— Как это он сумел раздобыть кишечную палочку? — удивился Тони, но обращался явно не ко мне.
Мари покачала головой. Она уже не казалась такой самодовольной. Чему лично я был рад.
— Может быть, это не он? — сказала она. — Он мог поручить кому-нибудь из помощников.
— Разве те не сказали бы нам?
— Нет. Это ведь его помощники, а не наши. И всегда были его. Вот потому-то я и говорю…
— Кто? — спросил я, доведенный до исступления тем, что они ведут себя так, словно меня здесь нет. — О ком, черт возьми, вы говорите?
Телефон на кофейном столике зазвонил — звук был неожиданный, пронзительный и грубый. Томпсоны посмотрели на аппарат. Тот продолжал названивать. Наконец, выждав шесть звонков, Мари наклонилась вперед и взяла трубку. Послушала.
— Хорошо, — сказала она. — Спасибо.
Выражение ее лица изменилось удивительным образом. Она посмотрела на мужа, внезапно сделавшись лет на восемь старше.
— Избавься от него.
Тони взял меня за руку и подвел к двери. Он держал меня крепко и больно.
— Послушайте, — сказал я, но в следующий миг уже стоял в коридоре. Дверь за мной закрылась.
Я не сразу отошел. Мгновенье спустя я услышал приглушенный голос Мари:
— Хейзел пропала.
Выходя обратно на солнышко, я увидел Большого Уолтера, который замер посреди стоянки. В руке он держал бейсболку. И выглядел как-то непривычно.
— Ты в порядке?
Он поднял на меня глаза.
— Не знаю, — сказал он. — Слышали, миссис Уилкинс пропала?
— Только что узнал. Но ведь она могла куда-то уехать, правда?
Уолтер покачал головой.
— Я только что из ее квартиры. Мелда меня впустила. Я много раз бывал у миссис Уилкинс, починял разное. Самый, мать его, аккуратный дом, какой мне доводилось видеть. А теперь там все перевернуто, будто кто-то что-то искал и разъярился из-за того, что не нашел. Одежда разодрана, мебель перевернута, все поломано.
— Ясно, — сказал я, отходя. — Надеюсь, скоро все разъяснится.
Фраза прозвучала неубедительно. Мне было наплевать. Я направился к машине. С делами здесь покончено, надо ехать. Только я не знал куда. Может, вернуться в больницу?
Отпирая машину, я услышал шаги, обернулся и увидел, что ко мне быстро приближается какой-то мужчина. Он показался мне знакомым, и я понял, что видел его накануне и еще подумал тогда, не ищет ли тот квартиру.
— Привет, — сказал он.
Все произошло очень стремительно: стало больно, а потом мир затянуло красно-черной пеленой.
Глаза у меня были открыты. Я находился в бело-сером пространстве, отдельные частицы которого совершали медленное вращение, словно кружила стая белых птиц. Они пытались сложиться во что-то определенное, хотя явно не знали, во что именно. Я заморгал и пришел в себя, ощущая головокружение и тошноту.
Я чувствовал запах пыли и бетона.
Перекатился на бок. Рядом со мной было что-то твердое, засыпанное песком. И серое. Часть этого серого была прямо подо мной — я лежал щекой на плоской плите. Оставшиеся части серели чуть поодаль — вроде бетонные блоки. А за ними было несколько цветных пятен. Размазанное ярко-оранжевое пятно, нечто бледно-бежевое. Хоть что-то, за что можно зацепиться взглядом. Я снова заморгал, на этот раз сознательно, и сосредоточился на цветных пятнах. Краски переливались, затем внезапно слились в нечто знакомое.
Хейзел Уилкинс.
Я быстро сел, отчего голова снова закружилась, а к горлу подступила тошнота.
— Полегче, — проговорил кто-то. — Не спеши.
Хейзел сидела, привалившись к стене из бетонных блоков в десяти футах от меня. Она была завернута в оранжевое одеяло. Хотя нет, она вовсе не сидела. Ее привалили к стене. Голова свешивалась набок. И тоже была серая. Женщина казалась маленькой и мертвой. Я никогда раньше не видел мертвецов, но Хейзел показалась мне по-настоящему мертвой.
Я обалдело дернул головой, поворачиваясь в ту сторону, откуда шел голос. У другой стены, привалившись к ней спиной, сидел мужчина. Тот самый, которого я видел на стоянке «Океанских волн», тот, что сказал мне: «Привет». Темные волосы, тронутые сединой. Мужчина выглядел спокойным и внимательным.
— Тебя зовут Уильям Мур, верно?
Перед ним на полу лежали мои телефон, бумажник (его содержимое было аккуратно выложено отдельным рядом), ключи от машины и пачка сигарет. Четыре предмета образовывали четыре точки полукруга из пяти точек. Пятой был пистолет.
Я попытался заговорить, но получилось какое-то сырое чавканье, как будто кто-то вытянул ногу из грязи.
Незнакомец протянул руку, взял стоявшую рядом с ним небольшую пластиковую бутылку с водой и бросил мне. Я даже не пытался ее поймать. Моя рука еще не оторвалась от пола, когда бутылка пролетела мимо. Я повернул голову и увидел в нескольких футах от себя обломки кресла, а в середине между ними, как мне показалось, лужу засохшей крови. Рядом валялись обрывки холстины. Бутылка с водой остановилась среди этого мусора. Я решил, что обойдусь и без нее.
Я поднял голову. Надо мной был недостроенный потолок, несколько больших окон, закрытых парусиной.
— Где мы?
— На Лидо.
— Как я сюда попал?
— Я запихнул тебя в твою машину и привез. Если честно, я и сам удивился, что все так получилось, но, наверное, на этой неделе у меня полоса везения.
Я больше не мог смотреть на Хейзел.
— Это ты ее убил?
Тот ничего не ответил. Я решил, если бы убил не он, то ответил бы сразу, значит, это подтверждает мою догадку. Никогда еще мне не доводилось находиться в одной комнате с убийцей. И если ты убил одного, что помешает тебе убить еще нескольких, в особенности если ты способен усадить мертвое тело в угол, беседуя при этом с человеком, которого только что похитил у всех на виду?
Я не знал, полагается ли беседовать с людьми, прежде чем убить их. И понадеялся, что все-таки нет.
— Это ты… ты убил Кэсс?
— Понятия не имею, кто это.
— Девушка.
— Нет, я не убивал. Когда это случилось?
— Прошлой ночью.
— В котором часу?
— Точно не знаю. Поздно.
— Она была тебе дорога? Это была твоя девушка?
— Нет, — ответил я. Она была не моя девушка, но от его вопроса я вспомнил, как мы сидели с Кэсс на полу и разговаривали. — Просто знакомая.
— Ясно.
Мужчина посмотрел на меня, словно принимая какое-то решение, затем поднялся и пошел. Я обрадовался, заметив, что тот оставил оружие на прежнем месте.
Он присел на корточки передо мной, вытащил что-то из кармана пиджака и показал мне. Это была фотография размером десять на пятнадцать.
— Знаешь кого-нибудь из них?
Снимок был отпечатан совсем недавно, но вот сама фотография сделана давно. Это можно было понять по краскам и прическам. Какая-то компания сидела за столом в ресторане. Я уже собирался покачать головой, но тут узнал место — стол стоял на боковой террасе ресторана «Колумбия» на Серкле, — а в следующий миг начал узнавать и лица.
— Тот, что посередине, — Фил Уилкинс, — сказал я. — Во всяком случае, похож. Я видел его всего пару раз.
Произнося эти слова, я невольно посмотрел на Хейзел. Почти все время, что я прожил в Сарасоте, та пыталась приспособиться к жизни после смерти любимого человека. Теперь эта проблема отпала. Я понял, что, сидя у стены, она кажется более умиротворенной, чем раньше.
— Да, — раздраженно ответил похититель. — Это я ее убил. Но это был несчастный случай. И хочу, чтобы ты это знал.
Я уставился на него, не зная, стоит ли верить словам такого человека или хотя бы части из них.
— Ясно.
— У меня нет причин тебе лгать, — сказал он. — Ладно. Кто остальные?
— Молодого парня рядом с Уилкинсами я не знаю, — сказал я. — Но слева, мужчина с блондинкой… кажется, это Питер Грант. Точно, он. Владелец «Недвижимости на побережье». Я там работаю. И… Господи, ну конечно, пара по другую сторону. Их я тоже знаю.
— Тони и Мари Томпсон.
— Что это за фотография? Откуда она у тебя?
Фотография исчезла в кармане незнакомца.
— Забавно, — произнес он, хотя в его тоне не было и намека на веселость. Он казался усталым и подавленным, как человек, дела которого идут из рук вон плохо. — Я увез тебя по той причине, что ты только что вышел от Томпсонов. Я подумал, может, ты поможешь устроить мне встречу с ними. Это мы еще решим. Но сейчас до меня вдруг дошло, что у нас с тобой может оказаться гораздо больше общего.
— О чем это ты?
Он протянул руку к вырезу футболки и оттянул вниз. На груди под самой шеей тянулись буквы, точно сделанные ножом — старая, непрофессионально выполненная татуировка. Одно-единственное слово: ИЗМЕНЕН.
Наверное, у меня все было написано на лице. Тот хмыкнул и выпустил натянутую ткань.
— Однажды утром проснулся и увидел, — пояснил он, поднял бутылку с водой и протянул мне. — Наверное, меня накачали наркотиками. Не помню, как той ночью добрался до дома. У меня были синяки на боках и царапины на руках, как будто от чьих-то ногтей. Длинных ногтей, женских. Я принял душ, пытался смыть надпись перекисью водорода, пытался хоть что-нибудь вспомнить. А через полчаса приехала полицейская машина. Знаешь копа по фамилии Баркли? Он еще служит?
