– Наш детский сад… подготовительная школа по ночам работать не будет. Ночные смены отменяются.
Реттиг собирает инструменты.
– Когда? – коротко спрашивает он.
– Скоро… На следующей неделе. Всех детей рассовали по приемным семьям.
– Я знаю.
– Но ты понимаешь, что это значит?
– Что?
– Это значит, что по ночам там никого не будет… Похоже, с письмами придется завязать.
Реттиг покачал головой:
– Подумай хорошенько, Ян.
– О чем тут думать?
– Что это значит, когда что-то закрыто?
Ян встал с табуретки, отложил палочки и посмотрел на руки. Надо же – даже мозоли натер.
– Это значит, что двери заперты и никто туда войти не может.
– Совершенно верно – без ключей никто и не войдет. Но ведь у тебя-то есть ключи к «Полянке»?
– Есть.
– Так в чем же дело? Самое важное, что «Полянка» пуста… Ночью там никого нет, правда?
– Ну, нет.
– И если у кого-то есть ключи от помещения, где никого нет, то в чем дело? От пустого помещения? Входи и делай что хочешь.
– Если нет наблюдения.
– Никакого наблюдения ночью за «Полянкой» не ведется. Я и есть наблюдение… – Реттиг застегнул футляр с гитарой. – Но паузу с письмами все равно придется сделать. У нас в Патриции через пару недель будут учения… отработка мер безопасности при пожаре, а это значит, полная неразбериха, пока все опять не устаканится.
Ян молча кивает, но думает он о другом. Странные звуки в бесконечных подвальных ходах.
– А подвалы в Патриции? Там что, никого нет по ночам?
– О чем ты?
Ян вовсе не собирается признаваться, что он там был.
– Доктор Хёгсмед говорил про подвальные коридоры… сказал, что малоприятное место.
– Доктор Хёгсмед – шеф, а что это значит, по-твоему? А вот что: доктор Хёгсмед не знает ни хрена. Сам-то он там и не бывал никогда. Ну, в лучшем случае, прошел метров пять.
– А кто-то другой там ходит?
Реттиг пожал плечами:
– Ходит и ходит… Это своего рода зона отдыха в больнице. Больным из открытых отделений разрешено ей пользоваться. Там бассейн, маленькая капелла, кегельбан… всего понемногу.
– Из открытых отделений, – повторил Ян. – А они что, совершенно безопасны?
– Как правило, да… но кто знает, что им взбредет в голову. Так что надо быть настороже.
Это уж точно. Надо быть настороже. Все время надо быть настороже. Рами… Рами сейчас близко, как никогда, и он решается напрямую спросить у Реттига.
– А если ты на меня наткнешься там, внизу… поднимешь тревогу?
Реттиг помрачнел. Вопрос ему явно не понравился.
– Ты туда не попадешь, Ян… И что тебе там делать? Хочешь посмотреть, как психушка выглядит изнутри?
– Вовсе нет… Это вопрос не про меня, а про тебя. Я спросил – заложишь или нет?
– Мы друзья. – Реттиг пожал плечами. – А друзей не закладывают. Так что я просто сделаю вид, будто не заметил… Но и помочь ничем не смогу, если тебя застукает кто-то другой. Буду все отрицать, как в том американском сериале.
На большее Ян и не надеялся.
– Ну что ж… придется импровизировать.
– А по ночам все импровизируют, – неожиданно сообщает Реттиг.
– В каком смысле?
– Дни в Патриции расписаны по минутам, все по режиму. А ночью… ночью может все что хочешь случиться. Особенно если луна полная…
Ян не задает больше вопросов. Что бы там Реттиг ни говорил, играл он сегодня не особенно хорошо. Вялые офф-биты, ненужные паузы… Он не создан для работы в группе.
Ночью ему снится жуткий сон про Алис Рами. Он идет с ней по проселку. Все вроде бы замечательно, но, когда он опускает глаза, вдруг замечает, что собака, которая бежала рядом с ними, вовсе не собака.
Это дикий зверь, помесь рыси и дракона.
– Пошли, Рёссель, – говорит Рами, не глядя на Яна, и прибавляет шаг. Чудовище издевательски ухмыляется и бежит за ней.
Ян остается один. В темноте.
«РЫСЬ»
Пора кончать эту идиотскую затею.
Он решил твердо – немедленно освободить Вильяма. Прямо сейчас. Сорок шесть часов, он планировал сорок шесть часов – что за бред! Двадцати четырех больше чем достаточно. Он быстро углубился в лес.
За последние два дня тропинку вытоптали сотни сапог и ботинок, идти легче, она даже стала шире. Было еще не темно, всего четверть четвертого.
И ни единого человека в лесу. Ян прислушался. Полная тишина. Обещанный вертолет пока не прилетел.
Знакомое ущелье, железная калитка… а вот и скала с бункером. Надо быть осторожным.
Железная дверь идеально скрыта от посторонних взглядов. Он растащил ветки – засовы на месте. Все в порядке.
Он выдохнул с облегчением. Теперь надо играть другую роль. Невинный воспитатель, терзаемый чувством вины, в одиночку идет в лес и, когда никто уже и не надеялся, по чистой случайности находит потерянного ребенка.
– Эй… есть здесь кто? – кричит он в закрытую дверь.
Молчание.
Можно было бы еще покричать… ладно, пора открывать дверь.
– Алло!
Нет ответа.
В чем дело? Он нагнулся и заглянул в бункер.
Одеяла разбросаны по всему полу, пустые пакеты из-под сока и карамели. Сломанный робот – голова треснула, правая рука отвалилась.
Вильяма в бункере нет.
Ян заполз внутрь.
– Вильям!
Не стоило называть имя, но он был уже вне себя от беспокойства. Мальчика нет. Куда он подевался?
Красное туалетное ведро стоит у стены вверх дном. Почему? Ян поднял голову. Одна из узких вентиляционных бойниц стала больше. Вильям расчистил ее от земли, веток и засохших листьев, и она расширилась как минимум на двадцать сантиметров. Взрослый не пролезет, конечно, но пятилетний ребенок – запросто.
Значит, Вильям придумал, как бежать из заключения. Хотел захватить с собой и робота, но, видимо, уронил на пол…
Ян попытался успокоиться и собраться с мыслями. Впрочем, он и так знал, что надо делать. Разложил на полу одеяла и собрал все, что приносил в бункер: еду, напитки, игрушки, пластмассовое ведро. Завязал все в узел и вытащил наружу. Теперь в бункере нет никаких следов, которые вели бы к нему. Старый матрас остался, но никому и в голову не придет связать его с Яном.
Он спустил узел на равнину, отсчитал ровно сто двадцать шагов от бункера и прикопал под сосной. Захватит позже, когда найдет Вильяма.
Уже начинало смеркаться. Ян огляделся.
И где его искать?
В воскресенье Ян пошел на работу раньше обычного, пока не село солнце.
Сумерками еще не пахло – рыжее солнце сияло на темно-голубом небе. Свежий, чуть морозный, душистый воздух. Осень иногда бывает очень красивой.
Солнечный свет – как раз то, что нужно. Ему нужно посмотреть на фасад больницы при дневном свете.
У меня отличное гнездо, написала Рами. Выйди из леса и посмотри.
Лес был с задней стороны Санкта-Патриции, так что пришлось идти в обход. Предприятие рискованное – надо не попасть в поле зрения многочисленных камер наблюдения, не запустить какие-то датчики, активирующие сигнал тревоги. Но Ян надеялся, что откос к ручью, бегущему вдоль ограды больницы, настолько густо зарос кустарником и еловой порослью, что он сумеет остаться незамеченным.
Он остановился между двух стволов, долго смотрел на ряды окон за ограждением и вдруг заметил, что в одном из них полощется на ветру что-то белое.
Белый флаг. Похоже, сделан из куска простыни.
Только теперь он понимает, что Белка имела в виду. Выйди из леса и посмотри. Она дала ему знать, где ее палата.
Ян считает, шевеля губами.
Четвертый ряд снизу, седьмое окно справа.
Четвертый ряд снизу. Седьмое окно справа.
Будто поставил кружок на карте.
За окном никого не видно. И свет в палате не горит, но Рами удалось-таки показать ему, где ее держат.
Теперь остается только туда проникнуть. Единственный путь – через лабиринт подвальных коридоров.
Лео и Мира играют в докторов. Их куклы приболели, и надо их вылечить. Ян помогает им расставить кукольные больничные койки, а потом и ему приходится лечь и играть роль пациента.
После ужина он выходит с ними погулять в осенний холод. Подталкивает качели, но думает о другом. Уже сумерки, зажглись прожектора. Он смотрит на блики на влажных листьях на земле, на сверкающую стальную паутину ограждения…
Прошло пятнадцать лет… но Ян надеется, что Рами все та же. Его Рами. Та Рами, что лежала в соседней палате в Юпсике и открывала ему дверь. Первый человек на всем земном шаре, которому, похоже, было интересно с ним разговаривать. Да нет, не «похоже» – ей и в самом деле было с ним интересно. А потом она оставила его и бежала, как белка… но тому были совсем иные причины…
Дети заснули поздно, почти в девять часов.
Можно выдохнуть с облегчением. Но не тут-то было. Лео никак не мог заснуть, плакал, несколько раз звал Яна. Надо бы расслабиться, сосредоточиться, а нервы уже на пределе. Ночью его ждет долгое и далеко не безопасное путешествие, хотя… наверное, это тот самый случай, когда цель оправдывает средства. Нет, даже не так. Не средства. Цель заслуживает того, чтобы ради нее рисковать.
