Позади раздавались треск бьющихся стекол, ветер разносил огонь повсюду, вокруг слышалось устрашающее потрескивание, казалось, весь дом превратился в сплошной крик.
Аманде померещилось, что она слышит голоса своих подруг, чьи тела превращались в пепел там, внизу, в подвале.
Тутти опять втащила ее в дом, в горящий ад. Жар был настолько сильный, что Аманде казалось, что они сгорят здесь заживо.
Обнявшись, они сделали несколько шагов назад в дом, пол обжигал ноги.
На какое-то мгновение Аманда подумала, что Тутти, наверное, захотела вернутся в подвал, к остальным подругам, чтобы убедиться, что они действительно мертвы, чтобы не бросать их в этом раскаленном пожарище.
На мгновение Тутти остановилась и посмотрела на Аманду. Лицо ее сияло и было почти спокойным.
— А теперь говори, что такого важного ты должна оставить? — всхлипывая, спросила Аманда.
— Тебя. Я должна оставить тебя, — прошептала Тутти, улыбаясь.
Аманда посмотрела на нее, ничего не понимая, потом покачала головой.
Она открыла рот, но уже не обращала внимания ни на дым, ни на огонь. Она видела только Тутти и нож, который та вытащила из тела Лючии.
— Ты думала, что хитрее меня. Правда? Хитрее меня? Вы думали, что хитрее, вы все так думали. Но это не так. Вы — мертвы. А я живая. Потому что… я… я… самая… хитрая. Я!
Глаза Тутти были наполнены ненавистью, своим взглядом она словно затягивала Аманду в бездонный колодец.
Аманда не могла сдвинуться с места. А куда она могла бы убежать?
Тутти была повсюду — огромная, она, казалось, заполняла собой все пространство.
И вдруг она вскрикнула, раскрыв рот, полный блистающих белизной зубов. Согнулась и ухватилась за ногу.
На полу позади нее лежала Лючия, размахивая острой головешкой от сгоревшей мебели. Из раны сочилась кровь и, падая на раскаленный пол, шипела.
Со звериным воплем Тутти набросилась на Лючию с кулаками. У нее в руках был нож, но она забыла о нем. Лючия, защищаясь, подняла руку, лезвие ножа распороло ей ладонь.
Тутти затаилась, словно хищный зверь.
Аманда не поняла, что нашло на нее в тот момент.
Это была не она, а какое-то другое создание. Она вытащила из кармана сухой жесткий прутик и вонзила его в ухо Тутти. Та запрокинула голову, наклонилась и взвыла, повернувшись к огню.
Быстрым движением Аманда схватила какой-то горящий рядом предмет, возможно кресло, и с силой опустила его на голову Тутти, а потом била, била, не обращая внимания ни на крики, ни на отскакивающие деревянные головешки, ни на ее несчастные слабеющие руки, что прикрывали низ живота и раны.
Когда уже тело, а точнее жуткое кровавое месиво, бездыханно лежало у ее ног — лицо прикрыто горящими волосами (она никогда не сможет забыть ее лицо, оно будет постоянно появляться в кошмарных снах), — только тогда Аманда поняла, что эти вопли были ее собственные, и перестала кричать.
Лючия, скорчившись, лежала на полу, возможно, она была мертва, но Аманда не стала терять время, чтобы убедиться в этом. Она взвалила ее на плечо — Лючия была не тяжелой — и потащила к выходу из туннеля.
Все время, пока она несла Лючию по туннелю, дым преследовал их, и Аманде не хватало воздуха. Дыхание было хриплым, болезненным, каждый шаг давался с трудом, но все же она шла. Лючия, возможно, уже не дышала.
Однако Аманда не могла оставить ее, она ни за что не оставила бы ее, свою подругу, свою последнюю подругу.
Она не сразу заметила, что туннель закончился, и продолжала идти еще несколько метров. Потом упала, откашливаясь, даже, скорее, извергая из себя сгустки слизи и желчи.
Потом Аманда с трудом доползла до Лючии, неподвижно лежащей на траве. Лючия неожиданно повернулась на бок, ее начало рвать.
Аманда склонилась над ней, обняла, поцеловала ее взмокшую от пота голову.
Вдалеке полыхала вилла Камерелле.
По дороге с включенными сиренами мчались пожарные машины. Аманда замерла, ее глаза были красными, как у жалкого растерянного животного, и наполнены сумасшедшим страхом.
Когда фары машины ослепили ее лицо, она потеряла сознание.
Десять дней спустя
Аманда сидит на кровати. Рядом с ней на простыне — раскрытый журнал.
Больница, где лежит Аманда, частная, очень респектабельная и дорогая.
Простыни дышат свежестью, в палате стоят неброские цветы.
Аманда смотрит на забинтованные руки. Еще трудно шевелить ими, но она вовсе не из-за этого не листает глянцевые страницы журнала.
Аманда сейчас думает, вспоминает и кого-то ждет.
И вдруг дверь открывается, появляется суровая и строгая санитарка-церберша, а вслед за ней — Лючия.
Она в кресле на колесиках, голова перевязана, тело забинтовано: у нее много ран, но она здесь, и этого Аманде достаточно.
Их визиты друг к другу стали ежедневным ритуалом, от которого они не смогли бы отказаться. Началось это с первых дней пребывания в больнице, когда Аманда часами сидела у изголовья Лючии в ожидании, когда та придет в себя после операции.
Лючия наловчилась передвигаться в коляске, мгновение — и вот она уже рядом с кроватью Аманды.
Они молча улыбаются друг другу. Санитарка все еще стоит в дверях, а им совсем не хочется, чтобы кто-нибудь услышал, о чем они разговаривают друг с другом.
Санитарка в накрахмаленном халате, она улыбается, ее руки скрещены на огромной груди.
Аманда с ней тоже подружилась, но сейчас ей хочется, чтобы она поскорее ушла.
Санитарка ненасытна, ей всякий раз хочется услышать новые подробности случившегося, свежие детальки, чтобы посудачить с другими санитарками в комнате отдыха, где они вместе пьют чай и кофе.
Обычно Аманда не отказывает ей, но сегодня и впрямь не хочется говорить.
Она уже и так столько раз рассказывала эту историю, будто выученное наизусть стихотворение. И не только ей, а еще полиции, следователю из прокуратуры, всем, кто интересовался.
Лючии тоже уже наскучило рассказывать о случившемся, но она это делает хладнокровно, с компетентностью профессионала, и по этой причине стала бесценным свидетелем.
В печати уже опубликовано все, о чем можно было написать, за исключением некоторых подробностей, о которых умолчали из сочувствия к родным несчастных жертв, и еще некоторые вещи, о которых никто никогда не узнает, потому что Аманда и Лючия предпочли о них умолчать.
Им не надо было даже договариваться между собой, о чем не стоило говорить, но ни одна из них не рассказала подробностей заключительных эпизодов в доме, когда начался пожар.
Теперь Аманда поняла, как Лючия была коварно обманута Тутти, как она подозревала, что убийц могло быть двое, как почти убедилась, что Аманда тоже соучастница.
Лючия была почти убеждена в этом, почти, но не совсем, поэтому она собрала последние силы, доползла до нее, когда кругом все горело, чтобы постараться спасти Аманду, несмотря на раны.
Они улыбаются друг другу, Лючия протягивает руку и легонько поглаживает запястье Аманды, свободное от бинтов.
Санитарка ушла, вздохнув с сожалением.
Кто знает, какими секретами они сейчас поделятся друг с другом, какие воспоминания из прошлого переворошат, наверняка подумала санитарка и вздрогнула от страха, который обычно возникает, когда смотришь фильм ужасов по телевизору, положив отекшие ноги на пуф перед креслом, и темнота вокруг мерцающего телевизора заполняется пугающими созданиями, в то время как твоя сестра, ее муж и дети мирно спят в своих комнатах.
Но Аманда и Лючия не хотят ворошить ничего из прошлого, они навсегда закрыли за собой дверь виллы Камерелле и не хотят вспоминать о ней.
Им нужно только забыть, забыть Риту и то, что они сделали с ней много лет назад, и Тутти, и то, что она пыталась расправиться с ними.
Забыть расплавившийся в огне кожаный чемоданчик с металлической застежкой и его содержимое, сгоревшее теперь навсегда.
