будем польщены, если вы нас посетите. Потом пойдем выпьем и зароем наш меч в споре о кондо».
— И он принес реальный меч… ловко придумано. Беда в том, что мы уже провели все мыслимые проверки и имя Брайта не значится ни в одной из постановок. Вообще нигде не встречается.
— Шоу могло быть кратковременным или непритязательным, — не согласился я. — Или парень пользовался сценическим именем. Я тут проезжал мимо главной библиотеки. Может быть, это карма? У меня еще есть время до попытки встречи с Корвуцем. Давай посмотрим, что осталось в газетах.
— Хорошая мысль. Если найдешь что-нибудь — забудь про Корвуца и возвращайся домой.
— Слушай, ты прямо зациклился, — улыбнулся я.
— Лучше перебдеть.
Я поспешил назад на Пятую авеню, протолкался сквозь дневную толпу и взбежал по ступенькам библиотеки.
В читальном зале с микрофильмами стояло с десяток машин для просмотра пленок, вдвое большее количество потенциальных читателей и парочка любителей микрофишей. Среди трудолюбивых исследователей, ожидающих возможности сесть за машину, имелся явный бездомный, который, когда подошла его очередь, начал бессистемно перебирать пленки.
Я отыскал театральные путеводители за неделю, предшествовавшую исчезновению Сафранов, в «Тайме», «Пост», «Дейли ньюс» и «Виллидж войс», подождал, когда освободится машина, и принялся за работу.
Через час у меня уже был список из девяти спектаклей вне Бродвея, которые показались мне недостаточно интересными, а после пятнадцатиминутного ожидания я получил в свое распоряжение компьютер с Интернетом. Никакого упоминания о пяти шоу. Из оставшихся четырех я нашел действующих лиц и исполнителей для трех. Анселл/Дейл Брайт не фигурировал ни в одном из списков, но я все равно распечатал их и покинул библиотеку.
Ради разнообразия я пошел по Медисон к северу, разглядывая купающиеся в лунном свете силуэты небоскребов. Застройка — опасное занятие, но выстроенный человеком Нью-Йорк так же прекрасен, как и любое творение природы.
Когда я перешел с шестидесятых улиц к семидесятым, огромные магазины сменились бутиками и уютными кафешками, сквозь стеклянные витрины которых виднелись приятные люди.
Ресторан «Ла Белла» выделялся своим черным кирпичным фасадом, выкрашенным белым, и маленькими бежевыми буквами, нашептывающими название заведения, на стеклянной двери, настолько плотно украшенной золотыми фестонами, что она вполне могла бы быть матовой.
За стеклом — темнота. Одно из тех мест, о существовании которого следует знать заранее.
Я взглянул вдоль улицы, но не увидел никого, кто походил бы на Роланда Корвуца. Двадцать минут седьмого. Если он уже в ресторане, то мне бы хотелось, чтобы парень удобно устроился в знакомой обстановке. Я дошел до Девяностой улицы и немного ускорил шаг, чтобы подзарядиться, поднимаясь по плавному холму Карнеги. В десять минут восьмого я уже снова стоял у «Ла Белла» с проветренными легкими и взбудораженной нервной системой.
Стеклянная дверь впустила меня в красивый вестибюль темно-зеленого цвета, из которого вела другая дверь — прочного черного орехового дерева. С другой стороны этого внутреннего входа находилась маленькая лестница и висела табличка: «Осторожно, ступеньки!»
Итак, три ступеньки вниз, крутой поворот налево, а за ним — беломраморная конторка метрдотеля.
Высокий плотный мужчина во фраке просмотрел список заказов при янтарном свете лампы от Тиффани из морской раковины. Фон обеспечивала негромкая оперная музыка — некий тенор на что-то жаловался. Мои ноздри наполнил запах спелого сыра, жарящегося мяса, чеснока и бальзамического уксуса.
За спиной Фрака по стене до самого оштукатуренного потолка тянулись полки с винами. На стене справа — фреска: счастливые крестьяне собирают урожай винограда. На виду три круглых стола, покрытых красными льняными скатертями, за которыми никто не сидит. Из-за полок с винами — звон бокалов и невнятное бормотание:
— Чем я могу вам помочь, сэр?
— Я не заказывал столик заранее, но, если можно, хотел бы поужинать. Один.
— Один, — повторил он, как будто никогда не слышал такого слова.
— Решил вот неожиданно.
— Мы любим неожиданности, сэр. — Фрак провел меня к одному из пустых столов, принес винную карту и меню и сообщил о блюде, приготовленном из телят из Вермонта, где они всю свою короткую жизнь пасутся на воле.
Его туша мешала мне увидеть, кто, кроме меня, еще ужинает. Пока он излагал мне преимущества «выращенных вручную» овощей, я притворялся, что рассматриваю меню. Вина с аукционов, белые трюфели, рыба, пойманная ручной сетью в озерах, названия которых я никогда не слышал. Цены под стать.
— Что будете пить, сэр?
— Воду в бутылке, с газом.
— Отлично. — И он наконец отступил в сторону, дав мне возможность разглядеть людей, сидевших по разным сторонам зала без окон.
Первой была великолепно одетая пара, обоим лет под сорок. Они крепко держали свои бокалы и кланялись друг другу, как боксеры. Раскрытые губы, зовущие взгляды. Страсть на грани совокупления или плохо скрываемая ссора?
Справа от них мужчина с ребенком — толстенькой белокурой девочкой, сидевшей ко мне спиной, склонившись над тарелкой. Судя по всему, лет шесть или семь. Мужчина нагнулся, чтобы видеть ее глаза, лицо его скрывалось в тени. Коснулся ее щеки. Девочка недовольно дернула головой и продолжила есть. На ней была розовая клетчатая юбка, белый свитер, белые носки и красные кожаные туфли. Скорее всего школьная форма, если не считать туфель. Его серый спортивный пиджак и коричневая рубашка взрослого в сравнении с ней выглядели уныло.
Я видел мужчину достаточно хорошо, чтобы сделать вывод, что это и есть Роланд Корвуц. Он вполне подходил под описание Полито, да и возраст тоже соответствовал — шестьдесят с хвостиком. Плюс — наличие ребенка.
Мужчина отломил кусок хлеба, принялся жевать, и тут я смог лучше разглядеть его лицо. Высокие плоские скулы, нос картошкой, маленький подбородок, очки в стальной оправе. Если он тот, кого я ищу, то некогда рыжие волосы превратились в реденькую седую шевелюру.
Мужчина потянулся за вилкой, накрутил на нее макароны и предложил девчушке. Она решительно затрясла головой. Он что-то сказал, но если девочка и ответила, то я не расслышал.
Фрак снова закрыл мне обзор. На стол были аккуратно поставлены большая бутылка «Аква-минерале» и охлажденный бокал.
— Будете заказывать, сэр?
Я был все еще сыт после позднего ленча, поэтому решился ограничиться только самым легким блюдом — салатом из пойманных дайверами гребешков за сорок четыре доллара. Прежде чем Фрак унес меню, я посмотрел на цену воды. Только ее стоимость значительно превышала сумму, отпускаемую на питание полицейским управлением Лос-Анджелеса. Возможно, ее добывали из артезианских источников высокообразованные девственные весталки с заверенными по этому поводу медицинскими свидетельствами.
