Ознакомительная версия.
– Кто такой? Откуда?.. Документы есть?.. – дуло пистолета, который держал в руках Майков, смотрело в сторону незнакомца.
В ярком свете фонаря тот держал руки с раскрытыми ладонями перед собой, точно намеревался подобным образом защититься от пули.
– Я Викентьев, тоже дачник… Тихомиров сказал мне: вы приехали, – выкрикивал незнакомец. – Я могу кое-что сообщить вам… Уберите, пожалуйста, пистолет!..
Агент немного опустил дуло.
– За несколько дней до смерти Шеина я видел в лесу нездешних людей. Они наблюдали за дачей старика…
– Сколько их было?
– Трое… Один из них, я заметил, держал в руке маску из папье-маше… Знаете, в такие играют дети. На резиночке. Это было лицо Леонида Ильича Брежнева.
* * *
– Это первый и пока единственный океанариум в нашей стране! – бодро произнес Виталий Брежнев.
Петренко и Исаев ожидали встретить немощного глубокого старика, но ихтиолог оказался подтянутым, моложавым мужчиной с коротко стриженым ежиком седых волос. На нем был отлично сшитый темно-серый костюм, отполированная кожа дорогих ботинок сияла глянцем.
За стеклянной стеной царила непонятная визитерам тревога. Везде, до куда взгляд мог проникнуть в толщу воды, метались обитатели океанских глубин самых разных форм и расцветок. Стайка рыб, похожих своей расцветкой на зебр, как по команде кинулась в сторону, преграждая путь скату истерически размахивавшему широкими плавниками-крыльями. Наперерез им откуда-то из дальних пределов огромного аквариума вылетел маленький осьминог с покатой головой и длинными, слегка закрученными на конце щупальцами.
Резко поменяв направление движения он вдруг бросил свое тельце в сторону, а стайка зеброобразных рыб, словно в ее центре произошел взрыв, разлетелась, как искры фейерверка.
Скат канул ко дну и через короткое мгновение исчез из виду. А на сцену уже выплыло новое действующее лицо – большая рыбина с раздутым шипастым туловищем и вытаращенными глазами. Несообразно своим солидным размерам, она двигалась торопливыми дерганными зигзагами, словно в панике разыскивая место, в котором можно было бы спрятаться.
Завороженные этой картиной за толстым стеклом, агенты не могли оторвать от нее глаз.
– Они всегда так?.. – пробормотал Исаев, поворачиваясь к профессору-ихтиологу.
– Нет… – голос Брежнева звучал сдавленно. – Эти твари ведут себя странно. Похоже, у нас какая-то проблема…
Не успел он проговорить это, в зал с высоким потолком по которому в хаотическом беспорядке было расставлено с полдесятка широких кожаных кресел, вбежал человек. Распахнутая им дверь медленно закрылась.
– Вас там… – громко начал этот средних лет мужчина в салатовом халате, еще когда с Брежневым его разделяло значительное расстояние. Тут же он заметил незнакомцев и осекся. Подошел к ихтиологу, что-то проговорил ему на ухо. Отстранившись, завершил:
– Это срочно!..
Брежнев повернулся к агентам.
– Извините, я должен на некоторое время отойти!.. – проговорил он каким-то неестественным, упавшим голосом и не дожидаясь реакции направился к двери.
Агенты оцепенели. Петренко одолевало безотчетное желание кинуться вслед за профессором и, схватив за локоть, удержать его.
Сильный удар, сотрясший прочное стекло, заставил агента повернуться. Акула длиной в несколько метров сходу впечатала тупое рыло в прозрачную стену гигантского аквариума. Затем она подалась назад: Петренко увидел ощеренную пасть, два злобных глаза. Акула стремительно ушла на глубину.
Рыбы за стеклом продолжали танцевать какой-то тревожный, невротический танец.
– Ладно, шеф… – Никонов отвечал за направления, где требовалась работа с современными электронными средствами связи. – Как только смогу получить хоть какой-то результат – тут же выйду на связь.
– О'кей, – Гараничев дал отбой. Схлопнул трубку, положил мобильник на лакированную деревянную поверхность.
Фотографии президента и колокольни лежали перед ним тут же на столике. Единственный звук, доносившийся до ушей – плеск воды в фонтане. Остался среди тропических зарослей на ночь, поступив вопреки предупреждению, которое сделал ему… Сад Коммунизма.
Гараничев усмехнулся: раньше, бывало, угрожали, но впервые опасность исходила от папоротников, пальм, стройных кипарисов.
Все же испытывал страх. Время шло. Подчиненных не вызывал намеренно. Хотел получить информацию, – расставить в этой истории все по местам. Почему-то казалось: угроза не пустой звук. Если не спугнет противника, тот попытается его убить. Но как это сделает?..
Гараничев обернулся: никого.
Лежавший на столике мобильный телефон завибрировал.
Кремль. Рабочий кабинет президента Российской Федерации
– Я думал что к вам, как к лицу, которое мне поручено охранять, мне можно войти в любое время!..
– Я занят, – произнес президент. – Вы, Виктор Степанович, в последнее время становитесь просто назойливы…
Чуприкова передернуло, но он моментально взял себя в руки и заговорил энергичным, деловым тоном:
– Хотел просить вас о содействии… Моих полномочий как начальника охраны недостаточно. Мне нужна возможность выходить напрямую на вычислительный центр службы безопасности.
– Зачем вам это? – устало спросил президент. Руки его покоились на крышке письменного стола. Раздраженный взгляд устремлен куда-то в основание зеленого малахитового корпуса стоящих на нем часов.
– Я хочу применить математические программы при поиске основного обстоятельства. Обстоятельства – ключа, обстоятельства – кода. Я уверен, такое существует! Оно объединяет все четыре убийства – Кеннеди, Брежнева, Андропова и Черненко!
* * *
Гараничев взял мобильник не сразу. Уже видел – номер ему не знаком.
«Все же звонок это лучше… Лучше, чем что?.. Нож или удавка?»
– Алло…
– Михаил Павлович, вы по-прежнему в Кремле?..
«Свиридов!.. Пользуется странным номером. Что это значит?» Меньше всего Михаил Павлович ожидал теперь получить звонок от начальника.
– Жду вас у себя. Выезжайте немедленно. Поговорим, – тон Свиридова был сердитым.
В трубке зазвучали короткие гудки. Гараничев в который раз за короткое время обернулся, – за спиной никого не было.
Выполнив приказ шефа – а не сделать этого он не мог – Гараничев невольно исполнит желание таинственного «Сада Коммунизма»…
…Он отодвинул кресло, встал, медленно пошел к двери – там был проход во дворец. Михаилу Павловичу стыдно за то, что с каждым шагом, пройденным по каменному полу, испытывал облегчение. Напряжение и страх, сковывавшие в последние часы, отступали.
«Одно смягчающее обстоятельство: я не виноват. Покинуть Кремль вынудил Свиридов. Объяснять ему, что Зимний сад угрожает мне убийством, бессмысленно и бесполезно».
* * *
– Он придвинул что-то к люку с той стороны! – прохрипел Шастин. Агент упирался рукой в обитую железом поверхность. За ней – чердак многоквартирного дома.
Трое оказались здесь преследуя атомного Вихрова.
– Этот радиоактивный подонок запросто уйдет через соседний подъезд, – с ненавистью произнес Холмогоров.
– Он еще наверняка на чердаке!.. – Федоров испытывал разочарование.
Не заскочи Вихров в подъезд, уже бы поймали. Но двери лифта, закрывшиеся перед носом преследователей, дали ему шанс.
Холмогоров связался по рации с агентом, – тот дежурил внизу за рулем черного «ауди».
– Следи за всеми подъездами. Если выйдет… В общем ты понял…
– Так точно… Не уйдет.
– Если Вихров не на чердаке? – засомневался Шастин. – Если выскочил где-нибудь на шестом?..
– Доехал до последнего этажа и полез на чердак… Я слышал: люк хлопнул, – Холмогоров поднимался по лестнице. – Второй лифт на ремонте… Нет, там… Вот что – остаешься здесь!.. С Федоровым попробуем залезть на чердак через другой подъезд…
Через две минуты они выбегали на улицу. Вдоль стены пробежали к соседней двери, но Холмогоров передумал заходить…
– Давай в следующий…
Заскочили в ту, что под номером четыре. Лифт свободен. В невероятном нетерпении поднялись на последний этаж…
На люке массивный черный замок, – амбарная дужка вдета в полукольца – на металлической коробке, на самом люке.
Холмогоров выхватил из-за пазухи короткоствольный экспериментальный автомат. Пули в патронах – особо крупного калибра.
Тишину разорвала очередь, – превратила замок в куски искореженного металла.
Холмогоров пропустил подчиненного вперед. Через в минуту Федоров, осматриваясь, осторожно просунул голову в квадратный проем.
* * *
В пятиэтажном старинном доме в центре Москвы горело только одно окно. Снизу, с тротуара были видны собранные по его краям тяжелые красивые гардины бордового цвета, матовый потолок с вмонтированными в него светильниками в ободках под позолоту.
Ознакомительная версия.
