В комнате стояла тишина. Кроме доктора Донелли, за столом сидело еще четверо: два психиатра и специалисты по художественной терапии и ведению дневника. Кэти, занимавшаяся изучением ее дневника покачала головой.
— Доктор, ни одна из личностей Лори, писавших в ее дневнике, не признается в убийстве Элана Гранта.
— Я это знаю, — сказал Джастин. — Я просил Лори поехать с нами в Клинтон, в дом Гранта, и воспроизвести картину случившегося в тот вечер. Во время абреакции она наглядно изобразила, как сидела у кого-то на коленях в кресле-качалке, но наотрез отказывается проделать то же самое со своими воспоминаниями о смерти Гранта.
— Это говорит о том, что ни она, ни ее личности не хотят вспоминать, что там произошло?
— Возможно.
— Доктор, ее последние рисунки были более подробными, особенно, когда она рисовала неподвижную женскую фигуру. Взгляните на это. — Пэт, специалист по художественной терапии, раздала рисунки. — Теперь уже хорошо видно, что на шее у женщины висит какое-то украшение. Может быть, она расскажет нам об этом?
— Нет. Она лишь скажет, что совершенно не умеет рисовать.
Часом позже, когда Лори вошла в кабинет Джастина, на ней был розовый льняной жакетик и белая юбка в складку. С ней была Сара, и на комплимент Джастина о наряде Лори она ответила ему сдержанной улыбкой.
— Я приметила его, когда вчера вечером ходила в магазин, — пояснила она. — К тому же сегодня особенный день.
— Свобода, — тихо сказала Лори, — недолгая, пугающая и тем не менее желанная. — Затем она неожиданно добавила: — Может мне уже попробовать лечь на вашу кушетку, доктор?
— Ну что ж, прошу, — как можно естественнее ответил Джастин. — А почему именно сегодня?
Она скинула туфли и легла.
— Может, просто потому, что мне с вами двумя так хорошо, и в этой новой одежде я чувствую себя как раньше. К тому же мне очень хочется побывать в нашем доме перед тем, как мы переедем. — Она помолчала. — Сара говорит, что после того, как я признаю себя виновной, у меня будет шесть свободных недель до вынесения приговора. Прокурор согласен ходатайствовать перед судьей о моем освобождении под залог до этого времени. Я знаю, что, как только мне вынесут приговор, я отправлюсь в тюрьму, поэтому я собираюсь прожить эти шесть недель в свое удовольствие. Мы будем играть в гольф, устраиваться на новой квартире, чтобы мне было о чем вспоминать, пока я буду отсутствовать.
— Надеюсь, ты не будешь забывать приходить на мои сеансы, Лори?
— Конечно, нет. Мы будем приезжать к вам каждый день. Просто мне хочется успеть сделать так много. Мне хочется покататься на машине. Я всегда любила сидеть за рулем. У Грега новая машина. На следующей неделе я хочу поехать поиграть с ним в гольф. — Она улыбнулась. — Как приятно думать о том, что я поеду с ним и больше не буду бояться его. Поэтому я не боюсь лечь на кушетку. Я знаю, что вы тоже не обидете меня.
— Конечно, нет, — сказал Джастин. — Ты любишь Грега, Лори?
Она покачала головой.
— Это слишком сильно сказано. Мне трудно сейчас кого-то любить, по крайней мере так, как вы имеете в виду. Но ведь все обычно начинается с того, что просто приятно с кем-то быть, правда?
— Да, Лори. Могу я поговорить с Кейт?
— Если хотите, — ответила она безразличным тоном.
Уже в течение многих недель Джастину не приходилось гипнотизировать Лори, чтобы вызывать другие личности. Лори села, расправила плечи, прищурила глаза.
— Что на этот раз, доктор? — Они услышали голос Кейт.
— Кейт, я несколько обеспокоен, — сказал Джастин. — Я хочу, чтобы Лори внутренне успокоилась и чтобы все, что произошло, более не тревожило ее, но прежде нужно узнать всю правду. А она все глубже прячет ее.
— Доктор, вы мне уже порядком надоели. Вы можете сказать прямо, что вам надо? Она готова принимать лекарства. Она поклялась, что ни за что не будет ночевать дома, а теперь хочет опять вернуться туда. Она понимает, что ее родители погибли в результате несчастного случая, а не по ее вине. У парня на станции техобслуживания, где она договорилась насчет ремонта своей машины, были волосатые руки. Она не виновата, что из-за этого до смерти испугалась его. Она все прекрасно понимает. Вам этого мало?
— Послушай, Кейт, ты знала, почему Лори отказалась от осмотра своей машины и ни разу не сказала мне об этом. А почему ты сейчас решила мне сказать?
Сара вспомнила Сэма, механика станции техобслуживания в городке. Она только вчера заправляла у него свою машину. Сэм работал там с конца прошлого лета. Он был крупный, со здоровыми ручищами. Вчера он был в рубашке с коротким рукавом, и она обратила внимание, что даже кисти его рук были покрыты густыми кудрявыми волосами.
Кейт пожала плечами.
— Я говорю, потому что уже устала от секретов. К тому же этой плаксе в тюрьме будет безопаснее.
— Безопаснее от чего? Безопаснее от кого? — тут же спросил Джастин. — Кейт, ты делаешь ей только хуже. Расскажи все, что ты знаешь.
— Я знаю, что, пока она на свободе, они могут добраться до нее. Она никуда не денется, и она это знает. Если она вскоре не отправится в тюрьму, это случится.
— Кто угрожал ей? Кейт, прошу тебя. — Джастин упрашивал и чуть ли не умолял ее.
Она покачала головой.
— Доктор, я уже устала повторять вам, что я не знаю всего, а мальчишка, который знает, не хочет с вами разговаривать. Он очень сообразительный. Вы меня утомили.
Сара смотрела, как с лица Лори исчезло выражение агрессивности, она вновь легла на кушетку, ее глаза закрылись и дыхание стало ровным.
— Кейт теперь вряд ли появится, — прошептал Джастин Саре. — По некоторым причинам она считает свою работу законченной. Сара, взгляни на это. — Он протянул ей рисунки Лори. — Посмотри на эту неподвижную фигуру. Тебе ни о чем не говорит это ожерелье на ее шее?
Сара нахмурилась.
— Что-то знакомое. Я где-то видела его.
— Сравни эти два рисунка, — сказал Джастин. — Они самые подробные из всех. Здесь виден овал с бриллиантами в центре квадрата. Это тебе о чем-то говорит?
— Странно… — произнесла Сара. — У матери было несколько красивых украшений. Они хранятся в сейфе. Среди них есть один кулон. Маленькие бриллианты обрамляют центральный камень. Что же это за камень? Аквамарин… нет, не аквамарин. Я сейчас вспомню… это…
— Не произноси этого слова. Оно запретное. — Это был звонкий, встревоженный, но решительный мальчишеский голос. Лори приподнялась и пристально смотрела на Сару.
— Что за запретное слово? — спросил Джастин.
— Не произноси его. — Мальчишеский голос из уст Лори звучал одновременно и требовательно и просяще.
— Ты тот самый мальчик, который хотел поговорить с нами в прошлом месяце? — спросил Джастин. — Мы до сих пор не знаем, как тебя зовут.
— Запрещено называть имена.
— Может, тебе это и запрещено, но Саре-то можно. Сара, ты помнишь, какой камень был в центре маминого кулона?
— Это был опал, — тихо сказала Сара.
— Что у тебя связано с опалом? — спросил Джастин, повернувшись к Лори.
Сидевшая на кушетке Лори потрясла головой.
Выражение ее лица стало естественным. Она выглядела несколько озадаченной.
— Я отключалась? На меня вдруг напал сон. О чем вы меня спрашивали? Опал? Это драгоценный камень. Сара, кажется, у мамы был красивый кулон с опалом.
Опал чувствовала возраставшее в ней напряжение, это неизменно происходило всякий раз, когда они проезжали дорожный указатель «Риджвуд». «Мы выглядим совершенно иначе», — успокаивала она себя, разглаживая на коленях темно-синее с белым рисунком платье строгого покроя с длинными рукавами и узким ремешком. Туфли и сумочка тоже были темно-синими. Из украшений на ней была лишь нитка жемчуга и обручальное кольцо. Несколько часов назад она сделала стрижку и покрасила волосы, и теперь каждая прядь волос пепельного цвета была аккуратно уложена в прическу. Она надела большие синеватые солнцезащитные очки, неуловимо менявшие овал лица.
— Ты потрясающе выглядишь, Карла, — одобрительно заметил Бик перед выездом из «Виндхэма». — Не волнуйся. Нет ни малейшего шанса, что Ли узнает тебя. А что ты скажешь обо мне?
Он надел белую накрахмаленную рубашку, бежевый однобортный летний костюм и галстук в бежево-белых тонах с коричневыми крапинками. Его волосы были абсолютно седыми. И хотя он отпустил волосы немного длиннее, но зачесал их назад так, чтобы не было видно тех волнистых прядей, которыми он так гордился в молодости. Он также сбрил волосы с кистей рук. Его вид полностью соответствовал образу почтенного священника.
Они свернули на Твин Оукс-роуд.
— Вот этот дом и был розовым, — язвительно усмехнувшись показал Бик. — Постарайся больше не упоминать его и не называй малышку Ли. Называй ее Лори, когда будешь обращаться к ней, и вообще старайся говорить поменьше.
