И не в силах больше выносить эту муку, он внезапно вонзил нож в лежащее перед ним тело и провернул его там.
Это заняло у него один год. Сначала он посетил тот город, где все началось. Постоял в темноте между двумя елочками, всматриваясь в свой дом. Потом отправился на кладбище, где был похоронен Итен, и долго глядел на могильный камень.
После всего этого вернулся в горы. Поднялся по скалам, прошел по распадкам, миновал будку лесника и Овечью пустыню, пробрался через лабиринт и пришел к сгоревшему городу. Он нашел Клер — как и говорил парень — в полуразрушенной хижине на берегу реки. У нее действительно было отрезано ухо. Борн насыпал над Клер могильный холмик. Затем он поднялся наверх к проржавевшей металлической хибаре, заглянул в туннель, прошел через ущелье по скалам и лесу туда, где под склоном оврага, ничуть не изменившись — только зеленые еловые ветки побурели, — сохранилась могила, обложенная камнями. Он не стал тревожить ее покой, лишь высыпал сверху на холмик две горсти земли, которую принес с могилы Итена и Клер. Потом взял земли с этого места, чтобы вернуться к Клер и рассыпать над могилой матери землю с могил ее сына и дочери. Спустя несколько недель он стоял на темном городском кладбище и сыпал пригоршни земли на могилку Итена.
А потом тронулся в путь.
Он лежал под деревьями, плотно прижавшись к земле. Впереди под ним простиралась цветущая долина. Прошло лето, прошли осень и зима, прежде чем он оказался здесь. Он добрался до тех, чьи имена под пытками назвал тот парень. Он заставлял их говорить — и они выкладывали ему все, прежде чем расстаться с жизнью. Он шел от имени к имени, от человека к человеку, поднимаясь все выше в их иерархии. И наконец, забрезжила надежда.
Он мотался по стране из конца в конец, менял имена, отращивал бороду, сбривал ее, нанимался на фермы, валил лес, чинил заборы, красил сараи, брался за любую работу, где не требовался номер страхового полиса. Становилось холоднее, и он сдвигался к юго-западу, но туда ему и надо было. Он шел через Канзас, Колорадо, Аризону, Калифорнию — пес всегда был с ним рядом. И вот опять наступила весна, и он лежал здесь, среди деревьев, глядя вниз, на долину.
На фоне всего этого зеленеющего и цветущего великолепия, под горкой, на которой он устроился, стоял белокаменный особняк. За ним виднелись амбары и скотный двор. В саду был накрыт стол, за которым сидели, улыбались, весело болтали Кесс, его жена, две дочери и сын.
Борн имел возможность хорошо рассмотреть их лица в оптический прицел.
Они были довольно далеко от дома, так что мало кому удалось бы добежать и укрыться там. Может, ему повезет, и он успеет перестрелять их всех, пока они будут метаться в панике, пытаясь помочь друг другу.
Он внимательно осмотрел здание. У стены гаража он заметил охранника, еще одного — за раздвижной дверью в доме. Но их можно не брать во внимание. Пока они вычислят, где он находится, он с собакой будет уже далеко, а если удача улыбнется ему, он прикончит и их, и кошку, играющую в цветнике. Вот тогда они будут полностью квиты. Теперь осталось только осуществить все это.
Он навел перекрестье прицела на мужчину… Нет — это слишком легкая смерть. Тот не испытает всех чувств, которые пришлось пережить ему. Единственный способ достичь цели — это сделать все точно так же, как сделал это сам Кесс. Но он не убьет кошку, во всяком случае, не начнет с нее, потому что это даст лишний шанс кому-нибудь из них добежать до дома. Нет, он начнет с людей — с самого маленького, а кошку пристрелит потом, когда в живых не останется никого. Если Кессу удастся сбежать, что ж, тем лучше! Он будет охотиться за ним так же, как тот в свое время охотился за Борном. О, он даст ему почувствовать, что это такое. Итак, самый младший?
Девочке, сидящей справа, было не меньше двенадцати; ее сестра и брат — явно моложе, из них двоих мальчик выглядел постарше, значит… Он прицелился в ту, на дальнем краю стола, с красивыми светло-каштановыми волосами, веснушчатую, улыбающуюся… Борн зажмурился и помотал головой. Прицелился еще раз… И снова отчаянно встряхнул головой. В прицеле он видел Сару. Он решил начать с мальчика — и тут же вспомнил об Итене. Женщина превратилась в Клер. И они все сидели там, внизу — Сара, Итен, Клер, — сидели и смеялись, и он не мог сделать этого.
Он сказал сам себе, что это чушь. Что с того, если это девочка напоминает ему Сару? Что с того, если семья внизу напоминает ему собственную семью?
И все же он не мог сделать этого.
Он решил убить мужчину. По крайней мере, в нем он не видел себя. Но и это не помогло. Он сразу же представил на его месте себя, падающего с дыркой во лбу, представил реакцию Клер, Сары, Итена — и не смог сделать этого.
Он сказал себе, что, если не сделает этого, тот человек внизу опять будет посылать других людей убить его, Борна. Он сказал себе, что если не покончит со всем этим сейчас, то уже никогда не сможет чувствовать себя в безопасности, будет всю жизнь бежать…
Но все эти уговоры уже не имели значения. Он просто не мог сделать этого.
Он сидит в своей комнате, в городке, который кажется ему чужим, иногда выходит на улицу, чаще — нет. Рядом с ним сидит пес, удивляясь, отчего это они не идут гулять. Он сидит и вспоминает, как шел от могилы Итена к могилам Сары и Клер, а потом — обратно, посыпал их землей. Он просыпается, когда видит их во сне, и порой ему кажется, что песчинкам, сыплющимся у него сквозь пальцы так же, как эти слова, никогда не будет конца.
