– Нет. Карманы поэта оказались пусты. Совершенно пусты.
– Может, он успел его выложить?
– Исключено. Мы установили, что погибший получил удар по голове при входе в квартиру. Ключи от двери валялись на полу.
– Значит, блокнот мог забрать убийца?
– Как и всё, что принес с собой поэт. В частности, магнитофонную ленту с записью репетиции вашей дочери. И сам магнитофон, кстати.
– Почему вы мне об этом раньше не доложили? – рявкнул Васильев.
– Виноват, товарищ генерала армии. Но, мы обязаны хранить тайну следствия.
– Убийца интересуется моей дочерью, слушает ее песни, следит за ней, а я узнаю об этом последним!
– Какая слежка? Что случилось?
– Страницу из этого блокнота три дня назад подбросили в машину моей дочери.
– Как это произошло? Есть свидетели?
– Я сам разберусь, – стиснув зубы, прохрипел генерал и положил трубку.
Однако опрос водителя ничего не дал. Один раз за время концерта он отходил от машины, в это время к ней мог подойти кто угодно. Водитель припомнил, что день был жарким, и цветок, скорее всего, подбросили в щель незакрытого заднего окна автомобиля.
Раздраженный генерал вез дочь домой. Вместе с ней он разместился на заднем сиденье. Охранников он отпустил.
– Всё! Без моего ведома из квартиры ни шагу!
– Папа, а как же репетиции?
– Концерты закончились, репетиции подождут.
– Я записываю пластинку.
– Сумасшедший маньяк устроил охоту за лучшими певицами. Ты хоть это понимаешь?!
– Папа, ты думаешь, что листок в машину подбросил убийца?
– Больше некому. Блокнот со стихами достался ему.
– А как же ноты? Кто сочинил музыку?
– Он и сочинил. Это способный мерзавец.
Марина затихла. На ее лице боролись страх и удивление.
– Тогда, он – гениальный композитор.
– Прежде всего, он – жестокий убийца. Про это не забывай.
Автомобиль въехал во двор добротного кирпичного дома и остановился у подъезда с высокой деревянной дверью. Генерал вышел первым. Убедившись, что рядом никого нет, позволил выйти дочери. В просторном холле их поприветствовал пожилой вахтер. Направляясь к лифту, генерал обратил внимание, что из почтового ящика его квартиры торчит согнутый пополам лист бумаги. Пальцы выдернули листок, руки небрежно развернули, глаза пробежались по тексту. Хмурое лицо генерала мгновенно побагровело. Он резко прижал дочь к стене, заслонив своим грузным телом, и выхватил пистолет. Толстая шея рывками поворачивалась в тесном воротнике, напряженный взгляд изучал темные углы подъезда.
– Папа, ты что? – возмутилась девушка, от неожиданности выронившая большой букет.
Толстые подошвы ботинок генерала сминали нежные бутоны. Успокоившись, он протянул лист из почтового ящика дочери.
– Взгляни.
– Стихи! И опять ноты. Откуда это?
– Он был здесь. И совсем недавно. – Алексей Васильев вернулся к будке вахтера. – Кто в последнее время заходил в подъезд?
– Жильцы, Алексей Михайлович. – Испуганный вахтер назвал фамилии двух соседей по подъезду.
– А еще?
– Больше никого.
– А кто тогда подкинул в почтовый ящик эту бумажку?
Генерал хотел забрать листок у дочери, но та вцепилась в него и, забыв обо всем, жадно поедала глазами.
– Не могу знать, товарищ генерал армии, – вытянулся во весь рост вахтер. – Я тут сижу, наблюдаю за входом-выходом. А почтовые ящики мне не видны.
– Газеты надо меньше читать! – раздраженно цыкнул генерал. – Завтра же здесь будет пост милиции!
Войдя в квартиру, Алексей Васильев еще долго не мог успокоиться. Блокнот убитого поэта достался маньяку, это факт. Он нагло подкидывает стихи дочери, словно затеял какую-то игру. Чего он хочет? Дает понять, что она – следующая жертва? Простое убийство певиц теперь его не устраивает, ему хочется пощекотать нервы? Или столь вызывающе продемонстрировать свой талант? Так или иначе, единственная дочь в смертельной опасности. Она не выйдет из дома пока убийца не будет найден, твердо решил генерал. Он прошел вдоль окон и плотно задернул все шторы.
Тем временем Марина волновалась совсем по другому поводу. Ей не терпелось послушать музыку, записанную на бумаге. Она села за рояль, укрепила на пюпитре подброшенный листок и ударила по клавишам.
Композитор услышал аккорды своей новой песни. Он сидел на скамейке в темном скверике неподалеку от дома генерала. В первый раз певица исполнила мелодию неуверенно, с паузами. Во второй раз музыка звучала ровно, Марина тихо подпевала. Композитор ловил нежные ноты ее голоса и радовался, что еще семь лет назад он не ошибся в выборе главной цели. Ему захотелось, чтобы их встреча произошла как можно раньше. А для этого надо быстрее пройти через промежуточные этапы. Марк нащупал в просторном кармане плаща сверток с хирургическими инструментами и направился пешком по ночному городу.
Идти предстояло недалеко. Заслуженная артистка, задорная исполнительница русских народных песен, жила на соседней улице. Полчаса назад она отпустила приставленного к ней телохранителя, заверив, что будет крайне осторожна и ни за что не откроет дверь незнакомцу.
Оставшись одна, певица быстро приняла душ. Обильно спрыснув влажное тело лучшими духами, престарелая дива облачилась в роскошный пеньюар и тщательно расчесала волосы перед старинным зеркалом в бронзовой раме. Повертелась, осталась довольна – краска хорошая, седины не видно. Она гордилась своей шевелюрой. Это было единственным на увядающем теле, что осталось почти таким же, как в молодости. Если, конечно, вовремя красить. И еще голос, за который ее до сих пор обожала публика.
Примадона ждала молодого музыканта из своего оркестра. Она предусмотрела всё. Размытый свет ночника, скрывающий дряблость ее кожи, хороший коньяк на столе, усиливающий желание, и давно обещанный подарок – импортные мужские туфли, которых нет ни у кого в оркестре. Двадцать пять лет назад перед ночью любви подарки дарили ей, грустно подумала певица.
Но насладиться воспоминаниями ей не довелось.
Тренькнул музыкальный звонок. Певица поправила лиф, кокетливо развязала тесемки на груди и поспешила в прихожую. Она предусмотрела всё, кроме того, что за ней уже три дня наблюдал человек, который идеально копирует чужие голоса.
– Открывай скорее, солнышко. Это я, – раздался из-за двери голос любимого.
Не глядя в глазок, певица с кокетливой улыбкой распахнула дверь.
– Всё! Моему терпению пришел конец! – Алексей Васильев швырнул листок бумаги на стол перед дочерью. – Пятая записка со стишками. На этот раз опять подкинули в машину. А я уже менял водителя.
– Ноты. Чудесно!
Марина в домашнем платье подхватила листок из блокнота и вихрем промчалась в большую комнату к белоснежному роялю, который любящий отец подарил ей два года назад на восемнадцатилетие. Тогда же по радио прозвучала ее первая песня, и Марина сразу стала популярной. Боевого генерала это нисколько не удивило. Он, как и многие знакомые, был влюблен в голос дочери с момента ее озорных песенок в детском саду. Когда она поступила в музыкальное училище и стала репетировать с профессиональным оркестром, все окружающие млели от ее пения и говорили, что дочь расцвела, превратилась в настоящую красавицу. Слушатели неосознанно переносили чарующее обаяние ее голоса на внешность певицы. В нее влюблялись даже те, кто никогда не видел ее, а лишь слышал ее песни по радио. Их воображение послушно рисовало прекрасный образ, который уже не в силах были изменить недостаточно стройные ноги или неопрятная прическа девушки. Наоборот, при встрече с Мариной на концертах публика с вожделением открывала, что певица в десять раз лучше, чем они думали прежде. Люди поедали ее влюбленными глазами, не понимая, что их сознание находится в сладком плену неповторимого голоса.
– Марина! Сначала выслушай меня, – укоризненно бухтел остывший отец, направляясь вслед за дочерью. Он видел, с какой радостью любимая дочь разучивает песни, подброшенные неуловимым убийцей, и скрепя сердце, прежде чем отдать их следователю, показывал ей.
Марина уселась за рояль, минуту всматривалась в мелкий текст, затем выпрямила спину и над черно-белыми клавишами элегантно взлетели ее тонкие пальчики. Она уже хорошо изучила почерк таинственного композитора. Романтическая мелодия вальса заполнила комнату. Генерал армии не разбирался в музыке, но когда, сделав пробное вступление, дочь запела, он не мог не признать, что и на этот раз им подбросили удивительную по красоте песню, которая как нельзя лучше подходила голосу дочери.
Повторив песню дважды, Марина вскочила, с радостным блеском в глазах чмокнула генерала в щеку и защебетала:
– Спасибо, папа! Чудесная песня.
– Марина, ты каждый раз благодаришь меня, будто я пишу музыку.
– Когда я встречу автора, я обязательно отблагодарю и его.
– Автора? Ты хоть представляешь, о ком идет речь? Только после твоего концерта в Москве убиты три самые лучшие певицы.
