На следующее утро Лейк проснулась из-за приглушенных звуков на кухне — текла вода, сковорода царапнула по конфорке. Ее мысли путались, и ей вдруг показалось, что на кухне Уилл и что он пользуется плитой, хотя не должен делать этого. Но потом она вспомнила, где находится — и что случилось.
В тусклом свете, падающем через окна гостиной, она нашла свою сумочку и платье, а затем пошла в ванную комнату, которую ей вчера показал Арчер. Включив воду, проверила свой телефон и увидела срочное сообщение от Молли, наконец отозвавшейся на просьбу Лейк о помощи.
«Ты как? — спрашивала она. — Позвони мне». Звук ее голоса мгновенно привел Лейк в чувство.
— Привет, вы проснулись, — сказал Арчер, входя в гостиную. Он стоял в дверях кухни, на нем была свежая рубашка без галстука и темный костюм. — Как насчет завтрака?
— Было бы здорово, — сказала Лейк, вспомнив, что вчера не ужинала.
Кухня была очень приятной, как и вся квартира Арчера. Хотя все бытовые приборы он предпочитал ультрасовременные, все тут было обычным, домашним — кипы журналов и почта на стойке, открытки на холодильнике, чаша, полная бананов, на круглом деревянном столе. Позади кухни находился садик, дверь в него была открыта, и в комнату проникал легкий ветерок.
— У меня есть английские кексы, йогурт — обычный и черничный, — гранола и банановые хрустящие хлопья, которые обожает мой пасынок, но, боюсь, в них слишком много сахара.
Лейк улыбнулась:
— Обычный йогурт — звучит хорошо. И английский кекс. Но вы не обязаны ждать меня. Я сама справлюсь.
— Нет-нет, садитесь. Кофе на столе.
— У вас замечательная квартира, — сказала Лейк, пристраиваясь на стуле. — Вы давно здесь живете?
— Около пяти лет. Когда я был женат, жена настаивала на том, чтобы наша квартира была выдержана в духе Верхнего Ист-Сайда, но мне это не очень нравилось. А эту я подыскал, когда мы расстались, и мне здесь очень нравится. Наверху есть небольшой кабинет и комната Мэтта, моего пасынка. Он жил здесь целый год, пока я работал в Вашингтоне.
— Какой он?
— Он действительно хороший парень, — улыбнулся Арчер, ставя перед ней йогурт. — Учится на факультете права в Колумбийском университете. Порезать вам банан? Как видите, у меня их в избытке. Моя домоправительница думает, будто у меня недостаток калия.
Лейк тоже улыбнулась и налила себе кофе.
— Нет, у меня всего достаточно.
Намазав маслом кекс, она поставила перед собой тарелку и выдвинула из-под стола стул для Арчера. «Все это так странно, — подумала она. — Он единственный мужчина, кроме Джека, с кем я вместе завтракаю за последние пятнадцать лет».
— Нам нужно выработать план, — твердо сказал он. Неожиданно Кит Арчер снова превратился в делового человека.
— Знаю. Но мне необходимо домой, — сказала она. — Кто покормит бедного кота? А вдруг мужчина из парка поджидает меня у дома?
— Где вы живете?
— В Верхнем Уэст-Сайде.
— Я поеду с вами и удостоверюсь, что все в порядке. А оттуда отправлюсь на работу.
— Послушайте, вы не…
— Стоп! Я ни в коем случае не отпущу вас домой одну — после того, что случилось вчера.
Она ощутила облегчение.
— Спасибо.
— Это будет наш первый шаг. Из своей квартиры позвоните медсестре, о которой вы говорили, — чем скорее, тем лучше. Но есть шанс, что она тоже втянута в эти махинации?
Лейк отрицательно покачала головой:
— Я ни в чем не уверена, но Мэгги кажется мне для этого слишком простодушной.
— Это хорошо. Расскажите ей о вчерашнем нападении. Убедите в том, что ситуация чрезвычайно серьезная и что вам нужна ее помощь.
— Я очень постараюсь сделать это.
— Хорошо. Долго она там работает?
— Думаю, около трех лет. Это ей Китон оставил свои ключи, чтобы она вынимала почту.
— Будет нелегко убедить ее помочь вам, ведь, по сути, это измена интересам фирмы, — сказал Арчер и легонько постучал кулаком по губам. — Хотелось бы предоставить ей какое-то доказательство, чтобы ваша история прозвучала убедительно.
— Думаю, у меня кое-что есть, — тихо сказала Лейк. — Не настоящее доказательство, но весомое указание на то, что клиника использовала эмбрионы Алексис для подсадки другим женщинам — и что так поступают и с другими пациентками.
Он молча ждал объяснений.
— Мне кажется, я поняла, что значат те буквы.
— Вы шутите! — изумился он. — Скажите же.
— Теперь это кажется очевидным, но только лежа в темноте и увидев их мысленным взором, я все поняла. Мне кажется, одни буквы обозначают цвет глаз: «г» — голубые, «к» — карие, «з» — зеленые. Вторая группа служит обозначением цвета волос. «К» — каштановые, «с» — светлые, «р» — рыжие, а «ч» — черные.
Арчер с недоверием смотрел на нее:
— Надо же. И тогда…
— …они таким образом подбирают эмбрионы. Фиксация цвета глаз совершенно не нужна для лечения бесплодия, а даже если бы и была нужна, то зачем эту информацию зашифровывать? Но если клиника ворует эмбрионы и пересаживает их другим женщинам, тогда все меняется. Надо, чтобы у ребенка были такие же глаза и цвет волос, как у родителей. Первое свидетельство, что ребенок не ваш, — его «масть». Насколько я знаю, у голубоглазых родителей редко рождаются дети с карими глазами, а многие считают, что такое вообще невозможно.
— Верно: голубые глаза — рецессивный признак.
— Если цвет глаз и волос у детей и родителей не совпадают, последние могут начать задавать вопросы. Они могут даже ради своего душевного спокойствия сделать анализ ДНК.
— Но что случается, когда дети вырастают и их черты становятся не похожими на родительские?
— Если цвет глаз и волос такой же, это не так важно. И к тому времени родители сильно привязываются к детям. Даже если и появляются какие-то основания для подозрений, никому уже не хочется что-либо выяснять.
— Да, не надо будить спящих собак. И вам пришло это в голову, когда вы лежали на моем диване?
Лейк улыбнулась:
— Думаю, мое подсознание какое-то время работало над этим. Когда я разговаривала с Алексис, она сказала, что ребенок, которого она видела с Мелани Тернбулл, идеально соответствовал «масти» Мелани. И это замечание с тех пор не давало мне покоя.
Арчер с отвращением покачал головой:
— Цель всех этих махинаций — желание улучшить репутацию. Вы считаете, все врачи участвуют в этом?
Лейк подумала о Стиве и ощутила беспокойство.
— Не знаю, — ответила она и глотнула кофе. — Возможно, только группа, а большинство понятия об этом не имеют. Медсестры, к примеру, совершенно не в курсе подобных дел.
— И их не интересует, что это за шифр?
— Возможно, они не обращают на него внимания, поскольку буквы присутствуют только на анкетах, которые пациенты заполняют при поступлении, а не в медицинских картах, которые используются потом. Когда пациент проходит лечение, в основном все смотрят лишь на записи о процедурах и анализах.
— Вам надо убедить Мэгги просмотреть карты, чтобы понять, во многих ли есть такие пометки. Конечно, если она участвует в этом деле, то злоумышленники поймут, что вы все знаете, и это ухудшит ваше положение.
— А если нет и они застукают Мэгги за просмотром карт, она может оказаться в опасности, — сказала Лейк.
— Предупредите ее, что она должна быть очень осторожна.
— Хорошо, — кивнула Лейк, обдумывая, как подступить к Мэгги. Лучше всего сделать это при личной встрече.
— Кстати об опасности… — Арчер оторвал Лейк от размышлений. Она посмотрела на него поверх стола. Он откинулся на стуле и внимательно изучал ее. — Расскажите, что вы знаете о Китоне.
У Лейк екнуло сердце. К чему он клонит?
— Ч-что вы имеете в виду?
— Какое отношение ко всему этому имеет его смерть? Он узнал нечто такое, чего не должен был знать?
Лейк с облегчением выдохнула.
— Я тоже думала об этом, — ответила она. — Мы знаем, что кто угодно из клиники мог проникнуть в его квартиру с помощью ключей, которые лежали в ящике Мэгги.
Ей хотелось сказать Арчеру, что она видела имя Мелани Тернбулл на листке, лежавшем на столе Китона. Или по меньшей мере, что Китон собирался заявить о клинике куда следует. Может, сделать вид, будто Китон случайно проговорился? Но это лишь подстегнет любопытство Арчера, а она не должна касаться этой скользкой темы.
— Да, — согласился Арчер. Он допил кофе и поставил кружку на стол. — Мне не нравятся совпадения, и потому есть вероятность, что смерть Китона имеет отношение к махинациям в клинике.
— Что вы хотите сказать?
— Я разговаривал со своими источниками в полиции. У них есть собственная точка зрения на случившееся.
— О? — произнесла Лейк почти шепотом.
— В ночь убийства Китон занимался сексом с какой-то женщиной. Рядом с кроватью валялась упаковка от презерватива. И это объясняет, почему копы заинтересовались вами. Они проверяют всех женщин, которые оказывались на его пути.
