— Ходынское поле, — сообщил я, дождавшись его гнусного «алло». — Старый аэродром. Завтра в девять ноль-ноль.
Собираясь на рандеву, я заглянул к Родиону. Облезлый тощий кот лакал из консервной банки молоко и слушал «Поучение» Владимира Мономаха, читаемое историком по памяти: «Я не полагался на посадников и бирючей, — внушал Родион четвероногому питомцу, — но сам следил за порядком в своем хозяйстве. Я заботился и об устройстве охоты, и о конях, и даже о ловчих птицах, о соколах и ястребах».
Кот был подобран обходчицей Клавдией и наречен Мамаем. Имени своего он удостоился за склонность к ночным набегам на привокзальные помойки. Наставления русского князя Мамай слушал рассеянно. Забота о ястребах волновала его постольку-поскольку. О воробьях он еще мог позаботиться, да и то это потребовало бы от него недюжинной сноровки.
— У вас какие диоптрии, коллега? — отвлек я Родиона от педагогической деятельности.
— Три с плюсом. — Учитель снял очки и осмотрел их, словно убеждаясь в правильности поставленной отметки.
— А запасные есть?
Были и запасные, представлявшие собой точную копию обиходных. Даже смычка между стеклами была так же схвачена пластырем. Родион достал их из чемоданчика, снятого с багажной полки.
Дальнозоркость историка при моей дальновидности могла сослужить мне известную службу. Очки, разумеется, не бог весть какая маскировка, но вкупе с отпущенными усами они годились. Примерив сей прибор дневного видения и убедившись, что он функционирует — во всяком случае, мне в нем кого-то узнать проще, чем кому-то — меня, — я отправился на свидание с Русланом.
Свидание, к нашему обоюдному согласию, было назначено в Сокольниках. Прежде наезживала сюда верхами государева челядь, и в ее окружении сам властелин всея Руси принимал от сокольника на парчовую какую-нибудь рукавицу любимого кречета в клобучке, и начиналась потеха царская. Но нас там, как говорится, не стояло. Зато стояли мы на слякотной многолюдной улице Русаковской, поджидая запаздывающего приятеля: я и мое терпение.
Наконец пожарной масти «Фольксваген», вывалившись из потока машин, вильнул к обочине.
— До Щелково, шеф! — засипел я, распахивая дверцу.
— Исчезни, баклан, — процедил сквозь зубы организованный преступник.
Зря, оказывается, я в бинтах давеча томился.
— А так лучше?! — спросил я, снимая очки, своим уже голосом.
— Значительно, — усмехнулся Руслан. — Ну садись, ошибка резидента, рассказывай, что поганого на свете.
— Прижали меня. — Я устроился рядом и задымил дешевой сигаретой. — Как салагу прижали. Завтра с утра сдаваться пойду.
— Жаль!
— Чего тебе жаль?
— Пол-лимона баксов, — сказал он сухо. — Лучше б я сам тебя сдал, урода.
— Ты глухой?! — разозлился я. — Прижали, говорю! Девчонка у них моя!
— Так! — Он ударил кулаком по рулевому колесу. — Так!.. Так!
— Другое что-нибудь знаешь?! — Я загасил сигарету в полной окурков пепельнице.
— Попали, — выдавил Руслан, играючи желваками. — Попали — надо отвечать.
— Цейхгауз? — спросил я.
— Есть, — отозвался он, подумав. — В Пушкино. Абрек из горячих точек наладил. Там богато.
Абрек, он же грузинской национальности торговец оружием Гоча, снимал, по словам Руслана, в подмосковном городе частный домик. В арсенале у него якобы имелось все, от пластита до «мухи». Знатный был у Гочи арсенал. Это обнадеживало.
— Но как они номер мой установили?! — пробормотал я с досадой. — Ума не приложу!
— Ты кому еще звонил? — насторожился Руслан.
«Маевскому звонил! — спохватился я. — Прав Руслан! Урод я! Урод, каких мало! Не позвони я Маевскому, у них бы и возможности не было меня шантажировать. А теперь поезд ушел. Теперь они, в случае моей неявки, слово сдержат. Выкурили они меня, подонки».
Молчание мое было красноречивей всякой исповеди.
— Ты хоть про такое устройство, как определитель номера, слышал?! — искоса посмотрел на меня Руслан. — Лучше соври, а то я тебе рыло набью! Дай сюда трубу!
Я безропотно вернул ему «моторолу», и он забросил ее в ближайшие кусты. Но было уже поздно. Длинная автоматная очередь разнесла заднее стекло и прошила «Фольксваген» поверх наших голов, которые мы дружно успели опустить под панель. Старый «окопный» инстинкт выручил нас в первую минуту обстрела. Но вряд ли бы выручил во вторую, если бы Руслан не успел завести мотор и не стартанул как раз тогда, когда микроавтобус, откуда нас поливали, не притормозил чуть впереди. Резко обогнув его справа, Руслан погнал «Фольксваген» в сторону Преображенки.
— Убивать мало таких раздолбаев! — прорычал он, петляя между машинами.
— Еще бы! — поддержал я его, оглядываясь.
— Про тебя говорю! — заорал он. — Кто мобильник в режиме ожидания оставил?! Они же нас по соте засекли, пока мы базарили!
Уже потом я узнал, что, оказывается, вычислить при соответствующих затратах через станцию обслуживания примерное местоположение подключенного абонента — задача не самая сложная. Он всегда находится в радиусе действия так называемой соты. А прочесать район и найти цель — вопрос упорства и везения. И решился этот вопрос явно не в нашу пользу. Остается только догадываться, почему боевики Караваева меня раньше не достали. Очевидно, их сбило со следа близкое расположение Казанского вокзала. Там они, очевидно, меня и разыскивали.
— Падла! — выругался Руслан, когда «Фольксваген», обгоняя, зацепил крылом ползущий впереди грузовик.
Автомобиль повело юзом и чуть не вынесло на встречную полосу, но Руслан успел его выровнять. Случайная микроавария позволила нашим преследователям наверстать упущенное, и я уже рассмотрел за кормой торжествующую физиономию Виктора Сергеевича Музыканта. Рядом с ним, высунув ствол автомата в окно, подпрыгивал от нетерпения заплечных дел мастер Ланцет. Шанс реабилитироваться в глазах начальства и жажда наживы гнали их неудержимо вперед. А личные счеты удесятеряли повсеместное желание выиграть гонку. Микроавтобус почти поравнялся с нами и стал обходить «Фольксваген».
— Достали, козлы, — лихо тормознув, Руслан пропустил вперед и его, и следующую автоматную очередь.
С пешеходной зоны донеслись вопли разбегавшихся в разные стороны прохожих.
— Все равно тачка застрахована! Держись, Саня, за свое мужское достоинство! — пригнувшись к рулю, Руслан утопил педаль газа.
«Фольксваген» рванул с места и, врезавшись по касательной в борт микроавтобуса, столкнул его на пути под колеса наезжающего трамвая. Лобовой удар — это я успел заметить прежде, чем мы умчались вдаль, — смял кабину дерзких наших преследователей и умножил потери любительской труппы Караваева до четырех единиц. Как-то их там Варан с Глыбой встретили? «Здорово, соколы! — поприветствовал их, быть может, Глыба. — Хороша ли была охота?!» — «Да так себе охота! — быть может, ответил экспедитор «Третьего полюса». — Фарта не было! Ну, а вы тут как, черти, живете?!» — «А черти — это не мы! — поди, разъяснил ему Варан. — Черти сейчас появятся!»
— Сваливаем! — бросил Руслан, загоняя изувеченное авто в ближайший переулок.
— С ней-то как? — выбравшись на тротуар, я не без сожаления посмотрел на разбитую машину.
— Сообщу об угоне. — Руслан зашагал, не оглядываясь, прочь. — Сейчас о другом надо подумать!
И я знал, что этим другим был я. «Настоящий друг, — сказал Проявитель, — проявит себя тогда, когда фортуна сыграет с нами злую шутку». Шутка. Это сказал сатирик
Энний Квинт, автор эпической «Летописи» (от Ромула до ихних дней).
ГЛАВА 20 А НАДО БЫЛО МНОГОЕ УСПЕТЬМы спорили до хрипоты уже минут пятнадцать. Так долго мы спорили только раз: лежа за камнями под шквальным огнем солдат ислама. Мой товарищ был ранен осколком противопехотной мины, разорвавшей в клочья прапорщика Сомова. Осколок засел у Руслана в бедре, а сам Руслан — у меня в печенках. Тогда он требовал, чтобы я уходил один, теперь же категорически настаивал, чтобы я взял его с собой.
— Моя это проблема! — продолжал я упорствовать. — Если тебя там положат, я же последней гнидой стану!
— Значит, ты хочешь меня в последние гниды определить?! — Негодование переполнило Руслана и полилось через край. — Ты, значит, снова первой останешься, а я опять последней буду?!
Крыть мне было нечем, и я отступил. С большим облегчением, надо сознаться. Руслан стоил дюжины караваевских наемников. При удачном раскладе с его помощью я мог не только вытащить Марину из этой передряги, но и выскочить сам.
На все про все оставалось 18 часов, а успеть надо было многое. Прежде всего — съесть блины, коих Руслан заказал целую гору. Застеленные блинами тарелки источали дразнящий аромат, возбуждая желание взяться за еду всерьез и надолго.
До того нам пришлось отстоять небольшую очередь в блинной через дорогу от станции метро, но даже и небольшая очередь после парочки тех, что выпустил в нас из «Калашникова» Ланцет, привела Руслана в сильное раздражение. Он вообще отвык от очередей. Руслану проще было отстоять какую-нибудь безымянную высоту от наседающих «духов», чем эту очередь.
